За герцогом послали. Спустя некоторое время он вошел и сразу же посмотрел на Анну; в глаза бросилась едва заметная насмешливая улыбка, выдававшая скрытое торжество регентши над своим бывшим противником. И он понял, что пробил ее час мщения, о котором она так давно мечтала. Одной тюрьмой дело не обошлось. Что же она предпримет? Какою будет месть?
В недвусмысленных выражениях Карл дал понять своему строптивому дяде, чего он от него хочет. Людовик видел, что Анна внимательно следит за выражением его лица, но, как ни пытался, не смог скрыть подавленного вида. Он молчал, не зная, что возразить, да и не особенно стремясь перечить, ибо понимал бессмысленность этого. Он проиграл. Регентство от него уплыло, корона — тем более. Все теперь играло против него. Он — первый принц крови, им и останется навсегда, ибо у Карла, несомненно, будут дети. Оставалось одно: подчиниться. Мало того, ему надлежало подружиться с королем: все же они родственники, к тому же он вытащил его из тюрьмы. Черт знает сколько времени вздумалось бы победительнице — его племяннице — продержать его там. И неизвестно, какой еще номер она выкинет, памятуя прошлое и твердой рукой указывая дяде его место. А Карл, коли они подружатся, всегда сможет защитить его. Он хочет жениться на бретонской герцогине? Ну и бог с ним! Еще один удар. Наверняка эту мысль подала брату сестра. Двойное унижение. Но надо стерпеть, ослушаться он уже не имеет права, иначе — опала.
И Людовик Орлеанский отправился в замок, чтобы просить для племянника руки той, которую сам хотел взять в жены.
Ему было стыдно. Он не знал, как войти, что сказать, как и куда смотреть при этом. Он чувствовал себя раздавленным, повергнутым в прах; он впервые в жизни узнал, какою может быть месть женщины. И не исключено, что он пожалел о прошлом, раскаиваясь в своих ошибках и грехах.
Тюрьма калечит, но она же и лечит. Входит туда один человек; выходит, за редким исключением, уже другой.
К его удивлению и радости, принцесса, выслушав его, не рассмеялась, чего он так боялся. Чувство такта было ей не чуждо, — хвала ее воспитателям, — это и диктовало ей не смотреть на него пристально и долго. И вообще, все выглядело так, словно не было у них никогда помолвки; во всяком случае, она забыла об этом и не желает вспоминать. Посланнику, вопреки его ожиданиям, она ответила в нескольких словах, которые яснее ясного дали ему понять, что она готова покориться.
— Скажите королю, что я жду его. Пусть приходит. Я хочу его видеть; пусть и он увидит меня.
— Это все, ваша светлость?
— Прощайте, герцог, — бросила она в его сторону колкий взгляд и отвернулась, сомкнув губы.
Эти последние слова, адресованные Людовику Орлеанскому, закрыли все то, что было когда-то между ними, на замок, ключ от которого она швырнула в реку.
Опустив голову, повернувшись, герцог стремительно вышел.
И ни один из них не мог и подумать тогда, что спустя несколько лет ключ этот найдется и откроет замок…
Глава 10ШЕСТЕРО БУРЖУА ЗА ШТОРАМИ КРОВАТИ С БАЛДАХИНОМ
На следующий день Карл в сопровождении отряда солдат и своих приближенных направился в замок. Пройдя в башню, он поднялся по винтовой лестнице и остановился у покоев герцогини. Сердце его сильно билось. Он никак не решался войти.
— Этьен, — повернулся он к своей свите, — хочешь, идем со мной. Ведь мы с ней никогда не видели друг друга. Что я ей скажу?
— Поздоровайтесь, сир, вот и все, — ответил верный фаворит.
— А дальше?
— А дальше глядите на нее, не отрываясь. Будь я проклят, если после этого она будет и дальше хранить молчание. Даже Валаамова ослица заговорила. Надеюсь, однако, для этого вы не станете избивать будущую супругу.
— Не забудьте оценить ее грудь, сир, — какова она? — напутствовал справа Рибейрак. — Но не слишком-то пожирайте глазами, если она у нее большая; клянусь кисточкой хвоста Вельзевула, смутившись, она, вероятно, не произнесет и двух слов, да и те вам трудно будет разобрать. Помните, она еще девица, в ее постели побывала всего лишь чья-то волосатая нога, но не больше.
— Не вздумай сказать этих слов после бракосочетания, Филипп, — предостерег Этьен. — Король прикажет тебя выпороть.
Вздохнув, Карл вошел.
Предупрежденная о визите, бретонская принцесса стояла у окна и смотрела на гостя.
И сразу же, едва войдя, Карл уперся глазами в грудь юной герцогини, хотя только что совсем не думал об этом. Анна удивилась: ему бы начать разговор, а он пялится на нее не мигая, будто никогда не видел подобных ей девиц.
Карлу будущая супруга, надо сказать, понравилась: средней упитанности, весьма миловидна, розовый цвет лица с маленьким острым носиком, припухлыми губами, тонкими бровями двумя черными дугами и глазами цвета спелого каштана. Одна нога у нее короче другой, Карлу сказали об этом; скрывая врожденную хромоту, «герцогиня в сабо» носила туфли на каблуках разной высоты, испытывая при этом дискомфорт в пятке «неудавшейся» ноги. Карл посмотрел вниз; но разве увидишь что-нибудь при такой длине платья? И подумал: при высокой подошве хромота не должна быть заметна. И рост у нее, как и у него, небольшой.
Теперь надо было что-то сказать: он король и должен начать первым.
— Я рад приветствовать вас, мадемуазель, и я пришел сказать вам, что вы… чтобы вы…
Карл смутился. Черт возьми, это совсем не то. Рибейрак учил его: для того чтобы нагреть комнату, надо сперва затопить камин. Словом, вначале следовало сказать, что ее дивный образ часто представлялся ему в мечтах, что ее глаза подобно двум карбункулам излучают… (забыл, что именно), что ее коралловые губы так и манят к себе, чтобы окунуться… вот черт, куда же окунуться?.. Эх, Рибейрака бы сюда!
Вид же будущего супруга совсем не вселил в Анну расположения к нему, вызвав, напротив, одно лишь разочарование и невольно дав команду губам презрительно скривиться. Перед ней стоял совсем некрасивый молодой человек ниже среднего роста, с пухлыми губами, толстым горбатым носом и черными, навыкате, глазами. Он казался настоящим увальнем, тем не менее был спортивен, прекрасно держался в седле и до безумия любил охоту. Кроме того, он хорошо играл в шахматы, увлекался римской историей, житиями святых, романами, живописью, знал латынь и итальянский язык, словом, был достаточно образованным в отличие от многих французских властителей того времени.
Обо всем этом Анна Бретонская узнает позднее, ныне же она вообразила, что перед ней неотесанный бык в посудной лавке, не более того. Не смог даже как следует изложить цель своего визита. К тому же просто урод. И руки недвижно висят вдоль тела, как ненужные.
— Что ж, пришли, так говорите, — ответила она на его приветствие. — Что вы хотели мне сказать?
— Я мечтаю сделать вас своей женой, — выпалил Карл и замер в ожидании реакции.
Герцогиня неслышно вздохнула, не сумев удержать усмешки, которую постаралась быстро согнать с губ. Что теперь ее несогласие? Кто ее станет слушать? Она вынуждена подчиниться. Но она знала, что, хотя Бретань и войдет в состав французского королевства, она, последняя герцогиня, будет бороться за ее права и свободы.
— Воля ваша, — ответила она и отвела взгляд, устремив его вдаль, в сторону далекой Англии. Потом прибавила: — Мне не оставили выбора.
И подумала, что дядя был прав: откажись она — и королевские войска окончательно разорят герцогство Бретонское, а она сама станет пленницей. И еще она мысленно попросила прощения у отца за то, что не смогла защитить ни себя, ни его землю. Видимо, ее советчиками были где-то допущены роковые ошибки.
По мнению советников короля, обручение следовало держать в тайне во избежание немедленной реакции Максимилиана, который в борьбе за отобранную у него жену не замедлит развязать тотальную войну, взяв в союзники Англию и Испанию.
15 ноября 1491 года в Ренне был заключен мир между Францией и Бретанью, и вечером того же дня в часовне ордена якобинцев состоялась помолвка юной герцогини Анны и короля Карла VIII.
Рибейрак, этот наш неистощимый выдумщик и зубоскал, не преминул поделиться с другом планом дерзкой выходки, которую сей же час вознамерился претворить в жизнь. Он нанес визит маршалу Полхайну, чью ногу совсем недавно имела счастье лицезреть невеста в своей постели.
— Ваша светлость, не соблаговолите ли быть свидетелем некой любопытной церемонии, которая, уверен, доставит вам невыразимое удовольствие?
— А в чем дело? — не без интереса вскинул брови посол германского короля.
— Вы увидите на месте. Процедура совершится втайне от посторонних глаз, но вам, как представителю будущего императора, дозволено будет на это взглянуть.
Весьма заинтригованный, маршал поспешил в часовню вслед за Этьеном и Рибейраком. То, что он там увидел, заставило его побледнеть и застыть с раскрытым в удивлении ртом. Удивление незамедлительно перешло в возмущение, что побудило посла спешно покинуть Ренн и умчаться во Фландрию к своему повелителю с неприятным, если не сказать чудовищным, известием.
Несколько дней спустя Анна Бретонская велела собраться во дворе замка двум сотням своих солдат, бретонцев, верой и правдой служивших ее отцу и ей самой. В сопровождении этой своей маленькой армии (это давало всем понять о том, что она отправляется в путь как государыня, а вовсе не как пленница) Анна поехала в замок Ланже на собственную свадьбу. Опять же, побуждаемая желанием показать, что брак этот насильственный и она не намерена спать с французом, она приказала взять с собой в дорогу две кровати.
Рибейрак и тут не упустил случая подтрунить:
— В одну из них погрузится чья-то волосатая нога, в другую нырнет Карл; любопытно, какую же кровать на этот раз изберет будущая королева Франции?
Вержи со смехом ответил:
— Ты забываешь, Филипп, что посол прихватил ногу с собой. А жаль! Путем сравнения он вывел бы для себя одну нехитрую истину: в постели выигрывает не тот, кто чересчур длинен и толст, тем более для девственницы, а как раз наоборот.