Но вот раздался стук в дверь: пять коротких ударов. Господи, наконец-то! Ангелика встала, отодвинула засов и снова легла, не выпуская из рук платка, в который кашляла.
Вошли четверо; впереди ее племянница. Тетя округлила глаза, но сейчас же успокоилась, узнав Вержи и Рибейрака. Николь, бросившись поначалу к ней, в ту же минуту засуетилась у печи, приготовила нужное питье и дала больной. Тетушка Ангелика выпила. Не прошло и двух-трех минут, как чудотворный бальзам оказал свое действие: кашель прекратился, и она легко и ровно задышала.
Николь с волнением стала рассказывать о своем приключении. Выслушав, тетя не замедлила попенять на ее беспечность:
— Ведь я предупреждала тебя, девочка моя.
— Ах, матушка, я так торопилась; да и боялась заблудиться: разыщешь разве Кукольную улицу, тьма-тьмущая этих улиц в том квартале. К тому же в темноте.
— Счастье, что поблизости оказались наши друзья. Видно, сам Господь Бог позаботился направить их туда в то же самое время. А вдруг их не оказалось бы там, что тогда?.. Но что занесло вас обоих, Кастор и Поллукс, в это проклятое место, да еще в такую пору?.. Впрочем, не мое это дело — выведывать чужие секреты. Давно я уже вас не видела, друзья мои. Этьен, ты, по-моему, похудел; а ты, Филипп, все такой же шалопай и некому потаскать тебя за ухо.
— Некому, тетушка Ангелика, ваша правда, — рассмеялся Рибейрак, — если только будущей супруге… — И он, сам не зная отчего, бросил быстрый взгляд на Николь, не оставшийся, однако, незамеченным бдительным оком тети. — Но мероприятие это что-то затянулось: если я нравлюсь женщине, то она не нравится мне, и наоборот. Что поделаешь, мне не везет. Полоса эта тянется все дальше. Однако сегодня я встретил даму, милее которой может быть разве что сладкий сон, и ничего не свете я не желаю, как только всегда быть с нею рядом, но она… — И он снова выразительно посмотрел на Николь.
Молодая женщина смутилась, лицо ее порозовело. Это тоже не ускользнуло от хозяйки.
— Что же она?
Рибейрак всегда предпочитал высказывать все напрямик, не желая попусту тратить время.
— Она ваша племянница, тетушка Ангелика, и смотрит на меня — увы! — всего лишь как на спасителя.
Тонкая улыбка мадам Лесер яснее ясного говорила о том, что она не разделяет мнения собеседника. Недавнее смущение племянницы служило тому причиной.
— Отчего ты так решил, Филипп? — спросила она.
— Да как же может быть иначе, ведь нас разделяет сословная пропасть.
Под его взглядом Николь смутилась еще больше и опустила голову.
Беседа на столь щекотливую тему показалась тетушке Ангелике преждевременной, и она решила не торопить событий.
— А это кто с вами? — указала она глазами на Уорбека.
— Вы не поверите, тетушка, в то, что сейчас услышите, — ответил Этьен. — Перед вами будущий король Англии.
Хозяйку это нисколько не удивило.
— Будущий король Англии? — с оттенком сарказма произнесла она. — Интересный, однако, гость. Помнится, друзья мои, вы говорили как-то, будто там теперь Тюдор вместо Йорка. Что же, этот, — легко кивнула она в сторону «сына короля Эдуарда», — спихнет Тюдора? А потом и его самого — другой любитель тронов? Странные дела творятся в Англии. А она хочет идти на нас войной, ведь так, Этьен?
— Король Генрих пошел на поводу у Империи. Он забыл, скольким обязан французскому королю.
— Так устроен человек: нечасто он платит добром за добро. И все-таки помалкивала бы себе Англия; следила бы лучше за своими королями, чем совать нос в чужие королевства. Однако этот Тюдор прочно сидит на своем местечке, сеньор, — обратилась тетушка Ангелика к «принцу Йоркскому», — и дельце ваше, как мне думается, не выгорит. По губам помажете, только и всего.
— Мы еще поглядим! — запальчиво вскричал мнимый наследник престола. — Я подниму всю Англию на узурпатора! Я отниму у него престол моего дяди!
— И чем скорее вы приступите к действиям, тем лучше, ваше высочество, — не без иронии произнес Рибейрак.
— Хорошо, что он пока об этом не догадывается. Внезапность — вот лучший способ нападения!
Друзья понимающе переглянулись. Уорбек и не подозревал, что в зале, где его чествовали как короля, присутствовали английские послы. Он не знал, что его беседа с королем Карлом и его сестрой о политике, где Анна нарочито громко говорила о том, что королю Англии угрожает смертельная опасность, коли он высадит войска на побережье Франции, — беседа эта не осталась неуслышанной теми, для чьих ушей она и предназначалась. И неведомо ему было, что, едва узнав обо всем, послы немедля покинули Францию, чтобы доложить их повелителю, какое злодеяние готовилось против него в лице наследного принца Йоркского.
Пока же, пребывая в блаженном неведении, Уорбек потирал руки, уже видя на горизонте вожделенный трон.
Разговор продолжался еще некоторое время и вскоре подошел к концу, но тут стало ясно, что уже довольно поздно и возвращаться в Лувр не имеет смысла: ворота запирались в одиннадцать часов.
Тетушка Ангелика была только рада: она относилась к Этьену и Рибейраку как к своим детям и без дальних слов принялась хлопотать о ночлеге. Все трое разместились в комнате, где жили раньше Пьер и Жак. Уорбек, отвернувшись к стене, скоро уснул, а друзья потихоньку вышли и направились к хозяйке. Она ждала их, незадолго до этого сказав обоим, что хочет с ними поговорить.
Войдя, они молча уселись на скамью у окна. Тетушка Ангелика подошла ближе, долго смотрела на них, потом опустилась на стул.
Какое-то время тишину нарушали лишь удары колокола церкви Сент-Андре да громкие голоса подвыпивших студентов, отправлявшихся гулять на набережную после веселой пирушки в кабачке «Зеленый петух», что на улице Лирондель.
— Этьен, мальчик мой, — наконец заговорила хозяйка, ласково глядя на капитана королевской гвардии, — недавно меня навещала Луиза. Она сидела на коленях у старой Ангелики и лила горькие слезы. Бедная девочка, она так убивалась!
— Но отчего же? — с беспокойством спросил Этьен. — Быть может, ее кто-то обидел? Скажите мне, и я накажу обидчика!
— Накажешь? Я знаю. Но как, сынок, сможешь ты наказать самого себя?
— Выходит, это я… Но я никогда не сказал ей грубого слова, не оскорбил, не выказал ни малейшего небрежения к ней. Напротив, мы всегда мило болтаем с вашей дочерью, даже держимся за руки, ведь мы очень хорошие друзья.
— Всего лишь друзья? И это говоришь мне ты? Да ведь она любит тебя, разве ты сам этого не видишь?
Этьен упал на колени перед хозяйкой и крепко сжал ее ладони.
— Я знаю это, тетушка Ангелика! Знаю и страдаю. Ведь я тоже люблю ее!.. Я не хотел вам раньше говорить, боясь, что вы подумаете обо мне дурно: дескать, возмечтал сделать Луизу своей любовницей. Но я не дамский угодник, не охотник до женских сердец, а если даже и так, то как могу я отплатить черной неблагодарностью вам, вырастившей такую прекрасную дочь!
— Значит, ты тоже любишь ее? — обрадовалась вдова булочника Ришара. — Боже мой, моя девочка! Она так боялась, что ее любовь безответна.
— И она приходила, чтобы сказать об этом матери? О своей любви?
— Да, Этьен! Она счастлива, не поверишь, как она счастлива, что любит… и в то же время она клянет свою судьбу. Она хотела бы свою жизнь посвятить тебе, отдать ее тебе, Этьен, став твоей женой… И она горько плакала у меня на груди оттого, что она всего лишь горожанка, а ты знатный дворянин.
— Черт побери, — пробормотал Рибейрак в своем углу, — дело, однако, касается и меня.
Тетушка Ангелика продолжала:
— И мое сердце, сердце матери, разрывается на части, когда я гляжу на вас обоих и вижу, как вы оба страдаете, любя друг друга и не зная, что вам делать.
— Мы и в самом деле оказались в тупике, — промолвил Этьен. — И у нас с вашей дочерью была об этом беседа. Если бы все изменилось и мы смогли бы вступить в брак… О, тетушка, счастливей пары не отыскалось бы в целом свете!.. Но, увы, нам это не суждено, и нет человека во всей вселенной, который смог бы нам помочь.
— Ты так думаешь? Столь уверовал в это? Но что как это случится? Что скажешь ты, коли найдется такой человек?
Этьен опешил, взгляд его выражал недоумение, порожденное сомнением: уж не повредилась ли в уме старая мадам Ангелика?
— Но как же это… — озадаченно проговорил он. — Возможно ли такое? Я не понимаю вас.
— Луиза, бедняжка, сетовала, что она из низшего сословия, а я не могла ей возразить, хотя всей душой порывалась сделать это.
— Возразить? Но что могли бы вы ей сказать? Какими словами утешить?
— Я сказала бы ей… я бы ей сказала…
— Что же?
— А вот что: «Не вышло бы все наоборот, девочка моя. Ты плачешь от безысходности, печалясь о том, что тебе не подняться до него? Но представь, если выйдет так, что он не сможет подняться до тебя?»
Слеза скатилась по щеке старой Ангелики. Она смотрела на Этьена, уже плохо видя его сквозь застлавшую глаза пелену и не замечая, как за первой слезой побежала другая, потом еще…
Этьен произнес в растерянности, безуспешно пытаясь что-либо понять:
— Как же так, ведь она ваша дочь…
— Этьен, Луиза не моя дочь!
И старая Ангелика дала волю слезам. Одна за другой они капали ей на грудь, но она не обращала на это внимания и неотрывно смотрела на человека, который волею судеб, а может быть, и самого неба, ворвался в жизнь ее семьи. В ее жизнь.
— Не ваша дочь?.. — оторопело промолвил Этьен, не сводя глаз с мадам Лесер и снова пытаясь определить, в здравом ли она уме. — Не ваша дочь? — повторил он. — Но чья же тогда?
— Одной высокопоставленной особы, — загадочно ответила хозяйка и, чуть помедлив, продолжала: — Я не должна этого говорить, а потому не скажу больше того, что уже сказала. Прости меня, Этьен, но это тайна, и я не имею права посвятить тебя в нее без позволения на то другого лица, также владеющего этой тайной. А больше об этом не знает никто.
— Но кто же оно, это другое лицо? И почему этот человек молчит? Быть может, а судя по всему, так оно и есть, это связано каким-то образом с вашей семьей?