Такие вылазки служили отдыхом после длительных периодов интенсивной интеллектуальной деятельности. В день своего отъезда из Парижа Маркс подписал договор с Карлом Леске, прогрессивным дармштадтским издателем, на книгу под названием «Критика экономики и политики», которую следовало закончить к лету 1845 года. Экономическая часть, без сомнения, заключалась бы в переработке «Парижских рукописей». Маркс набросал оглавление для политической части, в котором видно, что он намеревался продолжить темы своей критики гегелевской философии права и идей из его работы о еврейском вопросе. Идея была в том, чтобы представить подробную критику институтов либерального государства, рассматриваемых как этап, ведущий к отмене как государства, так и гражданского общества [6]. Энгельс убеждал Маркса – еще до того, как он покинул Париж, – закончить книгу, поскольку «умы людей созрели, и надо ковать железо, пока горячо» [7]. Маркс получил много писем с запросами и ободрениями, и Энгельс даже объявил в New Moral World, что работа уже в печати [8]. Энгельс, находившийся тогда в доме своих родителей в Бармене, заканчивал работу над «Положением рабочего класса в Англии» и был в тесном контакте с рейнландскими социалистами. Он организовывал постоянный поток издательских проектов. В двух из них Маркс согласился сотрудничать: во-первых, нужно было осуществить критический анализ Фридриха Листа в роли главного сторонника защитных тарифов как средства обеспечения экономического развития Германии; во-вторых, готовилась серия переводов социалистов-утопистов с критическими предисловиями, начиная с Фурье, Оуэна, Морелли и последователей Сен-Симона. Но ни один из этих проектов ни к чему не привел. Но Маркса нельзя было торопить; и в течение первых нескольких месяцев в Брюсселе он с головой окунулся в муниципальную библиотеку, читая там книги на французском языке по экономическим и социальным проблемам и стремясь более полно понять устройство буржуазного общества, а также факторы, определявшие общий исторический процесс, и возможности пролетарской эмансипации.
Энгельс позже сказал, что, когда он переехал в Брюссель в начале апреля, Маркс «уже отошел от этих принципов [то есть «что политику и ее историю следует объяснять исходя из экономических условий и их эволюции, а не наоборот»] к основным аспектам его материалистической теории истории» [9]; а в предисловии к английскому изданию «Манифеста коммунистической партии» он писал, что Маркс уже разработал свою теорию весной 1845 года «и изложил это передо мной в выражениях, почти столь же ясных, как те, в которых я изложил это здесь» [10]. Единственным произведением Маркса, сохранившимся с этого периода, являются знаменитые 11 тезисов о Фейербахе, справедливо названные Энгельсом «первым документом, в котором содержится блестящее видение нового мира» [11]. С первого прочтения Фейербаха в начале 1840-х годов Маркс никогда не был полностью некритичен; но как в «Парижских рукописях», так и в «Святом семействе» Маркс не находил ничего, кроме похвалы «реальному гуманизму» Фейербаха. Теперь Маркса стали слишком часто воспринимать простым последователем Фейербаха, от чьих статичных и неисторических взглядов Маркс неизбежно должен был отойти из-за растущего внимания, которое уделял экономике. В «Тезисах о Фейербахе» (Thesen über Feuerbach) Маркс дал очень краткий очерк идей, которые он и Энгельс развили несколько месяцев спустя в «Немецкой идеологии». По любым меркам «Немецкая идеология» является одной из главных работ Маркса. В ней, критикуя Фейербаха, самого «светского» из младогегельянцев, он и Энгельс завершили «сведение счетов с нашим прежним философским сознанием» [12], процесс, который продолжался со времени докторской диссертации 1841 года.
Первый тезис содержал суть критики Марксом материализма Фейербаха: «Главный недостаток всего существовавшего до сих пор материализма (включая материализм Фейербаха) состоит в том, что вещи, реальность, чувственность понимаются только в форме объекта или созерцания, но не как чувственная человеческая деятельность, практика, а не субъективно» [13]. Во втором тезисе Маркс изложил свои идеи о единстве теории и практики: «Вопрос о том, может ли объективная истина быть достигнута человеческим мышлением, является вопросом не теории, а практики[68]. Человек должен доказать истину, то есть реальность и силу, односторонность своего мышления на практике. Спор о реальности или нереальности мышления, изолированного от практики, является чисто схоластическим вопросом» [14]. И в третьем тезисе Маркс указал на недостатки французских материалистов предыдущего столетия, которые не осознавали, что их мышление в такой же степени являлось частью исторического процесса, как и чье-либо другое: «Материалистическая доктрина об изменении обстоятельств и воспитании забывает, что обстоятельства меняются людьми и что важно воспитывать самого воспитателя. Следовательно, эта доктрина должна делить общество на две части, одна из которых выше общества» [15]. Затем Маркс заявил, что Фейербах был прав, сводя религию к ее светской основе, но не смог объяснить существование религии, и оно «может быть объяснено только расколом и противоречием внутри этой светской основы. Следовательно, последнее само по себе должно быть как понято в его противоречии, так и революционизировано на практике» [16]. Последний и наиболее известный тезис гласил: «Философы всего лишь по-разному истолковывали мир, смысл же в том, чтобы его изменить» [17].
В течение трех месяцев после приезда Энгельса он и Маркс «приступили к задаче разработки недавно полученной теории в самых разных направлениях» [18]. Для Энгельса это приняло форму крупномасштабной истории английского общества, а для Маркса – его критики экономики и политики. В июле 1845 года они оба предприняли полуторамесячную поездку в Англию. Согласно последующему письму Маркса своему издателю, это путешествие было предпринято исключительно в целях исследований, необходимых для его книги [19]. Бóльшую часть времени они провели в Манчестере, читая в библиотеке экономические труды таких авторов, как Петти, Тук, Купер, Томсон и Коббетт. Много позже Энгельс все еще с удовольствием вспоминал «маленькую нишу и четырехгранный письменный стол, за которым мы сидели 24 года назад. Мне очень нравится это место: из-за витражей там всегда кажется хорошо и солнечно» [20]. По возвращении Маркс и Энгельс пробыли несколько дней в Лондоне, где встретились с лидером чартистов Джорджем Джулианом Харни, редактором самой влиятельной газеты рабочего класса The Northern Star[69]. Энгельс также познакомил Маркса с лидерами немецких рабочих организаций в Лондоне – людьми, которые должны были стать центром внимания Маркса в следующем году, – и вместе они посетили встречу лидеров различных национальных групп, на которой обсуждался вопрос о создании какой-либо формы международной демократической ассоциации. Так возникла организация Братские демократы (Fraternal Democrats)[70] в сентябре 1845 года [21].
Пока Маркс был в отъезде в Англии, Женни на два месяца поехала погостить к своей матери в Трир. Их вторая дочь, Лаура, должна была родиться в конце сентября, и Женни продлила свое пребывание там как можно дольше, чтобы составить компанию одинокой матери. Она написала Марксу по его возвращении из Англии:
«Придется обойтись маленьким домиком. В любом случае зимой много места не нужно. Когда я закончу большие дела на верхнем этаже, я снова перееду вниз. Тогда ты можешь спать в своем нынешнем кабинете и установить палатку в большой гостиной. Это прекрасно. Тогда детский шум внизу будет заглушен. Наверху вас никто не потревожит, я могу присоединиться к вам в спокойные моменты, и мы сможем поддерживать в комнате хоть какой-то порядок. В любом случае в помещении как можно скорее должна быть установлена хорошая плита с принадлежностями. Это забота Брайера [22], поскольку никто не арендует помещение, которое невозможно отапливать <…> Обо всем остальном я позабочусь позже…» [23]
По возвращении из Англии социально-экономические исследования Маркса были прерваны его решением оформить решительную критику младогегельянцев. В объяснительном письме Леске он писал: «Мне показалось очень важным, чтобы работа, полемизирующая с немецкой философией и нынешним немецким социализмом, предшествовала моему позитивному построению. Это необходимо для того, чтобы подготовить общественность к точке зрения моей экономической теории, которая диаметрально противоположна предыдущему немецкому интеллектуальному подходу» [24]. «Святое семейство» не достигло этого: оно было написано до того, как Маркс разработал свой систематически материалистический подход к истории. Далее, Бауэр опубликовал ответ «Святому семейству», в котором Маркс и Энгельс названы «фейербаховскими догматиками» [25]; а в ноябре 1844 года другой молодой гегельянец, Макс Штирнер, опубликовал «Единственное и присущее ему», анархо-экзистенциалистскую работу необычайной силы и очарования, в которой клеймились все силы, угнетающие человечество, будь то религия, либерализм или социализм, как иллюзии, от которых люди должны освободиться, отказавшись от любой формы самопожертвования и предаваясь сознательному эгоизму [26]. И Маркс, и Энгельс, естественно, стали объектом резкой критики со стороны Штирнера как коммунистические ученики Фейербаха. Таким образом, «Немецкая идеология»[71] была задумана прежде всего как работа, призванная прояснить разногласия между Марксом, Энгельсом и Фейербахом, а также наконец разобраться с последними проявлениями младогегельянского идеализма, «чистой критикой» Бауэра и эгоизмом Штирнера.
Книга была начата в конце сентября 1845 года с пространной критики Фейербаха – «единственного, кто, по крайней мере, добился некоторого прогресса» [27], – в которую должны были быть включены критические замечания Бауэра и Штирнера. К апрелю 1846 года эти критические замечания выросли до размеров отдельной большой книги, которая была подготовлена к публикации и вывезена в Германию Вейдемейером, гостившим в семье Маркс первые несколько месяцев