<…> Интеллект играет лишь слабую роль и без эмоций ничего не может сделать <…> величайшие дела совершаются эмоциями, которые движут массами» [107]. Мнение Шаппера, напротив, сводилось к тому, что «заставить дерево расти столь же легко, как и привить человечеству новые идеи силой. Давайте избегать физического насилия: оно грубо, и человечество в нем не нуждается. Давайте рассматривать себя как листья на великом древе гуманизма, и потомство пожнет то, что мы посеяли своей спокойной деятельностью» [108]. Эти дебаты продолжались несколько месяцев на собраниях Ассоциации, и Вейтлинга активно поддерживал Криге, но большинство рабочих в конце концов встало на сторону Шаппера.
Лондонские коммунисты разорвали все контакты с Вейтлингом к тому времени, когда Маркс в середине мая 1846 года предложил им создать коммунистическое бюро переписки, поддерживающее регулярную связь с Брюсселем. Еще в марте Энгельс официально попросил Харни выступить в качестве корреспондента с Брюсселем. Но Харни, который сам стал членом Союза в феврале, настоял на том, чтобы сначала посоветоваться с Шаппером и лидерами Союза – предполагая, что они с недоверием относятся к «литературным персонажам в Брюсселе» [109], а идеи Маркса действительно были далеко не популярны среди них. По мнению Шаппера (а его письма отражали взгляды лидеров Союза в целом), революции нельзя делать по приказу, и духовное пробуждение должно предшествовать физическому восстанию. Задачей Союза его лидеры считали «просвещение народа и пропаганду, направленную на товарное общество» [110]. Они также выступали против отношения Маркса к Криге и жаловались на «интеллектуальное высокомерие» брюссельских коммунистов [111]. Однако Шаппер согласился с предложением Маркса в июле 1846 года провести в Лондоне в будущем конгресс, чтобы устранить разногласия и «привнести силу и единство в нашу пропаганду» [112]. Уже в декабре 1846 года Энгельс предлагал Марксу – в письме, которое является хорошим примером их «интеллектуального высокомерия», – что они, возможно, должны тихо прекратить переписку с лондонцами и попытаться достичь какого-то соглашения с Харни [113]. Но было ясно, что немецкие коммунисты в Лондоне с точки зрения численности и организации представляли для Маркса и Энгельса наиболее перспективный путь в политику рабочего класса, особенно потому, что различные европейские Комитеты по корреспонденции Маркса так и не смогли начать работу.
В ноябре Центральный комитет Союза справедливых, остававшийся в Париже, был официально переведен в Лондон. Наряду с попыткой провести намеченную организационную реформу росло ощущение, что после отказа от коммунизма Кабе и Вейтлинга Союзу необходимы более прочные теоретические основы. 20 января 1847 года Лондонский Комитет по корреспонденции решил послать Молля (чьи взгляды были заметно ближе к взглядам Маркса, чем взгляды Шаппера) в Брюссель, чтобы заручиться помощью Маркса и пригласить его вступить в Союз. Маркс писал позже: «Какие бы возражения мы ни выдвигали против этого предложения, они были встречены заявлением Молля о том, что Центральный комитет планирует созвать конгресс Союза в Лондоне. Там критическая позиция, которую мы заняли, будет принята в публичном манифесте как доктрина Союза. Противодействовать устаревшим и диссидентским взглядам можно было только путем нашего личного сотрудничества, но это было возможно только при условии вступления в Союз» [114]. Еще одним условием, которое Маркс выдвинул перед вступлением, было «исключение из устава Союза всего, что поощряет суеверное отношение к власти» [115]. В то же время в Союз вступили несколько других брюссельских коммунистов, а также Энгельс, которого Молль в дальнейшем навестил в Париже. Лондонский Центральный комитет продемонстрировал готовность изменить свои идеи, выпустив обращение к членам Союза, в котором теперь призывал к более строгому определению целей, отвергал социализм, основанный на чистых чувствах, и осуждал заговорщический подход к революции.
Обещанный конгресс, который на самом деле был созван Лондонским Центральным комитетом еще в ноябре 1846 года по крайне демократическим правилам, собрался в Лондоне со 2 по 9 июня 1847 года. Маркс не поехал на него, сославшись на отсутствие денег, поэтому в качестве делегата от брюссельских коммунистов поехал Вольф, а парижан представлял Энгельс. Было решено реорганизовать демократическую основу Союза справедливых, изменить его название на Союз коммунистов, подчеркнуть неуместность заговорщического подхода и выпустить периодическое издание. Первый и последний номер этого периодического издания, написанного в основном Шаппером и озаглавленного Kommunistische Zeitung[81], вышел в сентябре. В новом уставе прежний лозунг «Все люди – братья» был заменен на «Пролетарии всех стран, соединяйтесь» (Маркс, как говорят, заявил, что есть много людей, братом которых он не хотел бы быть ни в коем случае). Однако в целом устав представлял собой компромисс между взглядами Маркса и лондонских коммунистов; его первая статья гласила: «Союз стремится к отмене порабощения человека путем распространения теории товарного общества и ее скорейшего претворения в жизнь» [116]. Теперь для Союза предлагалась трехуровневая структура: Коммуна, Круговой комитет (состоящий из председателя и казначеев соответствующих коммун) и Центральный комитет, а также ежегодный конгресс, все должностные лица которого избирались на один год и подлежали немедленному отзыву. Проект «Исповедания веры», составленный Энгельсом, был разослан по отделениям для обсуждения на втором съезде в ноябре следующего года.
Успех июньского конгресса вдохновил Маркса в начале августа официально преобразовать Брюссельский Комитет по корреспонденции в отделение Союза коммунистов с собственным председателем. Общей практикой Союза (являвшегося тайным обществом) было создание неконспиративных Рабочих ассоциаций. В конце августа в Брюсселе было создано Немецкое рабочее общество (Deutscher Arbeiterverein), председателем которого стал Карл Валлау (наборщик), а вице-председателем – Мозес Гесс. Вначале в нем было 37 членов, но затем число участников быстро увеличилось [117]. Помимо многочисленных общественных мероприятий, по средам проходили лекции – иногда их читал Маркс, – а по воскресеньям Вильгельм Вольф проводил обзор политических событий недели. Маркс был доволен «вполне парламентскими дискуссиями» и находил общественную деятельность «чрезвычайно бодрящей» [118].
В то же время Марксу удалось получить доступ к газете для изложения своих взглядов. С начала 1847 года Deutsche Brüsseler Zeitung[82] издавалась дважды в неделю Адельбертом фон Борнштедтом, который до того редактировал Vorwärts в Париже. Борнштедт служил шпионом как пруссаков, так и австрийцев в 1830-х и начале 1840-х годов, и многие в Брюсселе подозревали, что он эту деятельность продолжает. Однако газета приобретала все более радикальный и антипрусский тон. В апреле 1847 года свои статьи начал публиковать Вильгельм Вольф, а в сентябре принялся часто писать Маркс, договорившийся с Борнштедтом о том, что газета будет брать все материалы от него и Энгельса. Он с горечью жаловался Гервегу на критику этого шага со стороны немцев, у которых «всегда найдется 1000 мудрых слов в рукаве, чтобы доказать, почему они должны в очередной раз упустить благоприятную возможность. Возможность что-то сделать есть для них не что иное, как источник смущения» [119].
Маркс опубликовал два важных очерка в Deutsche Brüsseler Zeitung. Одно из них служило ответом на анонимную статью в Rheinischer Beobachter[83], автор которой – Герман Вагенер, впоследствии близкий соратник Бисмарка, – пытался создать впечатление, что прусское правительство выступает за «социалистические» и даже «коммунистические» меры, ссылаясь на свои недавние предложения перенести основное налоговое бремя с продуктов питания на доходы. Маркс отверг идею о том, что коммунистам выгодно поддерживать правительство в борьбе с буржуазией. Если же Вагенер апеллировал к социальным принципам христианства, то Маркс утверждал, что «они лишь перекладывают на волю небес задачу исправления несправедливостей и этим оправдывают их продолжение на земле. Социальные принципы христианства проповедуют трусость, самоуничижение, покорность, смирение – словом, все черты отпетой сволочи, но пролетариат не готов позволить обращаться с собой как с отребьем, и ему нужны смелость, уверенность, гордость и независимость даже больше, чем хлеб насущный. Социальные принципы христианства подлы и лицемерны, в то время как пролетариат революционен» [120]. В Германии пролетариат должен был вступить в союз с буржуазией, поскольку «аристократия может быть свергнута только союзом буржуазии и народа» [121]. Вагенер сильно ошибался, утверждая, что пролетариату было бы неплохо вступить в союз с королевским правительством, которое в действительности являлось его самым опасным соперником. «Настоящий народ, пролетарии, мелкие крестьяне и сброд, как говорил Гоббс, puer robustus sed malitiosus[84], не терпит произвола королей, будь они толстыми или худыми. Этот народ прежде всего добился бы от его величества конституции со всеобщим избирательным правом, свободой объединений, свободой печати и другими неприятными вещами» [122].
Вторая статья Маркса полемизировала с Гейнценом, позже заметившим, что Маркс из тех людей, которые пускают в ход тяжелую артиллерию, чтобы разбить оконное стекло. Гейнцен писал для Rheinische Zeitung в 1842 году и проводил много времени в компании Маркса в 1845 году, но нападал не только на коммунизм, но и на «истинный» социализм после своей эмиграции в Швейцарию, где подружился с Руге. Гейнцен являлся убежденным республиканцем, считавшим монархию основой всех социальных зол, которым положит конец провозглашение республики. В своем ответе Гейнцену Маркс заявил, что «политические отношения людей