частная собственность – является основной; в то время как история показала, что основной была общая собственность. Во-вторых, существовала тенденция полагать, что правовая система, в рамках которой осуществляется современное производство, основана на вечных принципах, не понимая, что «каждая форма производства рождает свои правовые отношения» [6]. Маркс подытожил первый раздел словами: «Все ступени производства имеют определенные общие черты, которые мы мысленно обобщаем; но так называемые всеобщие условия производства есть не что иное, как абстрактные понятия, которые не составляют ни одной реальной ступени в истории производства» [7].
Второй раздел носит название «Общее отношение производства к распределению, обмену, потреблению». Здесь Маркс стремился опровергнуть мнение о том, что четыре вида экономической деятельности – производство, распределение, обмен и потребление – можно рассматривать в отрыве друг от друга. Он начал с утверждения, что производство в некотором смысле тождественно потреблению, поскольку речь идет о производительном потреблении и потребительском производстве; что каждое из них фактически есть средство для возникновения другого и что каждое из них формирует формы существования своего аналога. Маркс также отрицал, что распределение образует независимую сферу, соположенную производству и находящуюся как бы вне его. Этой точки зрения нельзя придерживаться, поскольку «распределение, если говорить об индивиде, естественно, предстает как закон, установленный обществом, определяющий его положение в сфере производства, в рамках которой он производит, и, таким образом, предшествующий производству» [8]. Внешняя агрессия или внутренняя революция также, казалось, в силу распределения собственности предшествовали производству и определяли его. Аналогично и с обменом, который казался Марксу составной частью производства. «Результат, к которому мы приходим, – заключил Маркс, – состоит не в том, что производство, распределение, обмен и потребление тождественны, а в том, что все они – части одного целого, различные стороны одной единицы» [9].
Третий раздел, озаглавленный «Метод политической экономии», является еще более абстрактным, но очень важным для понимания подхода Маркса. Он хотел доказать, что правильный метод обсуждения экономики заключается в том, чтобы начать с простых теоретических понятий, таких как стоимость и труд, а затем перейти от них к более сложным, но наблюдаемым сущностям, таким как население или классы. Обратный подход был характерен для XVII века; но мыслители XVIII века следовали «методу продвижения от абстрактного к конкретному», который был «научно верным методом» [10].
Затем Маркс взял деньги и труд в качестве примеров простых, абстрактных понятий, с которых хотел начать свой анализ. Он утверждал, что оба этих понятия достигли своей полной сложности только в буржуазном обществе; и поэтому только тот, кто мыслит в контексте буржуазного общества, может надеяться полностью понять докапиталистическую экономику, подобно тому как «анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны» [11]. Маркс продолжал: «Таким образом, было бы непрактично и неправильно располагать экономические категории в том порядке, в каком они были определяющими факторами в ходе истории. Порядок их следования скорее определяется теми отношениями, в которых они находятся друг к другу в современном буржуазном обществе» [12]. Затем он изложил в пяти разделах предварительный план обширного труда по экономике и закончил его увлекательным обсуждением очевидной трудности материалистического подхода к истории: почему греческое искусство так высоко ценилось в XIX веке, когда социально-экономический фон, породивший его, был совсем другим? Маркс не дал прямого ответа. Рукопись заканчивается на простой постановке вопроса: «Почему историческое детство человеческого общества, в котором оно развилось всего прекраснее, не должно оказывать вечного очарования как эпоха, которая никогда не вернется?» [13]
План предполагаемой книги был изложен в конце введения:
1. Общие абстрактные характеристики, которые в большей или меньшей степени могут быть применены ко всем типам общества.
2. Категории, составляющие внутреннюю структуру буржуазного общества и служащие основой для выделения фундаментальных классов. Капитал, наемный труд, земельная собственность. Их отношение друг к другу. Город и деревня. Три больших социальных класса. Обмен между ними. Обращение. Кредит (частный).
3. Синтез буржуазного общества в форме государства. Государство, рассматриваемое само по себе. Непроизводительные классы. Налоги. Государственный долг. Государственный кредит. Население. Колонии. Эмиграция.
4. Международные отношения производства. Международное разделение труда. Международный обмен. Экспорт и импорт. Обменные курсы.
5. Мировой рынок и кризисы [14].
Тот же план, в более простой форме, был повторен в Предисловии (опубликованном в 1859 году) к «Критике политической экономии»: капитал, земельная собственность, наемный труд; государство, внешняя торговля, мировой рынок [15].
Сохранившиеся рукописи (написанные в течение полугода с октября 1857 по март 1858 года) стали известны как Grundrisse по первому слову их немецкого названия Grundrisse der Kritik der politischen Ökonomie («Очерки критики политической экономии») [16]. Они не охватывают в равной степени все разделы вышеприведенного оглавления. Очевидно, что по большей части они представляют собой черновик первого раздела работы. Вся работа состоит из двух частей: первой, посвященной деньгам, и второй, гораздо более длинной, посвященной капиталу; последняя состоит из трех разделов, посвященных производству капитала, обращению и превращению прибавочной стоимости в прибыль. Однако эти экономические рассуждения переплетаются с обширными отступлениями на такие темы, как человек и общество, природа труда, влияние автоматизации на общество, проблемы увеличения досуга и отмены разделения труда, природа отчуждения на высших стадиях капиталистического общества, революционный характер капитализма и присущая ему универсальность и т. д. Именно эти отступления придают Grundrisse первостепенное значение, показывая, что это черновой набросок для работы огромного масштаба; то, что Маркс позже представил миру в «Капитале», охватывает лишь часть того, что было намечено в Grundrisse. Разделы, посвященные таким темам, как внешняя торговля и мировой рынок, показывают, что Марксу удалось в определенной степени набросать основные темы остальных пяти книг его «Экономики». По словам самого Маркса: «В рукописи (которая в печатном виде составила бы толстую книгу) все перевернуто, и многое предназначено для последующих частей» [17].
Как и практически все основные работы Маркса, Grundrisse начинается с критики чужих идей: очевидно, ему было легче выработать свои взгляды, нападая на чужие. Так, первые несколько страниц содержат критику экономистов-реформаторов Кэри и Бастиа, блестяще изображенных как воплощение пороков (и добродетелей) «янки» середины XIX века и учеников Прудона. Примерно через десять страниц обсуждение теорий Кэри и Бастиа прекратилось; Маркс едко заметил: «Более заниматься этой чепухой невозможно» [18]. Отточив полемические способности нападками на второстепенных теоретиков, он продолжил прокладывать собственный путь. Беспорядочный характер этих рукописных заметок, разнообразие обсуждаемых тем и колоссальная компрессия стиля – все это затрудняет составление удовлетворительного краткого отчета об их содержании и делает практически невозможным пересказ. Grundrisse – это огромная неизведанная местность: пока исследователей мало, и даже они проникли лишь на периферию. Однако некоторые вещи бросаются в глаза уже с первого взгляда.
Прежде всего, и в мыслях, и в стиле прослеживается преемственность с «Рукописями 1844 года», что особенно заметно по влиянию Гегеля на обе работы. Понятия отчуждения, овеществления, присвоения, диалектического отношения человека к природе и его родовой или социальной природы – все они повторяются в Grundrisse. В начале этих рукописей 1858 года Маркс предлагает следующие комментарии к экономическим идеям своего времени, комментарии, полностью повторяющие его замечания об «овеществлении» денег в 1844 году: «Сами экономисты говорят, что люди оказывают предмету (деньгам) доверие, которое они не оказали бы друг другу как личности. Деньги могут обладать социальным свойством только потому, что индивиды отчуждают собственные социальные отношения, воплощая их в вещи» [19]. Или позже, и в более общем виде:
«Но если капитал, таким образом, выступает в качестве продукта труда, то продукт труда выступает в качестве капитала – уже не как простой продукт и не как пригодный к обмену товар, а как капитал, как овеществленный труд, осуществляющий господство над живым трудом, распоряжение им. В качестве продукта труда выступает также и то обстоятельство, что продукт труда выступает как чужая собственность, обладающая самостоятельно противостоящим живому труду способом существования, а также как для-себя-сущая стоимость; что продукт труда, овеществленный труд самим живым трудом наделен собственной душой и утверждает себя в противовес живому труду как чуждая сила. Если рассматривать эту чуждую силу с точки зрения труда, то получается, что она действует в процессе производства таким образом, что труд одновременно отталкивает от себя как чужую реальность собственное осуществление в своих объективных условиях и поэтому полагает самого себя как лишенную субстанции, всего лишь неимущую рабочую силу в противоположность этой отчужденной от труда реальности, принадлежащей не труду, а другим; что труд свою действительность полагает не как бытие-для-себя, а как всего лишь бытие-для-другого, а потому и как всего лишь инобытие, или как бытие иного против самого себя»[115] [20].
В этом отношении наиболее яркий отрывок Grundrisse – план задумываемой Марксом «Экономики», создаваемой на языке, который вытекал непосредственно из «Логики» Гегеля [21]. Однако есть и поразительное различие. В 1844 году Маркс читал некоторых классических экономистов, но еще не интегрировал эти знания в свою критику Гегеля. В результате «Рукописи 1844 года» (иначе известные как «Парижские рукописи») распадаются на две отдельные части, о чем свидетельствует название, данное им их первыми редакторами: «Экономические и философские рукописи». К 1857–1858 годам Маркс усвоил и Рикардо, и