ее просто как застывшее рабочее время, просто как овеществленный труд, настолько же важно для познания прибавочной стоимости рассматривать ее просто как застывшее прибавочное время, просто как овеществленный прибавочный труд. Только та форма, в которой этот прибавочный труд выжимается из непосредственного производителя, из рабочего, отличает экономические формации общества, напр. общество, основанное на рабстве, от общества наемного труда»[129] [196].
Таким образом, прибавочная стоимость могла возникать только из переменного капитала, а не из постоянного, поскольку только труд создавал стоимость. Проще говоря, причина, по которой Маркс считал, что норма прибыли будет снижаться, заключалась в том, что с внедрением машин время труда станет меньше, а значит, и прибавочная стоимость будет меньше. Конечно, машины увеличили бы производство, а колониальные рынки поглотили бы часть прибавочной стоимости, но это лишь паллиативы, и в конечном итоге кризис неизбежен. Первые девять глав дополнены блестящим историческим описанием генезиса капитализма, которое лучше, чем любое другое произведение, иллюстрирует подход и метод Маркса. В частности, Маркс впервые использовал официальную статистическую информацию, которая стала доступна с середины XIX века. Читатель, которому начало «Капитала» покажется слишком скучным, может последовать совету Маркса, данному им госпоже Кугельман [197], и начать чтение с глав «Рабочий день», «Машины и крупная промышленность» и «Процесс накопления капитала». В главе «Рабочий день» Маркс подробно описал «физическую и умственную деградацию» [198], к которой принуждают мужчин, женщин и детей долгие часы работы в нездоровых условиях, и рассказал о горькой борьбе за облегчение труда путем законодательного ограничения количества рабочих часов и принятия фабричных законов. Хотя, заключил Маркс, может показаться, что капиталист и рабочий обмениваются договорами на свободном рынке, на самом деле сделка является односторонней:
«По заключении сделки оказывается, что он вовсе не был “свободным агентом”, что время, на которое он свободно продает свою рабочую силу, является временем, на которое он вынужден ее продавать, что в действительности вампир не выпускает его до тех пор, пока еще “остается для высасывания хотя бы единый мускул, единая жилка, единая капля крови”. Чтобы “защититься” от змеи собственных мучений, рабочие должны объединиться и, как класс, заставить издать государственный закон, мощное общественное препятствие, которое мешало бы им самим по добровольному контракту с капиталом продавать на смерть и рабство себя и свое потомство. На место пышного каталога “неотчуждаемых прав человека” выступает скромная Magna Charta[130] [великая хартия] ограниченного законом рабочего дня, которая “наконец устанавливает точно, когда оканчивается время, которое рабочий продает, и когда начинается время, которое принадлежит ему самому”»[131] [199].
Маркс продолжил свое обвинение капитализма в главе «Машины и крупная промышленность», описывая калечащее воздействие машин на рабочих и экологические последствия капиталистической эксплуатации сельского хозяйства [200]. Подводя итог, Маркс, однако, показал, что его взгляд на технический прогресс при капитализме не был полностью отрицательным:
«Поэтому природа крупной промышленности обусловливает перемену труда, движение функций, всестороннюю подвижность рабочего. Но в своей капиталистической форме она воспроизводит старое разделение труда с его закостеневшими специальностями. Мы видели, как это абсолютное противоречие уничтожает всякий покой, устойчивость, обеспеченность жизненного положения рабочего, постоянно угрожает вместе со средствами труда выбить у него из рук и жизненные средства и вместе с его частичной функцией сделать излишним и его самого; как это противоречие неистово проявляется в непрерывных гекатомбах рабочего класса, непомерном расточении рабочих сил и опустошениях, связанных с общественной анархией. Это – отрицательная сторона. Но если перемена труда теперь пролагает себе путь только как непреодолимый естественный закон и со слепой разрушительной силой естественного закона, который повсюду наталкивается на препятствия, то сама крупная промышленность своими катастрофами делает вопросом жизни и смерти признание перемены труда, а потому и возможно большей многосторонности рабочих, всеобщим законом общественного производства, к нормальному осуществлению которого должны быть приспособлены отношения»[132] [201].
Первый том заканчивался длинным разделом «Процесс накопления капитала» – самым лучшим в книге. Капиталист, будучи жертвой «Фаустова конфликта между страстью к накоплению и стремлением к наслаждению», был вынужден создавать «промышленную резервную армию» или огромный резерв временно безработных рабочих, чтобы обслуживать колебания рынка. Маркс обобщил свой анализ в гневном обличении:
«…Мы видели, что при капиталистической системе все методы повышения общественной производительной силы труда осуществляются за счет индивидуального рабочего; все средства для развития производства превращаются в средства подчинения и эксплуатации производителя, уродуют рабочего, делая из него неполного человека, принижают его до роли придатка машины, увеличивая тяжесть труда, отнимают его содержательность, отчуждают от рабочего духовные силы процесса труда в той мере, в какой наука входит в процесс труда как самостоятельная сила; они извращают условия, при которых рабочий работает, подчиняют его во время процесса труда самому мелочному, отвратительному деспотизму, все время его жизни превращают в рабочее время, бросают его жену и детей под Джаггернаутову колесницу капитала. Но все методы производства прибавочной стоимости являются в то же время методами накопления, и всякое расширение накопления, наоборот, становится средством развития этих методов. Из этого следует, что, по мере того как капитал накопляется, положение рабочего должно ухудшаться, какова бы ни была, высока или низка, его оплата. Наконец, закон, поддерживающий относительное перенаселение, или промышленную резервную армию, в равновесии с размерами и энергией накопления, приковывает рабочего к капиталу крепче, чем молот Гефеста приковал Прометея к скале. Он обусловливает накопление нищеты, соответственное накоплению капитала. Следовательно, накопление богатства на одном полюсе есть в то же время накопление нищеты, муки труда, рабства, невежества, одичания и моральной деградации на противоположном полюсе, то есть на стороне класса, который производит свой продукт как капитал»[133] [202].
Это суждение было подкреплено серией подробных, трогательных, но объективных исследований о состоянии британских рабочих классов за предыдущие 20 лет, о британском сельскохозяйственном пролетариате и о бедствиях Ирландии. Венчает книгу следующий знаменитый отрывок: «Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого процесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем и возмущения рабочего класса, который обучается, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют»[134] [203].
Последующие два тома, существовавшие только в черновом варианте, не имеют того отточенного блеска, который был присущ первому. Однако в нем была длинная глава «Результаты непосредственного процесса производства», которую Маркс, по-видимому, собирался поместить в конце первого тома, но в последний момент опустил [204]. В этой главе Маркс рассматривает, как капиталистическое производство воспроизводит отношения капиталиста и рабочего в общем процессе. Особенно интересны замечания об отчуждении в отношениях капиталиста и рабочего [205] и о тенденции капитализма к «максимальному сокращению числа работающих за зарплату» в сфере производства и увеличению числа работников в сфере чистого обслуживания [206]. Если в первом томе речь шла о производстве, то во втором и третьем исследовалось то, что происходило за пределами фабрики, когда капиталист продавал свою продукцию за деньги. Во втором томе Маркс проследил круговое движение продажи, прибыли и возврата ресурсов для следующего цикла производства, а также сложные факторы, лежащие в основе экономических кризисов. Этот том гораздо менее интересен из-за своего технического, теоретического характера.
Первая часть третьего тома представляется более или менее завершенной, но затем книга сходит на нет без какого-либо окончательного вывода. Начинается она с рассуждений о превращении прибавочной стоимости в прибыль и, соответственно, о соотношении между стоимостью и ценами. Многие люди, прочитав первый том, спрашивали, как получилось, что если стоимость измеряется общественно необходимым трудом, то она должна так сильно отличаться от рыночных цен. Единственный ответ, который дал Маркс на эту проблему, заключался в утверждении, что стоимость – это «центр тяжести, вокруг которого колеблются цены и вокруг которого их рост и падение стремятся к равновесию» [207]. Он продолжал: «Каким бы способом ни регулировались цены, результат всегда один: закон стоимости господствует над движением цен, поскольку сокращение или увеличение рабочего времени, необходимого для производства, вызывает падение или рост цен на продукцию» [208]. Затем Маркс более подробно, чем в первом томе, сформулировал тенденцию падения нормы прибыли, на которой сосредоточен почти весь третий том. Наиболее лаконично этот закон Маркс выразил следующим образом: «…как само собой понятно из существа капиталистического способа производства, с его развитием общая средняя норма прибавочной стоимости необходимо должна получать выражение в понижающейся общей норме прибыли. Так как масса применяемого живого труда постоянно уменьшается по отношению к массе приводимого им в движение овеществленного труда, производительно потребляемых средств производства, то отношение той части этого живого труда, которая не оплачена и овеществлена в прибавочной стоимости, к размеру стоимости всего употребленного капитала должно постоянно уменьшаться. Но это отношение массы прибавочной стоимости к стоимости всего примененного капитала образует норму прибыли, которая поэтому должна постоянно падать»