В конце 1870-х годов Элеонора попыталась построить карьеру в драматической сфере, ведь любовь к театру она унаследовала от обоих родителей. Семья Маркс всегда живо интересовалась Шекспиром, им нравились новые интерпретации трагедий Генри Ирвинга: Женни Маркс при поддержке Элеоноры опубликовала во Frankfurter Zeitung[156] серию статей в защиту Ирвинга и его «своеобразной, верной и оригинальной трактовки Шекспира» [23]. Элеонора была активным членом «Нового Шекспировского общества» Ферниволла. Она также была членом клуба Шекспировских чтений, который часто собирался в доме Марксов. Одна из его участниц, миссис Мэриан Комин, дала следующее описание Маркса на одной из встреч: «Как зритель он был восхитителен, никогда не критиковал, всегда ловил дух любого происходящего веселья, смеялся, когда что-то казалось ему особенно комичным, до слез. Самый старший по годам, но по духу такой же молодой, как любой из нас. А его друг, верный Фридрих Энгельс, был столь же непосредственным» [24]. Как бы ни нравились ему встречи в клубе, Маркс не считал актерскую карьеру подходящей для своей дочери, и Элеонора не выступала публично. Лишь в июле 1881 года она появилась в двух одноактных французских пьесах. Энгельс был в зале и сообщил Марксу: «Тусси была очень хороша в страстных сценах, хотя было слегка заметно, что она взяла в качестве модели Эллен Терри, как Рэдфорд взял Ирвинга, но она скоро избавится от этой привычки; если хочет произвести эффект на публику, она должна обязательно создать собственную манеру, и я уверен, что ей это удастся» [25]. Вместе со своим будущим мужем Эдуардом Эвелингом Элеонора в конце концов внесла значительный вклад в развитие театра.
II. Работа
В годы Интернационала у Маркса было мало времени для продолжения своих экономических исследований. В конце ноября 1871 года Мейсснер сообщил, что первое издание «Капитала» почти полностью распродано, и попросил его – за гонорар 500 талеров – подготовить второе, более дешевое издание, которое намеревался выпустить отдельными брошюрами. Маркс работал над ним полтора года; последняя часть появилась только в июне 1873 года, в основном из-за длительной забастовки печатников в Лейпциге. Он внес существенные изменения в первую главу, которыми, по словам его дочери Женни, «он сам доволен – что бывает редко» [26]. Первым иностранным переводом стал русский, появившийся в марте 1872 года. Его начал молодой народник Герман Лопатин, который летом 1870 года переехал в Лондон, чтобы работать под руководством Маркса в Британском музее и одновременно брать уроки английского у Элеоноры. Лопатин не завершил перевод (он вернулся в Россию, провалив миссию по освобождению Чернышевского из тюрьмы). Работу взял на себя Николай Даниельсон, застенчивый ученый, который переводил книгу по вечерам, возвращаясь из банка, где он проработал 50 лет. Были опасения, что царские цензоры могут запретить книгу, но они нашли ее настолько «трудной и едва ли понятной», что пришли к выводу: «Немногие ее прочтут и еще меньшие поймут» [27]. Здесь они ошиблись: русское издание продавалось лучше всех остальных, и его экземпляры жадно переходили из рук в руки (иногда под обложкой от Нового Завета). У Маркса даже не было времени переписать первую главу, как ему хотелось бы; он написал Даниельсону, жалуясь на требования, предъявляемые к нему Интернационалом: «Конечно, в одно прекрасное утро я положу конец всему этому, но есть обстоятельства, при которых вы обязаны занять себя вещами гораздо менее привлекательными, чем теоретические изыскания» [28].
Даже после переезда Генерального совета в Нью-Йорк в 1872 году Маркс провел бóльшую часть следующего года, сводя концы с концами в Лондоне. Затем осенью 1873 года у него серьезно пошатнулось здоровье. То немногое время, которое у него оставалось в 1873–1875 годах, было потрачено на работу над французским изданием. Еще в 1867 году возникли планы перевести «Капитал» на французский язык, и Эли Реклю (брат знаменитого анархиста-географа) начал работу. Ему помогал старый наставник Маркса Мозес Гесс. Однако вскоре он отказался от этой затеи, и только в 1871 году (после того, как не менее пяти других переводчиков попытались выполнить эту задачу) Маркс начал переговоры с Ж. Руа, который приобрел хорошую репутацию как переводчик Фейербаха. Руа был школьным учителем в Бордо; пересылка различных глав и разделов по почте в Лондон и обратно, естественно, отнимала время. К тому же Руа было трудно разбирать почерк Маркса (он переводил с рукописи второго немецкого издания). Марксу повезло, что он был представлен (Лафаргом) чрезвычайно энергичному парижскому издателю Морису Лашатру, недавно сосланному в Швейцарию. Маркс приветствовал предложение Лашатра издавать книгу отдельными частями, поскольку «в такой форме работа будет более доступна рабочему классу, а это соображение для меня важнее всех прочих» [29].
В феврале 1872 года договор с Лашатром был подписан, но книга должна была быть опубликована за счет автора. Обратившись за финансовой помощью к своему кузену Августу Филипсу, Маркс получил ответ, что «в случае необходимости я готов помочь вам, как друг и родственник, даже деньгами; но я не стану делать этого ради ваших политических и революционных целей» [30]. Лашатр хотел опубликовать фотографию Маркса в своем издании (тем самым опередив русских издателей, которым правительство запретило публиковать фотографию на том основании, что это будет означать слишком большое уважение к личности Маркса). По словам Маркса, это стоило ему «больших хлопот, чем полное переложение книги на французский язык» [31]; в послесловии к этому изданию он написал: «Оно обладает научной ценностью, не зависящей от оригинала, и должно быть использовано даже читателями, знающими немецкий» [32].
Еще до завершения французского издания Маркс получил срочные письма от своих немецких и русских издателей с просьбой выпустить второй том. Энгельс заверил Кугельмана в октябре 1876 года, что «второй том будет готов через несколько дней» [33]. Два года спустя Маркс мог лишь смутно надеяться на то, что издание будет готово «к концу 1879 года» [34]. В апреле 1879-го он изложил ситуацию в письме Даниельсону. Маркс узнал о том, что ввиду ухудшения политической ситуации опубликовать второй том в Германии не удастся. Он почти приветствовал это известие, поскольку существовали и другие причины, кроме состояния здоровья, которые вынуждали откладывать публикацию. Во-первых, Англия переживала экономический кризис, который сильно отличался от предыдущих, и «поэтому необходимо наблюдать за нынешним ходом вещей, пока они не созреют, прежде чем я смогу продуктивно, то есть теоретически, их переварить» [35]. Во-вторых, как откровенно отмечал Маркс, «масса материалов, которыми я располагаю, не только из России, но и из Соединенных Штатов и т. д., становятся хорошим предлогом для продолжения моих исследований» [36]. Энгельс писал, что Маркс после 1870 года «изучал агрономию, условия сельского хозяйства в Америке и особенно в России, денежный рынок и банковские учреждения, и, наконец, естественные науки, такие как геология и физиология. Самостоятельные математические исследования также составляют бóльшую часть многочисленных рукописей этого периода» [37].
Изучение эволюции сельского хозяйства в России должно было лечь в основу идей Маркса о земельной ренте в третьем томе «Капитала», так же как развитие английской промышленности давало практические примеры для идей, изложенных в первом томе. Маркс специально выучил русский язык, чтобы иметь возможность изучать первоисточники. Как и в 1850-х и 1860-х годах, Маркс собрал огромное количество материала, но теперь ему не хватало силы синтеза и движущей силы, чтобы что-то из этого сделать. После его смерти Энгельс был поражен, обнаружив среди бумаг Маркса более двух кубометров документов, содержащих исключительно статистические данные по России. За эти годы Маркс заполнил своим микроскопическим почерком около 3000 страниц: эти рукописи состояли почти исключительно из заметок о прочитанном. В поздние годы чтение стало для него навязчивой идеей: у него больше не было сил создавать, но он хотя бы мог впитывать. Таким образом, рукописи третьего тома «Капитала» остались практически в том же состоянии, в котором они находились с 1864–1865 годов. Маркс переписал почти половину второго тома в 1870 году, но в дальнейшем вносил лишь незначительные дополнения и правки, понимая, как он сказал Элеоноре незадолго до своей смерти, что Энгельсу предстоит «что-то из этого сделать» [38]. Маркс хранил состояние своих рукописей в тайне от всех, включая Энгельса, который позже писал Бебелю, что «если бы я знал об этом, я бы не давал ему покоя ни днем ни ночью, пока все не было бы закончено и напечатано». Сам Маркс знал это лучше, чем кто-либо другой… [39] На самом деле рукописи были в таком беспорядке, что Энгельс смог опубликовать третий том «Капитала» только через 11 лет после смерти Маркса.
Инстинктивное нежелание Маркса завершить какую-либо из своих экономических работ усугублялось другими отвлекающими задачами, навязанными ему в 1870-х годах. Он участвовал в работе над двумя сокращенными версиями первого тома «Капитала», написанными на немецком языке Иоганном Мостом и на голландском – Домелой Ньивенхёйсом. Маркс не только помогал Элеоноре переводить книгу Лиссагарэ на английский, но и контролировал немецкий перевод. Его неприязнь к Лиссагарэ как к возможному зятю с лихвой компенсировалась его восхищением «Историей Коммуны». В середине 1870-х годов Маркс уделял часть своего времени, помогая Энгельсу в написании «Анти-Дюринга» (Anti-Dühring), который благодаря своей систематизации и ясности стал самым известным учебником в марксистских кругах и разошелся гораздо шире «Капитала» [40]. В предисловии ко второму изданию, написанному уже после смерти Маркса, Энгельс говорит, что прочитал Марксу всю рукопись и что Маркс действительно написал главу, состоящую из рецензии на «Критическую историю политической экономии» Дюринга. К кон