— «Мой обожаемый бедуин». Правда, мило?
Ассад сверкнул ослепительной улыбкой и восхищенно помотал головой.
Улавливать иронию у него еще плохо получается.
Карл поставил мобильник на зарядку и посмотрел на белую доску. Следующим шагом будет непосредственный контакт с одним или несколькими членами группы. Нужно будет взять с собой Ассада, чтобы был свидетель на случай, если они проговорятся.
Еще есть в запасе их адвокат.
Карл потер подбородок и недовольно скривился. Дернула же его нелегкая отколоть этот номер с супругой адвоката Бента Крума! Заявить ей, что у Крума роман с его женой! Надо же было додуматься до такой идиотской выходки! Этот поступок отнюдь не облегчал ему предстоящей задачи — договориться с Крумом о встрече.
Взглянув на доску, на которой был записан телефон адвоката, Карл набрал номер.
— Агнета Крум, — ответил голос в трубке.
Карл откашлялся и заговорил на тон выше обычного: не тот случай, когда хочется, чтобы тебя узнавали.
— Нет, — сказала она. — Нет, он здесь больше не живет. Если он вам нужен, то будьте добры звонить ему на мобильник.
Она назвала номер. Голос у нее был грустный.
Карл сразу же набрал новый номер и услышал автоответчик, который сообщил, что Бент Крум приводит в порядок свой катер, но его можно будет застать по этому же номеру завтра с девяти до десяти.
«Ну нет уж!» — подумал Карл и снова позвонил адвокатской жене. Та сказала, что катер стоит в гавани Рунгстеда.
Не то чтобы это его удивило.
— Ассад, мы сейчас выезжаем, так что можешь собираться! — крикнул Карл через коридор. — Вот только еще сделаю один звонок, и поехали.
Он набрал номер своего старинного коллеги и соперника из Центрального участка, Брандура Исаксена, полуфарерца и полуисландца, человека душой и телом такого же североатлантического склада. Его так и называли — хальмторвский ледяной человек.
— Что тебе? — спросил он Карла.
— Я хотел узнать о некоей Розе Кнудсен, которую перевели ко мне из твоего отделения. Я слыхал, что у вас там были с ней какие-то заморочки. Ты не мог бы сказать, в чем дело?
Последовал такой громовый взрыв хохота, какого Карл никак не ожидал услышать.
— Так это тебе ее передали? — продолжал Исаксен покатываться от смеха.
Это не предвещало ничего хорошего, ибо случалось чрезвычайно редко — обычно от Исаксена трудно было дождаться хотя бы приветливого слова.
— Сейчас расскажу тебе в общих чертах, — вымолвил он наконец. — Сначала она, паркуя свой «дайхатсу», побила три машины наших сотрудников. Потом поставила подтекающую заварочную кружку прямо на замечания шефа к поступившим за неделю отчетам. Поскандалила со всеми дамами в канцелярии. Поучала следователей. Вмешивалась в их работу, и в довершение, насколько мне известно, на рождественском корпоративе успела трахнуться с двумя сотрудниками. — Судя по голосу Исаксена, он так веселился, что чуть не падал со стула. — Так это тебе она досталась? Советую не давать ей спиртного.
— Еще что-нибудь? — Карл с трудом перевел дух.
— Да. Еще у нее имеется сестра-двойняшка. Они с ней не сильно-то похожи, но та по-своему тоже очень примечательная личность.
— Вот как! И что же?
— Когда она принимается звонить с работы сестре, тут такая начинается бабья трескотня! Короче говоря, она неуклюжая, весьма неуправляемая и временами страшно упрямая.
Одним словом, ничего такого, чего бы Карл уже не знал, кроме разве что склонности к выпивке.
Положив трубку, Карл задумался, глядя прямо перед собой и одновременно силясь расслышать, что происходит в кабинете у Розы.
Затем он встал и неслышно прокрался в коридор. Ага, говорит по телефону!
Он встал под самой дверью, одним ухом повернувшись к дверному проему.
— Да, — тихо произнесла Роза. — Да, с этим нельзя не согласиться. Ой, ну да, конечно. Так вы думаете… Ну вот и прекрасно. — И еще много-много всего в этом роде.
Возникнув на пороге, Карл устремил на нее строгий взгляд. Можно надеяться, это произведет впечатление.
Она положила трубку через две минуты. Очевидно, впечатлил он ее не очень.
— Это что же ты — с приятелями болтаешь? — язвительно спросил Карл.
Но ее и это не задело.
— С приятелями? — повторила она, переводя дух. — Ну, можно, наверное, и так сказать. С начальником канцелярии Министерства юстиции. Он позвонил, чтобы сказать, что они получили по электронной почте письмо из криминальной полиции Осло, в котором очень хвалят наш отдел и утверждают, что у тебя было самое интересное дело во всей Скандинавии за последние двадцать пять лет. И теперь они спрашивали меня, не знаю ли я, почему ты еще не на должности комиссара полиции.
Карл проглотил комок в горле. Неужели они опять привяжутся к нему с этой ерундой? Да не хочет он снова садиться за парту! С Маркусом они уже давно перестали обсуждать тему повышения.
— И что ты ответила?
— Перевела разговор на другое. А что, по-твоему, я должна была им ответить?
«Хорошая девочка», — мысленно похвалил ее Карл.
— Роза, скажи-ка мне заодно еще одну вещь, пока я не забыл! Это ты тогда разговаривала по телефону с горничной из дома Кассандры Лассен? Помнишь, у меня тогда не оказалось с собой полицейского жетона, и она позвонила сюда за подтверждением моей личности.
— Да, это была я.
— Она попросила, чтобы ей описали мою внешность. Что ты ей тогда сказала, может быть, расскажешь?
На ее щеках заиграли предательские ямочки.
— Ну, сказала только, что если пришел мужчина с коричневым кожаным ремнем, в стоптанных башмаках сорок пятого размера, довольно неказистой внешности, то, по всей видимости, это ты. А если она увидит у него на темечке небольшую плешь, по форме похожую на задницу, то может не сомневаться.
«Черт возьми, до чего же безжалостная женщина!» — подумал Карл, разглаживая волосы на затылке.
Бент Крум обнаружился на дальнем конце одиннадцатого пирса. Он сидел в мягком кресле на корме катера, который явно стоил дороже, чем сам Бент Крум со всеми потрохами.
— Это катер модели V-сорок два, — сказал мальчишка возле тайского ресторана на бульваре. Необыкновенно воспитанный ребенок.
Нельзя сказать, чтобы адвокат Крум пришел в восторг, когда в его белоснежный рай вступил страж закона в сопровождении смуглокожего и несколько плешивого представителя альтернативной Дании. Однако ему не дали ни малейшего шанса профессионально выдвинуть протест.
— Я разговаривал с Вальдемаром Флорином, — сразу же объявил Карл. — И он посоветовал мне обращаться к вам. Он считает, что вы лучше всех можете высказаться по семейным делам Флоринов. У вас найдется пять минут?
Бент Крум поднял солнечные очки на макушку. Давно бы так! Никакого солнца в помине не было.
— Хорошо, пять минут и ни минутой больше. Жена уже ждет меня дома.
Карл широко улыбнулся. «Так уж и ждет!» — говорила его улыбка, и Бент Крум, этот стреляный воробей, тотчас же уловил ее значение. Может быть, это удержит его от лишнего вранья.
— Вы с Вальдемаром Флорином присутствовали при том, когда молодых людей доставили в хольбекское полицейское отделение как подозреваемых в убийстве. Он намекнул, что кое-кто в группе особо выделялся, но счел, что вы лучше сможете обрисовать эту тему. Вы знаете, что он думает по этому поводу?
Человек, загоравший на палубе, был очень бледен — явное малокровие. Как же его измотала необходимость изыскивать достойное юридическое прикрытие для всех творимых его хозяевами подлостей! Сколько раз уже Карлу приходилось подобное наблюдать! Нет людей, которые бы выглядели бледнее, чем полицейские, на которых висят нераскрытые дела, и адвокаты, у которых за плечами слишком много дел улаженных.
— Особо отличались, говорите? Это можно сказать о каждом из них. Превосходные молодые люди, как мне представляется. Это подтверждается и всей их дальнейшей деятельностью. Вам так не кажется?
— Н-да, — протянул Карл. — Я в этом не очень-то разбираюсь. Но один из них выстрелил сам себе в причинное место, другой зарабатывает на жизнь, накачивая женщин ботоксом и силиконом, третий демонстрирует вышагивающих взад и вперед по подиуму дистрофичных девчушек, четвертый сидит за решеткой, пятый помогает богатым наживаться за счет неинформированности мелких вкладчиков, и, наконец, последняя уже двенадцать лет живет на улице. Просто не знаю, что и сказать!
— Полагаю, с вашей стороны очень неосторожно заявлять такое публично! — парировал Крум, уже готовый вчинить Карлу иск.
— Публично? — удивился Карл, оглядывая обстановку из красного дерева, стекловолокна и хромированной стали. — Где еще найдется менее публичное место, чем это? — произнес он, с улыбкой разведя руками, как бы в виде комплимента. — Ну так как же насчет Кимми Лассен? Разве она ничем не выделялась? Разве она не играла в деятельности группы ведущую роль? Не могут ли Флорин, Дюббёль-Йенсен и Прам быть заинтересованы в том, чтобы она тихо и незаметно исчезла с лица земли?
На лбу Бента Крума прорезались вертикальные морщины — не слишком приятное зрелище:
— Должен вам напомнить, что она уже исчезла. Причем, хочу заметить, по собственной доброй воле.
— Ты это записал? — Карл обернулся к Ассаду.
Тот в подтверждение помахал поднятым карандашом.
— Благодарю, — сказал Карл. — Это все.
Они встали.
— Как вы сказали? — всполошился Крум. — Записал? Что это значит?
— Вы только что признали, что группа заинтересована в исчезновении Кимми Лассен.
— Нет. Этого я никоим образом не признавал.
— Разве не так, Ассад?
Сириец энергично закивал, всячески выражая свою лояльность.
— У нас имеются всевозможные доказательства того, что брат и сестра в Рёрвиге были убиты этой группой, — сказал Карл. — Я имею в виду отнюдь не одного только Бьярне Тёгерсена. До свидания, господин Крум, мы с вами наверняка еще увидимся. Кроме того, вам предстоит встреча с рядом лиц, о которых вы, возможно, слыхали, а возможно, и нет. Во всяком случае, все это очень интересные люди с хорошей памятью. Например, Манфред Слот, друг Коре Бруно.