— А Харди, Ассад? Я же спрашивал тебя о Харди! Что он сказал? Ты прочел ему что–нибудь из этих фотокопий?
— Да. Я читал два с половиной часа, после этого он заснул.
— Ну и дальше что?
— Дальше он спал.
Только могучий мозг Карла смог удержать руки от того, чтобы схватить Ассада за глотку и придушить.
А тот улыбался:
— Но я туда еще вернусь. Когда я уходил, сиделка попрощалась со мной очень вежливо.
У Карла опустились руки:
— Раз уж ты так хорошо умеешь ладить с дамочками, то давай–ка сходи наверх и подмажь на всякий случай секретарш.
Ассад оживился. На его лице ясно читалось: это гораздо приятнее, чем торчать в подвале, обряженным в халат уборщика и зеленые перчатки.
Карл посидел немного, глядя в пустоту. О чем бы он ни думал, на заднем плане все время крутилась мысль о разговоре с Карен Мортенсен, служащей отдела здравоохранения Стевнса. Существует ли какой–то способ достучаться до сознания Уффе? Можно ли пробудить его память? Не спрятано ли в ней то, что объяснило бы исчезновение Мереты Люнггор, и нельзя ли как–то это извлечь, если нажать на нужную кнопку? Можно ли использовать память об аварии, чтобы найти эту кнопку? Вопросов, которые требовали решения, становилось все больше и больше.
Он окликнул своего помощника, бывшего уже на полпути к лестнице:
— Ассад, еще одно поручение! Раздобудь мне все сведения, относящиеся к аварии, в которой погибли родители Мереты и Уффе. Решительно все. До ниточки. Фотографии, отчет дорожного патруля, вырезки из газет. Пусть секретарши тебе помогут. Я хотел бы получить это безотлагательно.
— Безотлагательно?
— Безотлагательно, Ассад, это значит поскорее. Есть такой парень по имени Уффе, с которым мне очень хотелось бы потолковать об этой аварии.
— Потолковать? — повторил Ассад себе под нос.
Вид у него сделался задумчивый.
На время обеденного перерыва у Карла была назначена встреча, которую он с удовольствием пропустил бы. Накануне Вигга весь вечер приставала к нему, чтобы он пришел посмотреть на ее чудо–галерею. Находилась она на улице Нансена — не в закоулке каком–нибудь, зато и стоило это бешеных денег. Карл никакими силами не мог вызвать в душе ликование ввиду неизбежной перспективы вытряхнуть из кармана последние деньги, чтобы какой–то несчастный мазилка по имени Хугин выставлял свои произведения рядом с чертовыми картинами Вигги.
Уходя из полицейского управления, он столкнулся в вестибюле с Маркусом Якобсеном. Тот шел ему навстречу бодрым шагом, не отрывая глаз от мозаичного пола, украшенного узором из свастик, и тем не менее тут же приметил Карла. Во всей полицейской префектуре не было человека столь приметливого, пусть внешне это и не проявлялось. Недаром Маркус Якобсен был их шефом.
— Я слышал, Маркус, ты хвалил меня перед журналистами. Так сколько же дел мы, с твоих слов, уже разобрали в отделении «Q»? И мало того — одно из них, как ты сказал, уже находится на пороге раскрытия. Ты просто представить себе не можешь, до чего я рад это слышать! Вот уж и впрямь прекрасные новости!
Начальник отдела убийств взглянул ему прямо в глаза. Этот взгляд тоже был одной из составляющих его авторитета. Он и сам знал, что переборщил с похвалами, и также знал, почему это сделал. Честь мундира — прежде всего! Деньги — лишь средство. А уж задачи определять самому шефу.
— Ну, пока, — сказал Карл. — Мне надо спешить, чтобы успеть до завтрака раскрыть еще парочку дел. Да! — Уже возле выхода он обернулся. — Скажи, Маркус, на сколько разрядов в расписании ставок повысилось мое жалованье? — крикнул он через зал начальнику отдела убийств, который растаял за выкрашенными в бронзовый цвет стульями, расставленными вдоль стены. — И ты поговорил с кризисной психологиней?
Выйдя на свет, Карл на секунду остановился, щурясь на солнце. Никто не будет решать за него, сколько побрякушек украсит его парадный мундир. Насколько Карл знал Виггу, ей уже все известно о его повышении, так что плакала прибавка к зарплате. И с какой стати ему еще ходить ради этого на курсы?
Торговое помещение, которое она выбрала, когда–то служило магазином трикотажных изделий. В дальнейшем в нем располагалось издательство, печатное бюро, контора по импорту предметов искусства и магазин CD–дисков, и сейчас от прежней отделки остался только потолок из матового стекла. Общая площадь составляла не более тридцати пяти метров, как на глазок определил Карл. Широкое окно в сторону прохода, ведущего к озерам, вид на пиццерию, со стороны заднего двора — островок зелени и в довершение — соседство с кафе «Банкрот», где за несколько дней до гибели побывала Мерета Люнггор. Улица Нансена с ее уютными кафе и ресторанами — это вам не какая–нибудь захудалая улочка. Почти парижская идиллия!
Карл обернулся и сразу увидел возле булочной приближающуюся парочку — Виггу и ее парня. Выход Вигги на улицу был таким же победоносным и красочным зрелищем, как вступление на арену матадора. В ее живописном одеянии артистически смешалась вся палитра цветов. Уж Вигга всегда умела выглядеть празднично, чего нельзя было сказать о хиловатом мужичонке, который своей черной облегающей одеждой и черными кругами на бледном как мел лице больше всего походил на одного из обитателей свинцовых гробов в фильмах про Дракулу.
— Ми–илый! — крикнула она с другой стороны перехода через Алефельдсгаде.
Это дорогого стоило, так что влетит в копеечку.
К тому времени как тощее привидение закончило измерять это великолепие, Вигга довела Карла до нужной кондиции. С него причитается всего лишь две трети арендной платы, остальное она как–нибудь наскребет сама.
— Мы тут будем грести деньги лопатой! — воскликнула она, широким жестом обведя помещение.
«Ну да, — подумал Карл, — если не выгребать вон».
Он уже вычислил, что придется выкладывать по две тысячи шестьсот крон в месяц. Пожалуй, не миновать ему чертовых курсов переподготовки.
Чтобы изучить контракт, они устроились за столиком в кафе «Банкрот». Карл огляделся. Вот здесь побывала Мерета Люнггор, а всего через пару недель после этого исчезла с лица земли.
— Кто владелец этого кафе? — спросил он девушку в баре.
— Жан Ив. Вон он там сидит, — показала она на мужчину солидного вида: никакой развязной жестикуляции, ничего французского в облике.
Карл поднялся и достал полицейский жетон.
— Можно спросить, с каких пор вы владеете этим замечательным заведением? — спросил он, предъявив жетон.
Судя по любезной улыбке хозяина, в этом не было необходимости. Но что толку от жетона, если все время держать его в кармане?
— С две тысячи второго года.
— Не припомните, с какого месяца?
— А в связи с чем этот вопрос?
— В связи с депутатом фолькетинга Меретой Люнггор. Она исчезла, если помните.
Хозяин кивнул.
— И она сюда приходила, — продолжал Карл. — Незадолго до того, как погибла. Это было при вас?
Жан Ив помотал головой:
— Это предприятие перешло ко мне от одного из моих друзей первого марта две тысячи второго года, но я помню, что его спрашивали об этом: не может ли он назвать кого–то, кто видел, с кем она сюда приходила. Однако такого человека не нашлось. Возможно, я бы и запомнил, будь это при мне.
Карл тоже улыбнулся. Возможно, что и так — хозяин производил впечатление наблюдательного человека.
— Но вы опоздали на месяц. Что поделаешь — бывает! — сказал Карл, пожимая руку владельцу кафе.
Тем временем Вигга успела подписать все, что было разложено перед ней на столе. Она всегда очень щедро раздавала подписи.
— Дай–ка мне посмотреть. — Карл вытянул бумаги из руки Хугина.
Демонстративно разложив перед собой стандартный контракт, набранный мелким шрифтом, он уставился в него невидящим взглядом и подумал: «Столько людей ходят по земле, не подозревая, что с ними может случиться!»
В этом зале холодным февральским вечером сидела Мерета Люнггор и глядела в окно. Ждала ли она от жизни чего–то совсем другого или еще тогда догадывалась, что несколько дней спустя канет в холодную пучину Балтийского моря?
Когда Карл вернулся на рабочее место, Ассад был по уши занят наверху, общаясь с секретаршами. Карла это вполне устраивало. Встреча с Виггой и ее ходячим покойником выкачала из него все силы, и теперь ему было просто необходимо немного посидеть, задрав ноги на стол и погрузившись в царство целительных снов.
Но не успел Карл так посидеть и десяти минут, как некий внутренний позыв вытолкнул его из медитативного состояния. Это ощущение хорошо знакомо всякому полицейскому — женщины называют его интуицией. Заговорил опыт, который не давал покоя подсознанию. Это было предчувствие того, что определенный ряд конкретных действий в итоге неизбежно приведет к определенному результату.
Открыв глаза, Карл посмотрел на записки, прикрепленные магнитами к доске. Потом поднялся и вычеркнул на одном листке «Служащая социального ведомства в Стевнсе». В списке под заголовком «Проверить» осталось: «Телеграмма — Секретарши в Кристиансборге — Свидетели на шлезвиг–гольштейнском пароме».
Телеграмма, полученная Меретой Люнггор, все–таки не могла пройти мимо ее секретарши. Кто в Кристиансборге вообще принял телеграмму–валентинку? Почему все так уверены, что это могла сделать только сама Мерета Люнггор? Ведь в тот момент она, кажется, была завалена работой, как никто другой из членов фолькетинга. Рассуждая логически, телеграмма должна была пройти через руки секретарши. Не то чтобы Карл подозревал секретаршу в том, что она непременно сует нос во все бумаги шефа, но все же…
Вот что его встревожило!
— Нам пришел ответ от «Телеграмз онлайн», — объявил показавшийся в дверях Ассад.
Карл вскинул голову.
— Они не могли сообщить, что в ней было написано, зато у них зарегистрировано, кто ее послал. Чудное такое имя. — Ассад посмотрел в записку и прочитал: — Таге Баггесен. Они говорят, что телеграмма была от кого–то из фолькетинга. Я только это хотел сказать.