– Что еще за Мика?
– Ах да, последнее время ты не так уж часто бываешь дома… Если ты не в курсе, кто такой Мика, то лучше спроси у Мортена сам. Только сначала постучись. Они сейчас перешли к личным делам. – Он издал какой-то булькающий звук, который стоило расценивать как смех.
Карл стоял у полуподвальной комнаты Мортена тихо, как мышь, пока не послышался приглушенный смех, давший ему сигнал постучать в дверь.
Затем осторожно вошел внутрь. Вид дряблого Мортена, находящегося в тесном контакте с неким Микой, мог ужаснуть кого угодно.
Двое мужчин стояли перед открытой дверью, ведущей в помещение, где раньше была сауна, мило обнимая друг друга за плечи.
– Привет, Карл. Я тут показываю Мике мою коллекцию фигурок из «Плеймобиля».
Мёрк и сам ощущал, насколько глупо он выглядел. Неужто Мортен Холланд и впрямь осмелился пригласить темноволосого красавца домой, чтобы продемонстрировать ему свою коллекцию?! Это больше было похоже на одну из тех уловок, к которым он и сам некогда прибегал, чтобы заманивать дам в свои сети.
– Привет, – Мика протянул руку, намного более волосатую, чем грудь Карла. – Мика Йохансен. Да, я тоже коллекционер, как и Мортен.
– А-а-а, – буркнул Карл, напрочь лишившись способности произносить согласные.
– Ну, только Мика собирает не фигурки от «Плеймобиля» или сюрпризы из киндеров, как я, но смотри, что он мне подарил.
Мортен протянул Карлу картонную коробочку с надписью «3218-А Строитель». И, вполне ожидаемо, внутри оказался синий человечек в красной каске с неким предметом, видимо представлявшим собой огромную метлу.
– Да, прекрасный, – Карл вернул коробку.
– Прекрасный?! – Мортен улыбнулся и крепко обнял своего гостя. – Он не прекрасный, Карл, он просто потрясающий! Теперь у меня полное собрание фигурок рабочих с семьдесят четвертого года, когда все только началось, и до сего момента. И упаковка как новая… Просто невероятно.
Карл никогда не видел своего квартиранта таким сияющим с тех пор, как он въехал почти три года назад.
– А что же вы собираете? – спросил он у Мики, на самом деле совершенно не желая об этом знать.
– Я коллекционирую старые публикации о центральной нервной системе.
Карл тщетно пытался подобрать соответствующее случаю выражение лица, и темноволосый Адонис улыбнулся.
– Да, странный объект коллекционирования, я знаю. Но теперь я дипломированный физиотерапевт и сертифицированный акупунктурщик, так что не так уж и странно.
– Мы познакомились две недели назад, когда у меня заболела шея. Помнишь, Карл, я не мог пошевелить головой?
Неужели когда-нибудь было такое, чтобы Мортен шевелил головой? Видимо, это прошло мимо него.
– Ты говорил с Харди? – спросил Мортен.
– Да, поэтому я сюда и спустился. Он упомянул о чем-то, что причинило ему, мягко говоря, жуткую боль. – Он обратился к Мике: – Неужели вы воткнули ему в глаз иголку?
Он попытался было посмеяться, но никто его не поддержал.
– Нет, просто я ткнул его в те нервы, которые, видимо, функционируют.
– И он отреагировал?
– Еще бы! – отозвался Мортен.
– Мы должны заставить Харди сесть, – продолжил Мика. – У него сохраняется чувствительность во многих частях тела. Точка на плече, две точки у основания большого пальца… Что очень обнадеживает.
– Обнадеживает? Каким образом?
– Я уверен, что никому из нас не понять, насколько напрягается Харди, чтобы стимулировать эти ощущения. Однако многое указывает на то, что если он продолжит свои усилия, то сможет двигать большим пальцем.
– О, большим пальцем! И что отсюда следует?
Мика улыбнулся.
– Все, что угодно. Контакт, работа, передвижение, возможность двигаться самому.
– Вы сейчас имеете в виду электрическую инвалидную коляску?
Далее последовала пауза, во время которой Мортен очарованно взглянул на свою добычу, а у Карла потеплела кожа и участилось сердцебиение.
– Да, и многое другое. У меня есть связи в области здравоохранения, а за Харди явно стоит бороться. Я абсолютно убежден, что в будущем его жизнь изменится кардинальным образом.
Мёрк погрузился в молчание, чувствуя, что пространство словно навалилось на него. Он не понимал, где находится и куда направить свой взгляд. Если говорить кратко, он был потрясен, как ребенок, вдруг понявший мир. Такое ощущение было ему почти неведомо, и он не нашел ничего лучше, как сделать шаг навстречу и притянуть к себе Мику. Он хотел поблагодарить его, но слова застряли в горле.
Затем почувствовал похлопывание по спине.
– Да, – сказал этот слетевший с небес ангел. – Я понимаю, что вы чувствуете, Карл. Очень, очень серьезные эмоции.
Слава богу, была пятница, а потому магазин игрушек на площади в Аллерёде еще вовсю работал. Самое время приобрести какую-нибудь ерунду для внука Моны, только не то, чем можно драться.
– Привет, – чуть позже поздоровался Мёрк с мальчишкой, стоявшим в коридоре у Моны и выглядевшим так, словно он был вполне в состоянии драться с кем угодно без каких бы то ни было вспомогательных средств.
Карл протянул ему подарок и увидел, что рука демоненка бросилась за добычей, как кобра в момент нападения.
– Отличные рефлексы, – прокомментировал он Моне, в то время как мальчик скрылся со своим трофеем, и привлек ее к себе настолько близко, что между ними не удалось бы протиснуться и травинке. Она необычайно приятно пахла и выглядела чрезвычайно аппетитно.
– Что ты ему подарил? – спросила Мона, целуя Карла.
Но он уже забыл обо всем, ведь ее карие глаза были рядом.
– М-м… кажется, игрушка называется «Флэт болл». Его можно сжать, как блин, а потом он разбухает в шар. На нем можно установить время… по-моему.
Женщина посмотрела на него несколько скептически, как будто бы уже представила себе, что Людвиг найдет новой игрушке такие применения, о каких Карл не мог даже помыслить.
Теперь дочь Моны Саманта оказалась более подготовленной и пожала ему руку, не бросая взгляды на нелестные части его тела.
У девушки были глаза матери. Как только кто-то посмел сделать из такой богини мать-одиночку, не мог он взять в толк. Эта мысль сохранялась у Карла ровно до того момента, пока Саманта не открыла рот.
– Надеюсь, сегодня у вас ничего не капнет в соус, – съязвила она и разразилась совершенно неуместным хохотом.
Карл попытался принять участие в веселье, однако особого резонанса ее смех у него не вызвал.
Они отправились к столу, и полицейский принял боевую готовность. Четыре таблетки, приобретенные в аптеке, положили конец кишечным коликам, и голова была совершенно свежая.
– Людвиг, – сказал он, – как тебе «Флэт болл»?
Мальчик не ответил. Возможно потому, что рот его был набит парой горстей картофеля фри.
– Первым же броском он вышвырнул мяч в окно, – ответила мать бесенка. – После еды пойдешь подбирать во двор, ясно, Людвиг?
Мальчик промолчал. Так что все же какое-то влияние можно было на него оказать.
Карл обратил взгляд на Мону; та лишь пожала плечами. Видимо, гость еще находился в процессе проверки.
– А когда в тебя выстрелили, из дырки в голове вытекло хоть немного мозгов? – поинтересовался мальчишка, прожевав еще две горсти фри и показав пальцем на шрам на виске у Карла.
– Самая малость, – ответил Мёрк. – Так что теперь я всего лишь в два раза умнее нашего премьер-министра.
– Значит, не так уж вы и умны, – проворчала его мать, сидевшая рядом.
– У меня хорошие математические способности, а у тебя? – проявил очередное любопытство ребенок, впервые посмотрев на Карла своими ясными глазами.
Видимо, между ними устанавливался контакт.
– Выдающиеся, – соврал Карл.
– Ты знаешь штуку про тысячу восемьдесят девять?
Подумать только, он назвал такое огромное число; сколько ему, интересно, лет? Неужели пять?
– Возможно, Карл, тебе понадобится листок бумаги, – вступила в диалог Мона и из ящика бюро за спиной достала блокнот и карандаш.
– Так, – прокомментировал мальчик. – Придумай любое трехзначное число и запиши его.
Трехзначное. Откуда, черт возьми, пятилетний набрался таких слов?
Кивнув, Карл написал 367.
– А теперь переверни его.
– Перевернуть. В каком смысле?
– Ну, теперь ты должен написать семьсот шестьдесят три, верно? Ты уверен, что у тебя не вытекло больше серого вещества, чем ты думаешь? – не вытерпела очаровательная мамаша.
Карл послушно написал 763.
– Теперь вычти меньшее число из большего, – приказал белокурый гений.
763 минус 367. Карл загородился ладонью, чтобы никто не увидел, что он по-прежнему вычитал так, как его научили в третьем классе.
– Что получилось? – Глаза Людвига просияли.
– М-м, триста девяносто шесть, да?
– Теперь переверни это число и сложи его и триста девяносто шесть. Что теперь получилось?
– Шестьсот девяносто три плюс триста девяносто шесть, ты имеешь в виду? Что получится?
– Ну да.
Карл принялся складывать, прикрывая этот маневр рукой.
– Получилось тысяча восемьдесят девять, – изрек он после некоторого замешательства в вычислениях.
Парень рассмеялся, когда Карл поднял голову. Он и сам прекрасно знал, какой изумленный у него был вид.
– Проклятие, Людвиг… То есть не имеет значения, с какого числа я начну, в любом случае получится тысяча восемьдесят девять?
Мальчик выглядел разочарованно.
– Ну да, разве я не говорил? Но только если ты начнешь, например, со ста двух, после первого вычитания у тебя получится девяносто девять. Тогда придется писать не девяносто девять, а ноль девяносто девять. Число обязательно должно быть трехзначным, не забудь.
Карл медленно кивнул.
– Умный мальчик, – сухо сказал он и улыбнулся маме. – Конечно, в мать.
Та промолчала. Видимо, он был прав.
– Саманта – возможно, один из самых одаренных математиков нашей страны. Однако есть свидетельства того, что Людвиг будет еще талантливее, – сказала Мона, протягивая Карлу лосося.