Журналист рывком повернул голову в ее сторону.
– Вот как… Ты говоришь, что тебя изнасиловали?
– Да.
– Врач по имени Курт Вад?
– Да. Можете проверить по протоколу судебного заседания. Это было дело, которое я проиграла.
Он медленно кивнул, но ничего не записал. Почему, скажите на милость?
– А тебя как зовут?
– Нэте Германсен.
Имя он все же записал.
– Ты говоришь, что абсолютно нормальная, но я знаю, что все вы, кто находится на этом острове, имеете какой-то диагноз. Какой у тебя?
– Диагноз? – Она впервые слышала это слово.
Он улыбнулся.
– Нэте, ты можешь назвать мне третий по величине город Дании?
Она отвернулась к насыпи с плодовыми деревьями, прекрасно понимая, что сейчас произойдет. Еще три вопроса, и клеймо в его глазах ей обеспечено.
– Я знаю, что это не Оденсе, потому что Оденсе – второй по величине, – все же попыталась она.
Он кивнул.
– Наверное, ты с Фюна?
– Да, я родилась в нескольких километрах от Ассенса.
– Может, ты мне расскажешь что-нибудь про дом Ханса Кристиана Андерсена в Оденсе? Какого он цвета?
Нэте покачала головой.
– Вы не могли бы забрать меня отсюда? Я расскажу вам много такого о здешней жизни, чего вы никогда не узнаете. Многие вещи, о которых вы и не предполагаете.
– Например?
– Кое-что о персонале. Если кто-то проявляет к нам доброжелательность, их быстро отсылают обратно на материк. Если мы не подчиняемся, нас избивают и бросают в одну из штрафных комнат.
– Штрафные комнаты?
– Ну да, карцеры. Помещение, где есть только кровать, и всё.
– Да, но тут вроде как никто и не обещал праздничного времяпрепровождения, верно?
Нэте покачала головой. Журналист не понял этого жеста.
– Мы можем отсюда выбраться только после операции по стерилизации.
Он кивнул.
– Да, я в курсе. Это делается для того, чтобы вы не могли дать жизнь детям, о которых впоследствии не сможете заботиться. Тебе не кажется это весьма гуманным?
– Гуманным?
– Ну да, человечным.
– Почему я не имею права рожать детей? Чем мои дети хуже остальных?
Мужчина посмотрел на Нэте сверху вниз, а затем взглянул на трех наставниц, следовавших за ними на расстоянии нескольких шагов и пытавшихся подслушать их беседу.
– Покажи, какая из них устраивает побои, – попросил он.
Нэте обернулась.
– Все трое, но та, что меньше всех ростом, наносит удары с наибольшей жестокостью. Норовит попасть в шею, так что потом несколько дней не можешь повернуть голову.
– Ясно… Послушай, я смотрю, сюда торопится сама директриса. Расскажи мне еще что-нибудь. Например, что вам запрещено делать?
– Персонал прячет все приправы. Соль, перец, уксус и тому подобные вещи выставляются, только когда приезжают гости.
Он улыбнулся.
– Ну ладно, сойдет. Еда вроде ничего, я сам пробовал.
– Самое неприятное то, что они нас ненавидят. Мы им безразличны. Они относятся ко всем нам одинаково и не хотят нас слушать.
Он рассмеялся.
– Тебе стоит познакомиться с нашим шеф-редактором. Ты только что описала его в точности.
Нэте услышала, как наставницы позади нее расступаются, и последнее, что она заметила, прежде чем директриса схватила ее за руку и потащила прочь, было, как человек в лодке закурил сигарету и поправил удочку.
Ее не поняли – по крайней мере, поняли неверно. Все молитвы оказались тщетны. Она не более чем клочок травы.
Сначала Нэте валялась в штрафной комнате и рыдала. Но поскольку это ни к чему не привело, девушка принялась кричать что было сил, чтобы они выпустили ее, затем стала пинать и царапать дверь. Устав от этого грохота и треска, к ней явились две наставницы, запихнули ее руки в рукава смирительной рубахи и привязали к кровати.
На протяжении многих часов Нэте лежала в рыданиях и разговаривала с блеклой белой стенкой, словно та могла вдруг рассыпаться и предоставить ей желанную свободу. Наконец дверь отворилась, и вошла директриса; за нею по пятам следовала усердная маленькая Ласка, помощница.
– Я поговорила с господином Уильямом из «Фоторепортажа», и ты можешь радоваться, что ни одна из рассказанных тобою небылиц не будет напечатана.
– Я не рассказывала ему небылицы. Я никогда не лгу.
Нэте не заметила руки, которая со свистом пронеслась в воздухе и ударила ее по губам, однако ко второму удару успела приготовиться, когда Ласка отвела руку и занесла ее снова.
– Довольно, фрёкен Йесперсен. Обойдемся без этого, – остановила ее директриса. – Я привыкла к подобным оправданиям.
Затем она вновь посмотрела на Нэте. Возможно, несмотря ни на что, обычно именно в ее глазах было больше всего тепла из всех функционеров, но в данный момент взгляд у нее был ледяной.
– Я звонила Курту Ваду и поставила его в известность о том, что ты по-прежнему настаиваешь на грубой и необоснованной лжи в отношении его. Думаю, тебе было бы интересно узнать его мнение о том, как мне следует с тобой поступить; так вот, он ответил, что для такого непреклонного и лживого ума, как твой, никакая длительность наказания не будет преувеличением. – Она похлопала Нэте по руке. – Он отнюдь не настаивал на этом, но все-таки намекнул. Для начала посидишь тут недельку, а там посмотрим на твою реакцию. Если будешь послушной и перестанешь орать, завтра снимем с тебя смирительную рубашку. Что скажешь, Нэте? Договорились?
Нэте чуть натянула ремень.
Молчаливый протест.
«Куда он подевался?» – думала Нэте. Неужели Курт Вад и впрямь решил избежать встречи? Он стал настолько высокомерным, что даже перспектива получить десять миллионов крон не смогла выманить его из лисьей норы? Как бы то ни было, она не ожидала, что он не придет.
В отчаянии женщина покачала головой. Такого не должно было случиться. Тело тщедушного адвоката все еще растерянно взирало на нее, когда она прикрыла глаза, однако Нёрвиг являлся всего лишь лакеем Курта Вада, и если она не пощадила даже мелкую сошку, то уж его хозяина никак нельзя оставлять в живых.
Закусив губу, Нэте бросила взгляд на английские часы, маятник которых неумолимо отсчитывал время.
Может, ей придется отправляться на Майорку, не завершив дело? Нет, она прекрасно понимала, что этого допустить нельзя. Поймать в сети Курта было важнее всего.
– Ну приди же, приди, приди, ублюдок! – повторяла Нэте, схватив вязанье и принявшись набирать петли с молниеносной скоростью.
И с каждым разом, когда спицы стукались друг об друга, ее взгляд в окно на дорожку вдоль озера становился все более внимательным.
Не ему ли принадлежит вон та крупная фигура у бункера?.. Нет. Не он ли позади нее?.. Опять не он.
«Что же мне теперь делать?» – подумала Нэте.
И тут в дверь позвонили. Не в домофон, а непосредственно в дверь квартиры. Она вздрогнула, отбросила вязанье и быстро осмотрела, всё ли в порядке.
Да, экстракт готов. Грелка примостилась на чайнике. Бумаги с фиктивным логотипом фиктивного адвоката лежали на кружевной скатерти рядом с диваном. Она раздула ноздри. Насколько можно судить, все следы предсмертной вони от Нёрвига улетучились.
Женщина подошла к двери с мыслью, что в такой момент дверной глазок оказался бы весьма кстати. Сделала глубокий вдох и направила взгляд вверх, приготовившись встретиться с глазами Курта Вада, как только дверь распахнется.
– Ну, вот я и кофе немного отыскала… Зрение у меня слабое, поэтому не сразу нашла, – произнес голос откуда-то с точки, расположенной на полметра ниже, чем рассчитывала Нэте.
Соседка протянула ей полупустую упаковку в синюю клеточку, при этом постаравшись изо всех сил заглянуть поглубже в коридор квартиры. И верно – что может быть более увлекательного, чем проникнуть в тайный мир соседей?
Однако Нэте не пригласила ее.
– Большое спасибо, – она взяла упаковку. – Я бы обошлась и растворимым, но настоящий кофе, конечно, несравненно лучше. Можно я заплачу вам сейчас? На ближайшие пару недель мне придется уехать, так что я не смогу вернуть вам кофе.
Женщина кивнула, и Нэте поспешила в гостиную за кошельком. На часах было 16.35, а Курт Вад все не шел. Если он позвонит в дверь, нужно немедленно избавляться от соседки. Если только представить себе, что по телевизору или в газетах промелькнет какая-либо информация о них… Именно такие личности, как эта соседка, просиживают у тупого «ящика» дни напролет. Нэте, действительно, частенько слышала звуки работающего телевизора после часа пик, когда затихало дорожное движение.
– У вас тут хорошо, – раздался за спиной соседкин голос.
Нэте обернулась со стремительностью юлы. Женщина прошла вслед за ней и теперь стояла в комнате, с любопытством озираясь. В особенности ее внимание привлекли документы на столике и раскрытые окна.
– Спасибо, мне тоже очень нравится, – согласилась Нэте, протягивая ей десять крон. – Большое вам спасибо за помощь, так любезно с вашей стороны.
– А где же ваш гость? – поинтересовалась та.
– О, у него сейчас кое-какие дела в городе.
– Может, выпьем по чашечке кофе, пока вы его ждете? – предложила назойливая женщина.
Нэте покачала головой.
– К сожалению, вынуждена отказаться. В другой раз обязательно. Сейчас мне нужно разобраться с кое-какими документами.
Она доброжелательно кивнула соседке, не скрывавшей своего разочарования, взяла ее под локоть и проводила к лестничной площадке.
– Большое спасибо за вашу щедрость, – сказала Нэте напоследок и закрыла дверь.
С полминуты она постояла, прислонившись спиной к двери в ожидании хлопка соседней двери.
А что, если соседка вновь объявится, когда придут Курт Вад или Гитта Чарльз? Что же, ее тоже придется прикончить в придачу?
Нэте покачала головой, вообразив, как к ней незамедлительно явится полиция и примется задавать вопросы. Это будет совсем уж рискованно.
– О боже, не дай ей вернуться, – тихо произнесла Нэте.
Вовсе не потому, что она рассчитывала на помощь высших сил. Нет, обращения к Небу никогда не достигали цели. Таков уж был ее опыт.