сто пятьдесят тысяч крон, но она не знала, кто был покупателем, как и того, что через несколько дней лодка сгорела и затонула. Насколько мне удалось понять, эта женщина не относится к типу людей, особо восприимчивых к сплетням и слухам. Она настоящая зануда, если вы меня понимаете.
Ассад с готовностью закивал. Он никогда не останавливается перед достойными клише.
– Во всяком случае, она голову дает на отсечение, что Анвайлера не было в Дании в тот момент, когда женщина погибла в огне, потому что он был у матери в Калининграде. И я понимаю, почему она так уверена в этом. Смотрите сами.
Роза подтолкнула к ним одну из открыток. Судя по всему, сварганена вручную из распечатанной на струйном принтере совершенно не живописной фотографии.
– Это представляет дело в несколько ином свете, Карл, согласен?
Лицевая сторона открытки, адресованной Бирте Иневольсен, демонстрировала улыбающегося Сверре Анвайлера в тесных объятиях женщины, облаченной в униформу, перед многочисленными контейнерами, стоящими на асфальтированном участке какой-то гавани.
«Привет от нас с мамой!» – гласила надпись на шведском языке, вписанная в баббл, пририсованный ко рту Анвайлера.
– Если не считать пола, мать с сыном похожи, как два потока воды, – крякнул Ассад.
– Две капли, Ассад. Как две капли воды.
Это было недалеко от истины. Несмотря на татуировку Анвайлера и выдающуюся грудь мамочки, женщина являлась полным зеркальным отражением этого мужичка. Нездоровая бледная кожа, узкие губы и нависшие над глазами веки. Эти два лица свидетельствовали о том, что ни условия жизни представленных личностей, ни сплетение нитей их ДНК явно не являлись благоприятными.
Карл перевернул открытку. Проштампована в Калининграде, за день до того, как сгорела лодка.
– Вы не могли бы прочитать эти каракули? Я сам не разберу, – попросил он.
– Забавное словечко, Карл. Каракули, я прекрасно понял, – с готовностью кивнул Ассад, и его кривое, еще не совсем отошедшее от паралича лицо выправилось.
Роза взяла открытку и прочитала:
«Плавание из Карлсхамна в Клайпеду заняло четырнадцать часов. Последующая поездка на автобусе сюда – почти столько же, так как автобус три раза ломался». Естественно, написано все было по-шведски.
Карл прикрыл глаза. Да, сбежать из Копенгагена легко и просто. Для поездки отсюда в Клайпеду требовалось всего лишь приобрести билет на поезд, который вообще-то можно было купить в любой кассе DSB, и без всякого удостоверения личности. Всего за несколько часов Анвайлер мог проще простого доехать из Копенгагена до паромного причала, находящегося на расстоянии двухсот пятидесяти километров отсюда, на самом юге Швеции.
Он вновь взял открытку и рассмотрел ее еще раз.
– Да-да, Роза. Это все выглядит действительно довольно убедительно, только карточка могла быть сделана задолго до обозначенной на ней даты; ты же видишь, она сделана вручную. А что, если Анвайлер попросил мамашу отправить открытку в любой другой день? Почтовый штамп показывает лишь то, когда и откуда выслан снимок, – но не то, что он сам его послал.
Роза теребила свой шарф. Видимо, этот комментарий она не собиралась рассматривать всерьез.
– Однако раз уж ты придаешь этому такое большое значение, мы более тщательно проработаем твою версию, – продолжил Карл. – Тогда проверь регистрационные номера на контейнерах «Мэрск», стоящих позади Анвайлера с мамашей, о’кей? Как только у тебя будет хоть какая-то достоверная информация о том, что эти контейнеры разместили там после пожара, пойдем с докладом к Марку и компании. – Он кивнул. – В целом прекрасная работа, Роза. Что у тебя еще есть для меня?
Она развязала шарф.
– Бирте Иневольсен знакома с Анвайлером уже много лет, и она рассказала мне, что Анвайлер часто мечтал навестить свою маму в Калининграде, а затем купить мотоцикл и пересечь Россию с запада на восток вдоль Северного Ледовитого океана, затем мимо Берингова пролива вдоль Тихого океана добраться до Владивостока, а оттуда отправиться обратно по южной границе, с востока на запад. О том, что он сделал это, может свидетельствовать следующая открытка.
Карл перегнулся через стол. Следующая карточка явно была покупной. Небольшая карта России, на которой тонким синим фломастером была прочерчена сплошная линия от Санкт-Петербурга и далее через Архангельск к Магадану, Хабаровску, Владивостоку и Иркутску. Здесь жирным кольцом было обведено озеро Байкал, затем линия становилась пунктирной и вела к Новосибирску, затем через Волгоград и Нижний Новгород к Москве.
– На открытке он написал, что это его путь к Байкалу, где он пробыл почти четыре месяца. Здесь у него закончились деньги и пришлось поработать, прежде чем отправляться дальше. Пунктирная линия прокладывает запланированный обратный маршрут.
Ассад взял карточку и быстро посмотрел на оборотную сторону.
– Гляди, Карл, дата проштампована по прошествии полугода после пожара.
В течение некоторого времени они сидели, пытаясь угадать мысли друг друга, затем Ассад открыл занавес.
– Получается, у Сверре Анвайлера мама русская, а папа, несомненно, швед; и тут мне пришло в голову, что и в Швеции, и в России допускается двойное гражданство. Разве не так?
С какого перепугу Карл должен это знать? Он ведь, слава богу, не швед и не русский…
– Значит, Анвайлер может спокойно передвигаться и по Швеции, и по России, – подхватила Роза. – Не знаю, что там за визовый режим между Литвой и российским калининградским анклавом, но по крайней мере перелететь на самолете из Калининграда в Санкт-Петербург он мог без проблем.
– А что с мотоциклом?
– Ну, разве он не мог купить какую-нибудь русскую машину за пару грошей, как считаешь? – Роза одарила его пресным взглядом. Неужто он совсем тупой?
Карл проигнорировал ее реплику и обратился к Ассаду:
– То есть Интерпол объявил Анвайлера в розыск, когда он уже скитался в русских степях, ты так думаешь?
Оба пожали плечами. Вполне вероятно, что так; все трое это понимали.
– И что же произошло, когда он вернулся домой, Роза?
– Снял квартиру в Мальмё и поступил в дорожную службу к «Даггерс’н’Свордс».
Карл сдвинул брови, но Роза опередила его:
– Карл, это музыкальная группа из Сконе в жанре дэт-метал. Анвайлер только что посещал с ними Копенгаген. На прошлой неделе они играли на площадке в Пумпехусет. Поэтому он здесь и объявился.
Мёрк кивнул.
– Ладно, что-то потихоньку начинает проясняться… Теоретически он отчалил в Россию за несколько дней до пожара и вернулся совсем недавно. За это время Интерпол объявил его в розыск, но, по всей видимости, с российскими властями не контактировал, а здесь у нас на мосту через Эресунн контроль явно не особо жесткий. Однако если все обстояло именно так, то Анвайлер знать не знал о пожаре и потому, что вполне естественно, продолжил себя вести так, словно ничего не произошло. Квартиру в Мальмё он снимал, так что, само собой разумеется, полиция не может воспользоваться ею как конечной точкой его перемещений. – Карл снова кивнул. Все это звучало абсолютно правдоподобно, только он почему-то не чувствовал себя убежденным. – И вы хотите сказать, Бирте воспользовалась его съемной квартирой в Мальмё, пока он был в Копенгагене?
– Да, его квартира находится в непосредственной близости от оперы, так что ей это оказалось очень удобно, – подтвердила Роза.
Ассад откинулся назад.
– Какая-то странная дружба, как мне кажется. Роза, а откуда вообще Бирте Иневольсен и Анвайлер знают друг друга?
– Через Луизу Кристиансен. На видео именно с ней он встречается у «Парк Кафе». Она училась в консерватории на перкуссиониста и в течение нескольких лет играла в группах, к которым Анвайлер нанимался в качестве помощника. Она тоже выступала в Копенгагене на прошлой неделе.
Карл взглянул на часы. Через полчаса он встретится с Моной. В непривычной обстановке, в модном кафе, что вообще-то было не в ее стиле, но прекрасно уже то, что это будет кафе. В противном случае можно было бы наверняка рассчитывать на бонус в качестве присмотра за строптивым внуком и подтирания его вечно сопливого носа.
– Да, – произнес он, умеренно понизив голос; это означало, что совещание окончено. – Многие детали говорят в пользу Анвайлера, я это прекрасно вижу. И многие из них я бы с удовольствием прочитал в отчетах наших с вами коллег. Детали, которые, возможно, могли бы охарактеризовать подозреваемого чуть подробнее, – такие, как, например, источники его дохода на протяжении нескольких последних лет или его двойное гражданство, не говоря уже о его связи с Калининградом. Кто-то явно хлопал ушами, когда расследование только начиналось. А если поднапрячь уши, они неизбежно покраснеют.
Он улыбнулся собственной шутке, хотя остальные никак на нее не отреагировали. Затем ударил ладонью по столу.
– Ну что, по коням? У меня есть еще кое-какие дела. Роза, ты пока проверь номера контейнеров. А ты, Ассад, поднимись в отдел «А» с отчетом. Думаю, нам стоит поберечь Маркуса в оставшиеся дни. Но доведи до сведения Ларса Бьёрна, что имеются подвижки в старом деле, которые, вероятно, приведут к некоторой критике его отдела. А вообще говоря, я больше не желаю заниматься всем этим.
Он уже собирался подняться с места, когда Роза сунула ему под нос помятую бумажку с ободранными краями, почти разорванную пополам, но заголовок отлично читался.
«Разыскивается» – было написано на клочке бумаги.
Какого дьявола это могло иметь к нему отношение всего за четверть часа до самой захватывающей встречи дня?
Мёрк крепко сжал шелковый мешочек в своем кармане, немедленно ощутив особую легкость в ногах; в голове у него крутилась песня: «Ах, Мона, Мона, Мона, вот и настал тот день…»
Глава 10
Марко был потрясен. Насколько спокойно вокруг бродили по мосткам между яхтами люди на обжигающем солнце, настолько встревожен был он сам. Клан обнаружил его. Внезапно его комфортное существование было разрушено, но даже этого оказалось недостаточно: его заклеймил взгляд мертвеца.