Он вынул пластиковый пакетик и положил на подсвеченную поверхность:
— Вот они, те кадры, о которых я говорю. Тут она стоит на ступенях Кристиансборга и разговаривает с каким–то мужчиной. — При этих словах Хесс ткнул в верхнюю фотографию. — Взгляни на этот снимок. Тут же сразу видно, что она взволнована. Что–то такое в глазах, отчего сразу понимаешь, что ее затронуло.
Он протянул Карлу лупу. И как можно что–то такое разобрать на негативе? Вместо глаз на нем два белых пятна.
— Она заметила меня, когда я ее снимал, так что я сразу смылся. По–моему, она даже меня не разглядела. Я потом попробовал сфотографировать мужчину, но не удалось поймать его спереди, так как он направился со двора другим путем, в сторону моста. Но это, похоже, была случайная встреча — просто он как–то ненароком ее затронул. Многие бы на его месте постарались сделать то же самое, если бы им это сошло.
— У тебя есть контактные копии этой серии?
Хесс снова чуть не рыгнул, но удержался. Наверное, в горле у него все горело.
— Контактные копии? С удовольствием сделаю для тебя прямо сейчас, а ты пока сбегай за пивом, а?
Карл кивнул:
— Только ответь мне сначала еще на один вопрос. Раз уж ты так мечтал заполучить снимок Мереты с каким–нибудь любовником, то, наверное, фотографировал ее и возле дома в Стевнсе?
Хесс, не отрываясь, внимательно рассматривал предыдущие кадры:
— Конечно. Сколько раз там бывал!
— В таком случае ты должен был ее видеть в обществе брата–инвалида Уффе.
— А как же! Много раз видел. — Хесс отметил крестиком один из кармашков с негативами. — Вот тут по–настоящему хороший снимок Мереты с этим мужчиной. Я могу дать тебе копию. Ты знаешь, кто он такой? Если да, то расскажи мне, когда придешь, ладно?
Карл снова кивнул:
— Но почему же ты тогда не сделал хороших снимков Мереты с братом, чтобы весь мир узнал, почему она всегда так спешит из Кристиансборга домой?
— Я так не сделал, потому что у меня в семье тоже есть инвалид. Моя сестра.
— Но ты же профессионал и зарабатываешь этим на жизнь.
Хесс тупо посмотрел на Карла. Если сейчас не принести ему пива, то не дождешься никаких копий.
— Знаешь что, — ответил фотограф, мутным взглядом уставившись в глаза Карлу. — Будь человек даже последним подонком, какие–то остатки самоуважения у него имеются. А ты что думал?
От станции «Аллерёд» Карл отправился пешком по пешеходной улице и с огорчением убедился, что окрестности принимают все более убогий вид. Бетонные коробки, закамуфлированные под здания типа люкс, уже выглядывали из–за Квикли, и скоро старинные низенькие домики на той стороне улицы тоже исчезнут. То, что раньше как магнитом притягивало взгляд, превратилось в туннель из разукрашенного бетона. Еще два–три года назад он бы поклялся, что этого никогда не случится, и вот уже это безобразие вплотную подступило к его городку. Чиновники везде постарались — бесценные городские пейзажи загублены.
Дома, в Рённехольте, компания любителей гриля снова развернула бурную деятельность, впрочем, погода этому способствовала. Сейчас было 18 часов 24 минуты 22 марта 2007 года — вот оно когда, оказывается, весна по–настоящему вступила в свои права!
Мортен Холланд в честь сегодняшнего торжества облачился в свободное одеяние, которым прибарахлился в Марокко. В таком парадном наряде можно в два счета основать какую–нибудь новую секту.
— Карл, ты как раз вовремя подоспел, — сказал он, щедро накладывая на тарелку жареные свиные ребрышки.
Его соседка Сюссер Петерсен, похоже, изрядно наклюкалась, однако не роняла достоинства.
— Все, скоро мое терпение кончится. Продаю все к черту и переезжаю отсюда. — И она как следует приложилась к своему бокалу с красным вином. — У нас в управлении мы тратим больше времени на заполнение идиотских формуляров, чем на помощь проживающим в городе гражданам. Карл, ты это знал? Пускай бы самодовольные господа из правительства сами так попробовали! Если бы им пришлось заполнять формуляры на каждый бесплатный обед и шоферов, и на бесплатное жилье, и на всякие надбавки и бесплатные поездки, и бесплатных секретарей, и вообще на каждый чох, у них не оставалось бы времени ни пожрать, ни поспать, ни на всякие там разъезды и вообще ни на что. Представляешь себе? Если бы премьер–министру пришлось пыхтеть над формулярами и ставить галочки, о чем он будет разговаривать с министрами, никакие бы совещания не могли состояться. В трех экземплярах, напечатанных на компьютере, который работает через день! Да если бы ему еще приходилось сначала посылать все на визирование какому–нибудь чиновнику, прежде чем выносить какой–то вопрос на обсуждение. Он вообще бы ноги протянул!
Она захохотала, запрокинув голову. Карл кивнул. Скоро разговор перейдет на то, имеет ли министр культуры право затыкать рот средствам массовой информации, да и вообще — по какому праву кто–то там позволяет себе разорять больницы, всю налоговую систему, если на то пошло! И эти разговоры будут тянуться до тех пор, пока не кончится вино и мясо.
Он приобнял Сюссер, потрепал по плечу Кенна и, забрав тарелку, удалился к себе наверх. В конечном счете они думают одинаково. Более половины населения мечтало, чтобы премьер–министр убрался куда подальше, и будет мечтать об этом завтра и послезавтра, и до того самого дня, пока не минуют все беды, по его вине свалившиеся на страну. А на это уйдут десятки лет.
Но сегодня у Карла имелись другие заботы.
28
2007 год
Карл проснулся в кромешной тьме. Было три часа ночи. Где–то в глубине сознания маячили красные клетчатые рубашки и монтажные пистолеты, а на переднем плане стояла отчетливая мысль, что у одной из рубашек в Сёре был тот самый, нужный рисунок. Пульс колотился бешено, настроение — на нуле, на душе скверно. Имелась одна вещь, о которой он даже не решался думать, но кто остановит кошмар, от которого простыни стали влажными и холодными?
А тут в придачу этот низкопробный писака Пелле Хюттестед! Неужели теперь еще и он начнет в этом ковыряться? Неужели в одном из ближайших выпусков «Госсипа» появится заголовок, где пойдет речь о работнике криминальной полиции, который попал в грязную историю?
Вот черт! При одной мысли об этом у Карла так свело живот, что до самого утра он так и не смог расслабиться.
— Что–то у тебя усталый вид, — встретил его начальник отдела убийств.
Карл только отмахнулся:
— Ты позвал Бака?
— Он будет здесь через пять минут, — ответил Маркус и, наклонившись вперед, продолжил: — Я смотрю, ты так и не подал заявление на курсы руководящего состава. Можешь не успеть к сроку!
— Ну и что! Значит, попаду в следующий раз.
— Карл, ты же знаешь, что у нас существуют определенные планы. Когда твой отдел сможет предъявить результат, тогда, естественно, в помощь тебе будут подключены твои прежние сослуживцы. Но какая от этого будет польза, если у тебя к тому времени не появится тех полномочий, которые дает звание комиссара полиции? Карл, тебе не приходится выбирать — ты обязан пройти курсы.
— Оттого что я буду протирать штаны на курсах, я не стану лучшим следователем.
— Ты начальник нового отдела, а к этой должности полагается звание. Либо ты идешь на курсы, либо будешь искать себе новую работу как следователь.
Карл устремил взгляд на Золотую башню в парке Тиволи, которую несколько рабочих подготавливали к новому сезону. Прокатить бы его разика четыре или пять вверх и вниз на этой штуке, и Маркус Якобсен запросит пощады.
— Я подумаю над этим, господин криминальный инспектор.
Когда в кабинет вошел Бёрге Бак в своей неизменной кожаной куртке, накаленная атмосфера уже несколько охладилась.
Карл не стал дожидаться, пока начальник отдела убийств произведет вступительные маневры.
— Ну, Бак! И напортачили же вы в деле Мереты Люнггор! У вас была куча косвенных улик, которые подсказывали, что не все там так гладко, как выглядит. Что же вы всей командой их проморгали?
Когда наконец их глаза волей–неволей встретились, Карл натолкнулся на стальной взгляд Бака. Нет, черт побери, на этот раз ты у меня так легко не отделаешься!
— А теперь я хотел бы узнать, какие еще жгучие тайны ты держишь в себе по поводу этого дела, — продолжал Карл. — Есть ли кто–нибудь или что–нибудь такое, что создавало препоны на пути твоего расследования, Бёрге?
В этот момент начальник отдела убийств явно подумал, а не надеть ли свои бифокальные очки, чтобы скрыться за ними, но нахмуренное лицо Бака заставило его вмешаться.
— Если отвлечься от нескольких замечаний того рода, на какие способен один только Карл, — бросил Маркус Якобсен, предостерегающе поведя бровью в сторону означенного сотрудника, — то его вполне можно понять, поскольку он сейчас сказал нам, что покойный Даниэль Хейл — не тот человек, с которым Мерета Люнггор встречалась в Кристиансборге. Что, кстати, как справедливо считает Карл, полагалось бы установить еще в ходе предыдущего расследования.
Куртка на плечах Бака пошла кожаными складками, но ничем другим он не показал своего напряжения.
Но Карл уже держал его за горло и не собирался отпускать:
— Это еще не все, Бёрге. Было ли тебе, к примеру, известно, что Даниэль Хейл был голубой и вдобавок находился за границей в то время, когда якобы мог состояться его предполагаемый контакт с Меретой Люнггор? Мне кажется, ты мог бы, по крайней мере, потрудиться показать фотографию Хейла секретарше Мереты Люнггор Сёс Норуп или руководителю делегации Билле Антворскоу, и сразу бы выяснил что тут что–то не сходится.
При этих словах Бак медленно опустился на стул. Видно было, что у него голова пошла кругом. Конечно, через него с тех пор прошла куча других дел и нагрузка у работников отдела всегда была огромная, но все равно Карл его дожмет и положит на обе лопатки!
— Ты и теперь еще считаешь, что в этом деле можно полностью исключить преступление? — спросил Карл, а затем обратился к начальнику. — А ты, Маркус, что на это скажешь?