— Будем считать, Карл, что ты займешься расследованием обстоятельств, связанных со смертью Даниэля Хейла.
— Оно и так уже ведется полным ходом.
И снова Карл повернулся к Баку:
— В хорнбэкской клинике спинномозговых повреждений лежит наш старый сотрудник, вдумчивый и пытливый. — Карл бросил на стол перед шефом фотографии. — Если бы не Харди, я бы никогда не вышел на фотографа, которого зовут Йонас Хесс, а значит, и не заполучил бы снимков, которые доказывают, во–первых, что Мерета Люнггор в последний день пребывания в Кристиансборге увезла домой свой кейс, во–вторых, что у нее была секретарша–лесбиянка, проявлявшая большой интерес к начальнице, и, наконец, что был человек, с которым Мерета Люнггор о чем–то беседовала на ступенях Кристиансборга за несколько дней до своего исчезновения. Эта беседа ее, по–видимому, очень взволновала. — Он указал на фотографию, где было видно лицо Мереты и как она отводит глаза. — Мужчину мы, правда, видим со спины, но если сравнить цвет волос, осанку и рост, то заметно большое сходство с Даниэлем Хейлом, хотя это и не он. — Карл положил рядом снимки Даниэля Хейла из брошюры, изданной предприятием «Интерлаб». — Так вот, я спрашиваю тебя, Бёрге Бак: не кажется ли тебе довольно странным, что кейс Мереты Люнггор исчезает где–то по дороге из Кристиансборга в Стевнс, ведь вы его так и не нашли? И не кажется ли тебе также странным, что Даниэль Хейл погибает на следующий день после исчезновения Мереты Люнггор?
Бак пожал плечами. Разумеется, ему тоже так показалось, но болван не хотел признавать этого вслух.
— Ну, исчез кейс, — начал он. — Она могла его забыть по дороге на бензоколонке. Да где угодно. Мы искали у нее в доме, в машине на пароме. Мы сделали все возможное.
— Ага, вот мы и подошли к этому! Забыла на бензоколонке, говоришь. Но возможно ли это? Насколько я могу судить по счету, она в тот день не снимала денег и не делала никаких покупок по пути домой. Не очень–то тщательно вы работали!
Сейчас Бак уже еле сдерживался, чтобы не взорваться:
— А я говорю, мы много сил потратили на поиски этого кейса.
— Мне кажется, — укоризненным тоном вставил начальник, — мы с Баком оба поняли, что у нас впереди еще много работы.
Начальник сказал «у нас». Что это значит? Никак они все собираются теперь раскапывать это дело?
Карл взглянул на шефа. Нет, Маркус Якобсен, конечно, произнес эти слова, ничего такого не имея в виду. Потому что сверху ему не предоставят для этого никакой помощи. Карл очень хорошо знал, как работает эта лавочка.
— Бак, спрашиваю тебя еще раз. Как ты считаешь, мы теперь в курсе всего, что было? Ты не написал в отчете о Хейле, не было там упомянуто и о наблюдениях Карен Мортенсен относительно Уффе Люнггора. Может быть, еще чего–то не хватает? Ты ничего не можешь сказать? Мне теперь нужна помощь, ты понимаешь?
Бак сидел, опустив глаза, и потирал нос. Сейчас он другой рукой проведет по волосам. Можно было ожидать, что после всех намеков и обвинений, которые прозвучали в его адрес, он вскочит и закатит страшный скандал. Его можно понять: он же, как–никак, следователь с большой буквы и сейчас действительно дошел до точки кипения.
Их общий шеф бросил Карлу выразительный взгляд, который означал «не торопи его», и Карл промолчал. Он был согласен с начальником отдела: Баку нужно дать передышку.
Они помолчали минутку. Наконец Бак провел рукой по волосам и заговорил:
— Тормозной путь. Я про тормозной путь после аварии, в которой погиб Даниэль Хейл.
— И что с тормозным путем?
Бак поднял голову.
— Как записано в протоколе, на дороге не было следа тормозного пути ни от того ни от другого автомобиля. То есть ни малейших признаков того, что Хейл по невнимательности выехал на встречную полосу дорога. Бенц! — Бак резко хлопнул ладонями. — Ни тот ни другой не успели среагировать перед столкновением, так мы предполагали.
— Да, именно так записано в полицейском протоколе. Почему ты об этом вспомнил?
— Потом, спустя пару недель, я случайно проезжал мимо того места, вспомнил, что тут произошла авария, и остановился.
— Да?
— Как записано в протоколе, следов не осталось, однако было совершенно отчетливо видно, где это случилось. Там даже не спилили еще сломанное и обгорелое дерево и не заштукатурили стену, так что на земле еще оставались следы другого автомобиля.
— Однако? Дальше, наверное, следует «однако».
Бак кивнул:
— Однако в двадцати пяти метрах оттуда в сторону Тострупа я обнаружил след. Он был уже довольно сильно затерт и вообще очень короткий — всего–то полметра в длину или около того. И я подумал: «А что, если это след от той аварии?»
Карл старался представить себе описанную картину, но тут, как назло, вмешался шеф:
— Он хотел свернуть, чтобы предотвратить аварию?
Бак опять кивнул.
— Ты хочешь сказать, что Хейлу грозило столкновение с чем–то, чего мы не знаем, но он затормозил и свернул в сторону? — продолжал Маркус.
— Да.
— А другая полоса оказалась не свободной?
По описанию это было возможно.
— В отчете сказано, что столкновение произошло на встречной полосе. — Карл поднял указательный палец. — А ты, как я понимаю, ведешь к тому, что дело не обязательно происходило так. Ты думаешь, что это могло случиться с ним на своей полосе, где никакого встречного движения быть не должно. Я правильно понял?
С глубоким вздохом Бак ответил:
— В какой–то момент я так подумал, но потом отбросил эту мысль. А сейчас вижу, что такая возможность все же была. Кто–то или что–то появляется на проезжей части, Хейл сворачивает, чтобы избежать наезда, и тут выскакивает встречный транспорт, который сталкивается с ним лоб в лоб на разделительной полосе. Возможно, и преднамеренно. Не исключено, что метров на сто дальше по встречной нашелся бы след ускорения. Возможно, встречный транспорт прибавил скорости, чтобы уж точно столкнуться с Хейлом, когда тот свернет в сторону разделительной полосы, чтобы избежать наезда на кого–то или на что–то.
— А если этот кто–то оказался вышедшим на проезжую часть человеком и если этот человек и тот водитель, который столкнулся с Хейлом, были в сговоре, то это будет уже не несчастный случай, а убийство. А если так, то вполне обоснованным выглядит предположение, что исчезновение Мереты Люнггор является звеном той же цепи преступлений, — заключил Якобсен и сделал пометку в блокноте.
— Да, похоже. — У Бака опустились уголки рта. Сейчас он чувствовал себя неважно.
Тут Карл встал с места:
— Свидетелей не было, так что больше мы ничего не узнаем. В данный момент мы ищем водителя.
Он повернулся лицом к Баку, который съежился и весь ушел в свой кожаный футляр.
— Я догадывался о том, что ты только что рассказал, Бак, и хочу тебе сказать — твой рассказ мне все–таки очень помог. Ты же зайдешь ко мне, если вдруг еще что–то вспомнишь?
Бак кивнул. Его взгляд стал серьезным. Ведь тут речь шла не о его личном авторитете, а о работе, которую нужно исполнять как следует. Ну что ж! Это вызывает уважение!
Того гляди, захочется потрепать его по плечу!
— Карл, — сказал Ассад, — из Стевнса я привез хорошие и плохие новости.
— Мне все равно, в каком порядке, — вздохнул Карл. — Так что давай выкладывай.
Ассад уселся на край стола, только что не плюхнулся к нему на колени.
— О'кей. Начну с плохого.
Уж если он плохие новости сопровождает такой улыбкой, то от хороших должен будет вообще хохотать до упаду.
— Тот человек, который столкнулся с Даниэлем Хейлом, тоже умер, — начал докладывать Ассад, внимательно наблюдая за реакцией Карла. — Лиза сказала так по телефону. Я записал все вот здесь. — Он указал на арабские закорючки, которые с таким же успехом могли означать, что завтра на Лофотенах будет дождь.
Карл даже не снизошел до того, чтобы как–то отреагировать. Это было до отвращения типично. Разумеется же, этот человек погиб. Чего еще можно было ожидать? Что он окажется жив–здоров и радостно побежит делать признание, что выдавал себя за Хейла, убил Мерету Люнггор и затем прикончил Хейла? Нонсенс!
— Лиза сказала, что он был оболтус и мелкая шантрапа. Говорит, он несколько раз отсидел в тюрьме за неосторожное вождение. А ты понимаешь, что такое оболтус и шантрапа?
Карл устало кивнул.
— Ладно, — сказал Ассад и начал зачитывать свои иероглифы.
Надо будет ему как–нибудь сказать, чтобы он лучше вел записи по–датски.
— Жил он в Скевинге в Северной Ютландии, — продолжал Ассад. — Его нашли мертвым в собственной постели с содержанием алкоголя не меньше миллиона промилле. Вдобавок он наглотался таблеток.
— Вот как! И когда это было?
— Довольно скоро после аварии. В заключении сказано, что все это произошло в результате аварии.
— То есть из–за аварии он упился до смерти?
— Да, по причине постдраматического стресса.
— Пост–травма–тического стресса, — поправил Карл, который слушал, закрыв глаза и барабаня пальцами по столу.
Возможно, на дороге во время столкновения находилось три человека, и в таком случае это, очевидно, являлось убийством. А если это убийство, то оболтусу из местной скевингской шантрапы было из–за чего напиваться до смерти. Но где же тогда, спрашивается, третье лицо, тот или та, кто выскочил на дорогу перед машиной Даниэля Хейла, если действительно там присутствовал кто–то третий? Может быть, он или она тоже на себя руки наложили?
— Как звали этого человека?
— Деннис. Деннис Кнудсен. Ему было двадцать семь, когда он умер.
— У тебя есть адрес, где он жил? Остались ли у него родственники? Семья?
— Да. Он жил у отца и матери. — Ассад улыбнулся. — В Дамаске тоже многие в двадцать семь лет живут у родителей.
Карл приподнял брови. На этом форуме средневосточный опыт Ассада больше ничего не мог подсказать.
— Ты говорил, у тебя есть и хорошая новость.
Тут лицо Ассада, как он и предвидел, выразило предельное счастье. Вероятно, от гордости.