Исходя из событий минувшего дня, месть в отношении Золя должна отойти на второй план. Перво-наперво ему требовалось выжить.
Добравшись до жилища Кая и Эйвина, он обсох – и настроился не покидать эти места, пока не обретет свои деньги. На этот раз они не смогут ему помешать.
Марко пару раз постучался, прежде чем Эйвин открыл дверь. Он совершенно не был похож сам на себя – настолько небритым, бледным и истощенным мальчик его еще не видел, – но, слава богу, не был настроен столь враждебно, как в последний раз. Кажется, он даже слегка оживился, увидев, кто пришел.
– О боже, Марко, – сказал Эйвин. – Где ты пропадал, мальчик мой? Мы с Каем так беспокоились… Ох, только посмотри на себя, как ты ужасно выглядишь! Заходи, переоденешься. Давай, давай.
Марко как-то расклеился. Губы его вновь задрожали. Как здорово было вновь здесь оказаться… Как раскрепощали теплые слова, улыбка Эйвина…
– Эй, Кай, – крикнул Эйвин. – Марко вернулся. Разве нам не повезло?
Вдруг мальчик услышал, как за его спиной входит в замок и поворачивается ключ.
Он инстинктивно обернулся и увидел Эйвина с ключом в руке. Взгляд его изменился на угрожающий, тело подалось вперед, словно он собирался напасть на Марко.
Тот резко повернулся к кухне и кухонной двери, однако в тот же миг подвергся настолько сильному удару по голове, что просто-напросто осел на пол.
– Эйвин, не давай ему подняться! – крикнул Кай, падая на колени у головы Марко, хватая его за руки и обматывая чем-то запястья.
Марко пытался сфокусироваться, но хаотичные световые вспышки в голове отфильтровывали все элементы окружающей обстановки, которые превращались в размытые и искаженные пятна.
Исключительно повинуясь рефлексу, он постарался прижать руки к себе и хотя бы немного повернуть тело, но в ту же секунду услышал какой-то шум в непосредственной близости от уха, за которым последовал еще один удар.
– Ай, – вскрикнул он и заплакал. – Почему вы так поступаете со мной? Я ведь ничего не сделал. Обещаю, что исчезну снова; я же только хотел забрать…
На него обрушился очередной удар. Затем он почувствовал, как костлявое колено Эйвина впилось ему в ребра, так что он едва не лишился возможности дышать.
– Да, он у нас, – донесся откуда-то сверху голос Эйвина. – Приезжайте прямо сейчас. Поторопитесь.
Теперь Марко увидел их обоих очень отчетливо. Эйвин с мобильным телефоном в руке сидел верхом у него на грудной клетке, а Кай находился рядом с его головой, крепко удерживая его предплечья. Кай выглядел плохо; лицо его было опухшим и избитым, кровоподтеки на нижней части шеи проступали черной дельтой на нежной коже.
Марко лежал совершенно неподвижно и чувствовал, как текли слезы, когда он посмотрел в отчаянные глаза Эйвина, которого так любил. Даже Эйвин предал его.
Возможно, из-за слез, возможно, из-за того, что Марко казался теперь таким маленьким и беззащитным в руках двух мужиков, но, вероятно, Эйвин увидел Марко таким, каким он и был. Их домашним мальчиком, которого они научили лучше говорить по-датски, играть в карты, писать и верить в возможность нормального будущего.
В тот миг он увидел в нем истинного Марко. И глубокие борозды, свидетельствовавшие о сильном гневе и разочаровании, уступили место иной мимике на пожилом лице – у Эйвина чуть вздернулись брови и задрожали уголки рта, и, наконец, просачиваясь через неровности дряблой кожи, по щекам покатились слезы.
– Марко, я понятия не имею, чем ты им досадил, – признался он дрожащим от плача голосом. – Но если ты не исчезнешь из нашей жизни навсегда, они вернутся, а мы этого больше не переживем. Поэтому нам придется выдать тебя. Господь позаботится о том, чтобы тебе не причинили вреда.
Кай подобного сострадания не испытывал.
– Надеюсь, они сделают с тобой то же самое, что сделали со мной, понял, Марко? Они разрушили нашу жизнь. Теперь мы боимся даже ходить на работу. И в этом виноват ты, понимаешь?
Марко замотал головой. Они ошибались. Ведь все обстояло совсем не так. Совершенно, абсолютно не так.
Он зажмурился и скорчился, чтобы Эйвин понял – он будет лежать спокойно, если только ослабить давление колена на грудь.
Через пять минут здесь будут враги, Марко знал это, потому что они рыскали по всей округе. Прибалты, африканцы, люди из банды Золя… да было абсолютно все равно, кто сейчас прибежит, потому что результат будет одинаковый. Золя был безгранично уверен в том, что он мог и чего хотел, – и его люди, соответственно, тоже.
Как можно медленнее Марко повернул голову набок и оглядел стену, оценивая возможные действия. Вариантов было немного.
Непосредственно над ним висела полочка, на которой находилась настольная лампа, замшевые перчатки и овальная миска с мелочью и ключами от подвала. Он хорошо помнил эту полочку. На уровне коленей тянулся провод от лампы, у ног стояли галоши и тапочки, в которые когда-то переобувался Марко. Ничего полезного для текущей ситуации.
Зато он почувствовал, что Эйвину постепенно становится неудобно сидеть в одной позе, потому что тот заерзал и вывернул колени наружу, упершись голенями в пол.
Марко затаился, как мышка. Сейчас Эйвин пересядет еще разок, и к этому моменту надо приготовиться, ибо другого шанса не представится.
Он дышал все глубже и глубже, так что мышцы живота и ягодицы напряглись, чего Эйвин не замечал; одновременно осторожно прижал к телу руки, так что захват Кая стал чуть жестче. Все зависело от того, в какой момент он ослабит захват.
Ровно в ту секунду, когда пальцы ног Эйвина прикоснулись к полу, Марко изо всех сил дернулся животом, резко выхватив руки. Результат оказался ошеломляющим – раздался звук от удара столкнувшихся старческих лбов.
Затем Эйвин упал на бок, задев полку, с которой тут же все посыпалось; Кай же повалился назад, рухнул на спину, не успев вытащить из-под себя ноги. Оба громко застонали, однако Марко это не остановило. Он с размаху ударил Эйвина в плечо, так что тот растянулся вдоль плинтуса, и, высвободившись, резко вскочил на ноги.
Кай попытался схватить его за ногу, но Марко отпихнул его руку ногой, так что та шмякнулась об стену.
Он услышал, как на тротуар въехал автомобиль. Когда хлопнула дверца, Марко уже оказался на кухне. С бешено колотящимся сердцем он обнаружил, что дверь на черную лестницу заперта и ключа в замке нет. Тогда он выхватил из кухонного ящика нож, вскочил на стол, распахнул настежь окно и выпрыгнул.
Он услышал стук в дверь, доносившийся из глубины квартиры, а также жалкие попытки Эйвина и Кая подняться и открыть стучавшим.
Сложно было добираться до велосипедного навеса со связанными руками, одновременно удерживая в руке нож, однако он преодолел еще два двора и проскользнул в лабиринт улиц, прежде чем осмелился остановиться и перерезать веревку.
Не успев пробежать и двадцати метров по улице, Марко заметил на противоположном конце прибалтов. Они еще не увидели его, но через несколько секунд обязательно увидят. Поэтому он нырнул в ближайший спуск к подвалу, встал, плотно прижавшись спиной к синей двери, ведущей в массажный кабинет, и принялся стучать в дверь пяткой.
«Открывайте, открывайте, открывайте», – вопил его внутренний голос в такт ударам.
В какой-то момент он услышал, как кто-то пробегает мимо по тротуару, а с противоположного конца улицы раздаются крики.
«Откройте, ну пожалуйста, откройте».
Он услышал за дверью какое-то движение.
– Кто там? – спросили на нечистом датском.
– Помогите мне, я простой мальчик, меня преследуют, – прошептал он.
Прошло несколько секунд, в течение которых удары бегущих ног по брусчатке становились все громче, и наконец дверь открылась так резко, что Марко буквально ввалился внутрь.
– Закройте, закройте, – умолял он, лежа на спине на полу и глядя в азиатское лицо, заспанное и без макияжа.
Женщина закрыла дверь, а через пять секунд мимо по тротуару пронесся человек.
Она представилась как Марлен, однако, очевидно, носила иное имя. Женщина втащила его на синий полосатый диван, стоявший под плакатом с прейскурантом на массажные услуги на разных языках. Здесь ему позволили посидеть, передохнуть и выплакаться.
Вскоре появились еще две девушки, как и первая, в пижамах и совершенно не готовые к встрече с божьим днем.
– От чего ты убегаешь? – спросила одна из них, погладив его по щеке.
Она была нежной, от нее исходил тяжелый запах парфюма, но лицо было все в морщинках и оспинках, а пропорции тела странным образом нарушены; грудь ее как-то неестественно топорщилась.
Вытерев слезы, Марко попытался объяснить свое положение, однако слушательницы явно не понимали ничего, кроме того, что речь шла о паре восточноевропейцев, которые в данный момент бегали вокруг с дикими воплями. Эта информация заметно обеспокоила их и заставила сбиться в кучку в уголке, о чем-то перешептываясь.
– Послушай, – сказала затем та, которая утешала его. – Ты не можешь оставаться у нас. Через два часа придет человек за деньгами, и он ни за что не свете не должен тебя здесь обнаружить, иначе придется плохо не только тебе, но и всем нам.
– Ну да, – добавила третья. – Сейчас мы дадим тебе поесть, потом помойся и уходи. Тебе придется покинуть нас через заднюю дверь, но мы постараемся проводить тебя через двор и через одну из квартир на Виллемоэсгэде выпустить наружу. А там уж выпутывайся сам как знаешь.
Марко спросил, не смогут ли они помочь вызвать ему такси, однако этого они уже не могли для него сделать. Сутенер ежедневно проверял списки вызовов на их мобильных телефонах, и если он заподозрит, что они оказывают услуги вне рабочего времени, вряд ли ему это понравится. Ибо кто же еще может воспользоваться такси, как не клиент?
Марко ощутил жалость по отношению к ним. Эти взрослые женщины жили самостоятельно, и все же их мучили точно так же, как Золя мучил своих подопечных. Он не понимал такого положения дел. Почему бы им просто не сбежать?