«Видимо, это окна гостиной», – предположил он, попытавшись приподняться на цыпочки и заглянуть в жилище.
Эта комната больше всего напоминала стереотипный дом Эрнеста Хемингуэя – или декорации, созданные для посредственной кинокартины. Рене еще никогда в жизни не встречал такого количества трофеев в виде убитых животных, собранных в одном помещении. Чучела волов и антилоп, зверей хищных и травоядных, которых он видел только на картинках, висели повсюду со стеклянными глазами и лощеными шкурами бок о бок с оружием, которым они были лишены жизни.
«Что за чертовщина», – подумал Рене, двигаясь дальше. Вдруг он услышал мужской голос. Несомненно, это был голос Брайе-Шмидта; характерно сдавленный и скрипучий, он выплевывал фразы бездушно и нетерпеливо.
– Если вы сегодня в Эстебро видели, как он выезжал из города на такси, – звучал хриплый голос, – вы должны хорошенько пораскинуть мозгами и понять, где он может находиться. И как только вы это поймете, сообщите мне. Если не получится связаться со мной, доложите африканцам.
В разговоре повисла пауза, во время которой Рене продвинулся чуть дальше. Он никогда не видел Брайе-Шмидта, и, возможно, его планы изменятся, если вдруг окажется, что тело старика еще соответствует сексисткому образу, который он пытался воссоздать этим адом из поверженных животных.
– Я понятия не имею, куда сбегают твои люди, ты должен сам их контролировать, – сказал наконец Брайе-Шмидт. – Вот так, Золя. Делай свою работу или проваливай к чертям собачьим.
Теперь Рене стало совершенно ясно, что он слышал только один голос. Значит, Брайе-Шмидт, вероятно, говорил по телефону.
Рене обнаружил, что звук шел из приоткрытой двери, ведущей из дома в сад, всего в нескольких метрах от него. Значит, он сможет проникнуть внутрь через эту дверь, какое счастье…
Оставалось сделать всего несколько шагов. Какая блестящая возможность для вторжения. Наконец-то они встретятся лицом к лицу, наконец-то будет произведен расчет, который никак не удавалось осуществить на протяжение многих лет.
Сжимая в руках молоток, Эриксен подошел к двери и уперся взглядом в совершенно молодого темнокожего мужчину, стоявшего в дверном проеме с мобильным телефоном, прижатым к уху, и голосом, стопроцентно принадлежавшим Брайе-Шмидту.
Через секунду парень захлопнул телефон и сунул его в карман. Он казался абсолютно невозмутимым, не то что ошеломленный Рене.
– Входите, – пригласил он совсем другим голосом. – Вы, наверное, Рене Эриксен. Добро пожаловать.
Рене нахмурился и принял приглашение, крепко сжав молоток в глубине кармана.
– Да. А вы? Кто вы такой? Почему вы подражаете голосу Брайе-Шмидта?
Темнокожий улыбнулся и сел. Возможно, он пытался внушить Рене доверие, как делает начальник, который приглашает подчиненных на чашечку кофе перед тем, как уволить их. Об ощущении безопасности не было и речи.
– Это долгая история. Не желаете присесть?
– Нет, я предпочитаю постоять. Где Брайе-Шмидт?
– Он сидит в гостиной по соседству. В данный момент он задремал, так что вам придется подождать, пока я его разбужу.
– А вы тем временем ведете все дела от его имени, так я полагаю?
Он развел руки в стороны. Ответ был очевиден.
– Так, может, именно вы разговаривали по телефону и с нами на протяжении последней пары лет?
Последовал тот же самый жест светлых ладоней, контрастировавших с черной кожей.
– Всякий раз?
– Возможно. Брайе-Шмидту в последнее время хватало и других занятий.
Рене огляделся. На стене за спиной африканца висели запечатанные двуствольные дробовики и узенькие винтовки, над ними – черные луки и колчаны со стрелами. Сбоку вертикально были прикреплены два острых, как иглы, копья с черными древками и широкими обоюдо-острыми наконечниками. Рядом со столиком на слоновьей ноге стояла выдолбленная из ноги носорога емкость с палицами разного вида. В витрине с другой стороны виднелись ножи, предназначенные для разных целей.
Здесь явно было не то место, в котором Рене хотел бы довести беседу до вооруженной схватки. Уж лучше сразу самоустраниться. С этой арены ему не выйти победителем, с молотком или без.
– То есть мне никак нельзя поговорить с Брайе-Шмидтом прямо сейчас? – переспросил он.
Африканец покачал головой.
– Давайте назначим встречу на завтра. Как вам, например, десять часов? Я точно знаю, он будет доступен.
Рене кивнул. Завтра в десять он будет уже на краю света. Так что теперь надо добыть средства, заработанные акциями «Банка Карребэк». Все сложилось даже удачно.
– Ну ладно. Благодарю вас. Передайте Брайе-Шмидту, что я с радостью с ним встречусь.
Африканец привстал.
– А что мне ему передать, о чем пойдет речь?
– Мы поговорим завтра, ничего особенного.
Африканец протянул ему руку, однако Рене почувствовал в этом жесте какой-то подвох и проигнорировал его. Отступив к двери веранды, он попрощался. Завтра к десяти он сюда вернется.
Не успел Рене взяться за ручку двери, как чернокожий метнулся к нему и нанес удар ребром ладони в горло.
– Ты никуда не уйдешь, я тебе не доверяю, – прошипел он, когда Рене опустился на колени и начал хватать ртом воздух. – Ну-ка говори, зачем ты пришел.
Эриксен попытался, но не смог произнести ни слова. Шейные мышцы оказались парализованы, а с ними и правая рука.
Сомнений не оставалось, африканец собирался нанести еще один удар, поэтому Рене поднял левую руку и махнул ею. «Секунду, – говорил этот жест, – сейчас я приду в себя и скажу».
Он почувствовал, как правое плечо теплеет и по руке бежит струйка крови. Тогда он выхватил молоток и треснул им негра по колену.
Рене ожидал, что за ударом последует дикий рев, но с губ чернокожего не слетело ни звука, хотя нога дернулась в сторону, а глаза обезумели от боли.
– Сукин сын! – прорычал он и в падении увлек Рене за собой, схватив его за голову, что поставило жизнь Эриксена под угрозу. Тот занес молоток еще раз и нанес второй удар, от чего хватка противника ослабла. Когда негр вскочил на ноги, кровь из руки закапала на пол, но он по-прежнему не проронил ни звука.
Взгляд обоих одновременно упал на оружие, висевшее на стене, но африканец имел преимущество, так как находился в вертикальном положении, и, хромая, резко устремился к оружию. Рене пытался не отставать.
Несмотря на полученные увечья, была в этом парне какая-то устрашающая гибкость. Его незамедлительная реакция, решительность, с какой он наносил удары, – все это породило в Рене страх смерти. Теперь он понял, что это за парень. Один из тех, о которых говорил Тайс Снап. Дети-убийцы. И он понял, что эту битву ему ни за что не выиграть.
Он позабыл о той ниточке, за которую обычно цепляются люди перед лицом смерти, и тихо следил за движениями парня, который ухватился за копье и сорвал его от стены.
– Зачем ты сюда пришел, с какой целью? – спросил он абсолютно спокойно, целясь в Рене с двухметрового расстояния.
– Я был в Карребэксмине и видел, что вы сделали с Тайсом Снапом и его женой. Это я вызвал полицию и посоветовал заглянуть еще и сюда. Да только я не был полностью уверен, что прав в своих предположениях, поэтому решил приехать сюда заранее и предупредить Брайе-Шмидта на случай, если я ошибаюсь.
Парень улыбнулся странной, неестественной улыбкой.
– Ты ведь врешь, да?
Рене затряс головой.
– Нет. Я приехал сюда, чтобы убить его. Ты – один из мальчиков-солдат, о которых рассказывал Снап?
– Нет, я Бой.
– Тогда прощай, Бой. – С этими словами он занес молоток над головой и метнул его прямо в африканца, успев сам отпрыгнуть в сторону.
Несмотря на это, копье угодило Рене в левую ладонь и пробило ее насквозь, выйдя с противоположной стороны.
Удивительно, но оно не причиняло боли, пока Эриксен не взялся за древко и не извлек его наружу.
Рука взорвалась от боли, причиняемой пораженными нервными окончаниями. Задыхаясь, Рене приблизился к витрине с ножами, не спуская глаз с чернокожего противника, который уже успел нагнуться и подобрать молоток. Очень медленно он поковылял к Рене, прилипнув взглядом к его горлу и занеся молоток над головой.
Негр мог бы просто запустить орудие в Рене, но желал поступить иначе. Он стремился приблизиться к жертве, установить с ней тесный визуальный контакт в момент убийства, это было очевидно.
Тогда Рене ткнул локтем в витрину и вынул оттуда нож, который по длине и весу не уступал упущенному молотку. И все же отступил к стене. Да, он сжимал в руке нож, но в данный момент не хотел применять его по назначению.
Заметив позади себя ручку двери, Эриксен нажал на нее сверху, и в тот же самый миг африканец наскочил на него, прицелившись молотком прямо в шею.
В какой-то момент Рене словно выпал из реальности. Тело отделилось от мозга, конечности – от туловища, истекающая кровью ладонь – от остальной руки. Лишь кулак с ножом жил своей жизнью, обороняя его.
В момент удара Рене вскинул руку с ножом к своей шее, и молоток не причинил ему никакого вреда, зато нож, парировав удар, вонзился в руку нападавшего на такую глубину, что из артерии на запястье фонтаном хлынула кровь.
Чернокожий был обескуражен и попытался отступить, но Рене крепко удерживал его, орошаемый кровью. Молоток грохнулся об пол.
Только теперь он увидел настоящий гнев, пролившийся из разъяренных глаз. Негр пытался пробить голову Рене своим лбом, в то время как из его тела струились потоки крови. Эриксен отвел голову назад, от чего тело налегло на дверную ручку, дверь за его спиной распахнулась, и оба противника повалились на пол примыкавшей комнаты.
Задыхаясь, парень подолгу смотрел на Рене и старался укусить его в шею, но постепенно его движения становились все медленнее, пока он наконец полностью не замер.
Эриксен пробовал отдышаться. Он был уже не юношей и потому в какой-то момент почувствовал, что сердце его вот-вот остановится от пережитого шока и хлынувшего в кровь адреналина. Внезапно, с очередным глубоким вдохом у него возникла реакция на происходящее – и вспыхнуло отвращение. Он отпихнул от себя покойника и лег на спину, уставившись в потолок. Через довольно продолжительное время наконец перевернулся и смог оценить текущую обстановку.