Учитывая, сколько всего он успел пережить, Марко опасался худшего варианта.
И потому картина, представшая перед ним, оказалась абсолютно неожиданной.
Мёрк с двумя ассистентами устроились на фоне теленовостей за захламленным столом и с громким хрустом жевали хлеб. В комнате стоял сладковатый и приятный аромат, а лица, обратившиеся к нему, выражали дружелюбность одновременно с глубоким удивлением.
Когда они наконец поняли, кто предстал перед ними, все трое вскочили со своих мест, словно оказались свидетелями настоящего чуда.
– Ты Марко, да? – Карл подошел к мальчику.
Он казался большим, возвышаясь над Марко и протягивая к нему свои длинные руки.
Сердце мальчика бешено колотилось. Человек, от которого он убежал, перестал улыбаться. Поджал губы, сосредоточил взгляд… И вдруг подхватил Марко и поднял, как будто собирался переломать ему кости.
– Слава богу, – тихо произнес он, на мгновение прижимая Марко к себе. – Ты в порядке.
Поставив мальчика на пол, он склонился к нему.
– Мы хотели бы узнать от тебя многое. Теперь ты готов с нами поговорить?
Марко кивнул, все еще не смея вздохнуть. Этот человек обнимал его и казался приветливым, он был рад встрече с ним. Происходящее ошеломляло. Если б Марко не сдерживался изо всех сил, то давно разрыдался бы. Того, что случилось, он ожидал меньше всего.
– Молодец, парень, – подбодрил его помощник по имени Ассад и похлопал по голове. Даже накрашенная девушка улыбалась ему.
– Малена, спасибо за то, что вы явились сюда вместе с ним, – поблагодарил Мёрк.
Та кивнула, а затем выпалила:
– Произошло нечто ужасное. Может быть, вы поможете нам?
Мёрк встретился с ней взглядом. Теперь все заметили отчаяние в ее глазах.
– Что стряслось?
Этот незамысловатый вопрос вызвал у нее приступ рыданий, молитв и первобытного страха одновременно.
Марко видел, насколько трем полицейским сложно воспринимать ее стаккато вкупе с бессвязным рассказом.
Однако как только она добралась до того, что два африканца, преследующих Марко, похитили Тильду, слушатели оцепенели.
Девушка по имени Роза усадила их обоих. Мёрк положил руку на плечо Марко, тепло сжал его, точь-в-точь как в редкие моменты делал его отец, и устремил все свое внимание на женщину.
Марко дрожал. Ему никогда не доводилось пережить ничего подобного. Мысли о том, что в данный момент воплощаются все его дурные предчувствия, причиняли почти физическую боль. В особенности сейчас, когда он вот-вот должен принести себя в жертву.
Ассад предложил заварить чай, однако Мёрк решительно остановил его и пересел к матери Тильды, взяв ее за руку.
Женщина начала говорить медленнее и более связно, Роза с Ассадом о чем-то перешептывались.
За спиной Мёрка шел новостной репортаж. Журналистка стояла перед замком Тиволи и что-то комментировала. Текстовая строка внизу экрана сообщала о разоблачении в Северной Зеландии воровской банды, которая орудовала в Копенгагене, и о многочисленных задержаниях ее членов.
Затем на экране показали один из наиболее драматичных арестов, во время которого несколько сотрудников полиции пытались совладать с одним-единственным преступником, который оказывал мощное сопротивление. Это был Пико.
Мёрк обратился к Марко с очень серьезным взглядом.
– Можно мне взглянуть на телефон, который они бросили тебе из окна?
Марко протянул руку с мобильным, и полицейский внимательно посмотрел на аппарат. Совершенно обычная «Нокия», видимо, пяти-шестилетней давности, тогда название марки располагалось над экраном. В свое время Марко украл сотни подобных.
Мёрк крутил и ощупывал телефон. На задней крышке был написан маркером телефонный номер. Видимо, нанесен он был человеком, который взломал его и перепродал на черном рынке. Таких «умельцев» можно было без труда найти в любом уголке Копенгагена, Марко знал это лучше кого бы то ни было.
– Роза, попробуй позвонить на этот номер, – попросил Мёрк, указывая на цифры. – Возможно, это номер данного аппарата, возможно, какого-то другого. А может, даже номер человека, звонка которого мы ожидаем.
Она набрала телефон. Мобильный в руке у Мёрка зазвонил.
– Хорошо, итак, теперь мы знаем номер. А теперь посмотри на дисплей и проверь номер, с которого звонили похитители. Такое впечатление, что тут код какой-то африканской страны.
Роза на секунду взглянула на дисплей, после чего удалилась с телефоном.
В последующие минуты им удалось восстановить у матери Тильды более-менее нормальное дыхание, однако с трясущимися руками они ничего не могли поделать.
– Марко, тебе тоже плохо? – спросил Мёрк.
Тот кивнул.
– Мы обязательно вернем Тильду, – заверил их Карл. Однако взгляд, которым начальник обменялся с Ассадом спустя секунду, совсем не понравился Марко.
– Это код государства Кот-д’Ивуар, – вернувшись, сообщила Роза. – Я думаю, вряд ли номер нам что-то даст. К сожалению. Скорее всего, он зарегистрирован на вымышленное имя.
– О боже, – шепнула мать Тильды.
Африканский телефон зашипел в руке у Розы.
– Пришла эсэмэска, – тихо констатировала она.
– Что там? – спросил Мёрк.
– Пишут: «Пушерстрит, Кристиания, сегодня вечером в 8», и еще добавлено, что Марко должен явиться один, иначе…
Она прервалась, взглянула на мать Тильды и протянула телефон Марко.
В их распоряжении оставалось ровно двадцать пять минут.
Глава 42
Свободный город Кристиания издавна был прекрасно знаком Карлу. Там не существовало ни единого закутка и переулка, куда он на заре времен не сунул бы свой нос, ни одного дома, в который он, преисполненный ютской наивности и при полном обмундировании, не заглянул бы в этом уникальном красочном анархистском оазисе.
«Ковчег Мира», «Блоха», «Опера», «Страна Немо», «Пушерстрит», «Серый Зал», «Район Зеленого Сигнала», «Булочная Солнечный Луч»[114] – за каждым из этих названий стояло отдельное приключение. И потому Карл понимал, насколько безнадежной выглядела стоявшая перед ними задача.
Он испытывал противоречивые чувства. С точки зрения полицейского, Кристиания воспринималась как убежище для всевозможного сброда, однако, с другой стороны, именно здесь можно было вдохнуть глоток свободы и перенестись в те времена, когда Копенгаген еще не был передан на откуп яппи и прямолинейной культуре. Кристиания всегда была и остается пуповиной, питающей столицу особым шармом и свободно парящими мыслями. Приверженность велосипедному транспорту, забота об экологии – составляющие субкультурной среды, в которой собаки и прекрасные люди превратили старые уродливые казармы в, вероятно, самую крупную туристическую достопримечательность Дании.
Однако, как водится, лучшие идеи и намерения, взятые на вооружение беспринципными глупыми умами, измененные и перевернутые с ног на голову, меняются до неузнаваемости. Поэтому Кристиания всегда стояла перед вечной дилеммой – свободное управление или управляемая свобода.
Последние годы принесли жителям Кристиании автономию, и теперь ответственность за их внутренние дела лежала исключительно на них самих. Нельзя назвать неожиданностью то, что данный факт имел множество как благоприятных, так и отрицательных последствий.
Времена, когда бравые стражи порядка патрулировали в форменных сапогах этот культурный коллаж, давно миновали; все формы правоохранительных визитов находились под запретом, так что лишь самые неопытные и непримиримые коллеги Карла изъявляли желание раздувать пламя в таких местах, как Пушерстрит. Жители этой улицы, как стервятники, молниеносно унюхивали «бронесвинов» и решительно измордовывали их в хлам, так что у тех больше никогда не возникало мысли сунуться сюда еще раз.
Если б не эта улица, Кристиания представляла бы собой настоящий рай для Карла, но Пушерстрит являлась чрезвычайно опасной территорией для похожего на «легавого». И каким-то образом африканцы узнали об этом. Если кому-то могло понадобиться осуществить обмен в Дании с непременным условием невмешательства полиции, безусловно, следовало выбрать Пушерстрит в Кристиании.
Закрыв глаза, Карл попытался совершить мысленную прогулку по этому клондайку из граффити. В самом конце Принсессегэде совершенно открыто сидели несколько парней и следили за прохожими. С противоположной стороны, рядом с симпатично оформленным красочным овощным магазином, люди сидели в нескольких кафе или под козырьками и так же внимательно наблюдали. Можно было, конечно, пробраться сюда незамеченным с боковых улиц, несмотря на то что и там имелись наблюдатели, выполнявшие свою миссию посреди безудержной торговли гашишем и сканком. Но, если подойти сбоку, представлялось практически невозможным обозревать улицу по всей длине, а в данном случае как раз это было необходимо.
Итак, вопрос заключался в том, каким именно образом приступят к делу африканцы. Они наверняка предвидели, что как только схватят Марко и отпустят девочку, парень закричит. И потому следовало ожидать, что они предпочтут действовать, прижавшись поближе к стенам, чтобы побыстрее утащить Марко с открытого пространства и усмирить его инъекциями или побоями.
Хотя народ на Пушерстрит производил впечатление относительно равнодушного, когда дело доходило до насилия, граница допустимого все-таки менялась, если речь шла о жестоком обращении с детьми. Едва ли африканцы рискнут противостоять такой огромной толпе, а значит, они будут действовать быстро и бесшумно.
Карл показал Розе с Ассадом составленную полицейскими карту местности и указал на все детали. Сама улица была не очень длинной, но, подобно артерии, пробегала мимо кварталов всех типов, начиная от тех, что состояли из бараков и давали пристанище явно криминальным элементам, заканчивая идиллическим пространством с частными садиками, свойственными мирному пригороду. Карл лично предпочел бы путь от Боцманского переулка вдоль Ковчега Мира и Тингхусет; именно по этой причине он оставил данный маршрут для Ассада, который был новичком в этом районе.