стоимости курса: в противном случае, думаю, все прошло бы не столь безболезненно.
Пирьо оглядела толпу, пребывающую в состоянии шока – на что она и рассчитывала.
– Мне очень хотелось бы, чтобы она нормально попрощалась с теми из вас, с кем она медитировала, в лучших традициях Академии натурабсорбции, – однако она была настроена абсолютно непримиримо и предпочла уехать немедленно. И даже не пожелала, чтобы ее подвезли до материка, настолько она разозлилась. Ну, такова уж, видимо, ее натура.
– Мы должны радоваться проявленной Пирьо заботе, – раздался голос сзади. Это поднялся со своего места Ату. – И радоваться ее мужеству. – Подошел к Пирьо и положил руку ей на талию. – Мы должны за многое поблагодарить тебя, Пирьо, – сказал он и обернулся к толпе: – Если кто-нибудь хочет задать вопрос о выборе Ширли и ее новом пути, пожалуйста, спрашивайте.
Но никто не произнес ни слова.
Пирьо уже долго стояла перед возводимым святилищем, напрягая все органы чувств, и разглядывала работу строителей. Отсюда до помещения, где Ширли сидела запертой уже второй день, насчитывалось несколько сотен метров. В очередной раз Пирьо пришла убедиться, что расстояние достаточно велико. Разве что звук сигнального горна мог проникнуть сквозь стены и долететь до строительной площадки. Пока строители находятся на своем рабочем месте, можно быть спокойной. Однако только что один из них отходил справить нужду, причем как раз в направлении места заточения Ширли, и никто не гарантировал, что другие не отправятся по своим делам туда же. Вдруг по глупой случайности чувствительное ухо какого-нибудь строителя расслышит отчаянный крик о помощи? Такого развития событий Пирьо допустить не могла. По ее оценке, должно еще пройти не менее четырех-пяти суток, прежде чем Ширли обессилеет настолько, что ее вопли будут гарантированно безопасны. До смерти пройдет еще дней двадцать. Долго. Слишком долго, теперь это стало очевидно.
Пирьо хлопнула в ладоши, и напряженные мышцы строителей расслабились – все взгляды обратились на нее.
– У меня есть для вас новый проект. Значит, текущую работу придется на недельку отложить. Идемте на противоположную сторону участка. Мой план состоит в том, чтобы обеспечить каждого из сотрудников личным велосипедом. Тогда мы сможем ездить по острову и заниматься миссионерством. Мы только выиграем от более тесных контактов с местным населением. Я уже и велосипеды заказала. Завтра утром привезут стройматериалы – будете строить велосипедные навесы. – Пирьо бросила на строителей вопрошающий взгляд. – Что скажете? Согласны?
Она широко улыбнулась, и строители ответили ей улыбками.
Положив руку на живот, Пирьо медленно прошествовала по высокой траве к зданию, где Ширли была обречена на смерть. Она решила ускорить процесс и отравить бунтарку. Поначалу даже думала оглушить ее, а затем перерезать ей вены. Только вот… если по непостижимому стечению обстоятельств тело обнаружат, прежде чем она избавится от него? А вдруг Ширли вообще оставила где-нибудь записку с прямым обвинением, которую Пирьо не сумела отыскать? Вполне возможно. И тут заключалась первая проблема.
Следующая проблема – вес Ширли. Несмотря на то, что погибнет она от голода, тело ее явно останется достаточно тяжелым, и Пирьо придется тащить его за собой на приличное расстояние, чтобы избавиться от груза раз и навсегда. И как же ей осуществить это, в ее-то нынешнем положении? И еще – в какое время заняться устранением трупа, чтобы процесс прошел без свидетелей?
План А заключался в том, чтобы уничтожить Ширли и никоим образом не навлечь на себя подозрения в причастности к ее смерти. Первой мыслью Пирьо было дождаться голодной смерти Ширли, а затем выломать дверь и подложить ключ трупу; тогда все будет выглядеть как самоубийство путем отказа от пищи и воды.
Дело осложнялось тем, что на все это требовалось слишком много времени. Именно поэтому Пирьо снова подошла к «тюрьме» Ширли. Она не собиралась покамест убивать ее, но для начала задумала перекрыть воду.
Насколько помнила Пирьо, главный вентиль располагался позади здания, и его перекрывание повлечет за собой как минимум два положительных эффекта на долгосрочную перспективу. Во-первых, это означает более быструю смерть Ширли. А во-вторых, с такими предпосылками у Пирьо оставалось больше шансов на успех в случае осуществления плана Б. Ибо без воды Ширли не сумеет ослабить или потушить огонь, если вдруг случится пожар… вполне вероятно, пламя и положит конец этой истории. Немного спирта и обыкновенная спичка, когда в Академии никого не будет. Надо просто выбрать правильный момент.
Ни полиция, ни сотрудники или слушатели Академии ни за что не разглядят в случившемся ее след.
Лишь бы сохранить все то, что они создали вместе с Ату.
Глава 44
Вторник, 13 мая 2014 года
– Гордон, что стряслось, скажи на милость? Ты с велосипеда упал, что ли?
Дылда рефлекторно потрогал свое опухшее лицо, на которое было жутко смотреть – на нем была представлена едва ли не вся цветовая палитра. Если б левое веко раздулось еще самую малость, оно просто-напросто лопнуло бы.
– Нет! – Здоровый глаз виновато взглянул на Карла. – Я подрался, – выпалил Гордон без малейшей гордости.
– Неужели? – Мёрк посмотрел на хилые плечи, сутулую спину и впалую грудную клетку молодца. Для одержания победы над этим недоразумением хватило бы одного-единственного удара в грудь. – Как такое могло случиться?
– Началось с того, что мне ответили сдачей на сдачу.
Карл попытался улыбнуться древней шутке. Гордон говорит об этом на полном серьезе?
– В общем, вчера после работы я проходил мимо «Бюенс Бодега» на улице Нильс Брок. Там повсюду были развешаны датские флаги, за столиками сидели несколько наших коллег, наслаждаясь чудесным вечером. Я поинтересовался, не день ли рождения они отмечают.
– Кажется, все было вполне безобидно.
– Да, но только до тех пор, пока они не начали говорить о вас всякие гадости и издеваться над отделом «Q». Они сказали, что вы мерзкий тип и опозорили по телевизору все управление. А еще – что они прекрасно понимают ваше нежелание обсуждать дело о строительном пистолете, поскольку тогда, семь лет назад, вы повели себя как последний трус.
А ведь именно так оно и было.
– И что же ты сделал? – послышалось с порога. Роза стояла у двери, сложив руки на груди. Она вся была какая-то размякшая, из чего логично было предположить – либо она всю ночь метелилась с каким-то парнем, либо приберегла для коллег что-то интересное.
– Ну, тогда я дал нахалу в морду, а что я мог еще сделать? Он ведь последними словами поносил мой отдел и моего начальника.
Какой молодчина!.. Карл посмотрел на Розу. Она тоже улыбалась. Отныне Гордон допущен в суровый мужской мир.
Роза действительно пришла не с пустыми руками – принесла четыре скетча, выполненные довольно искусной рукой Альберты, как она выразилась.
– Кроме того, я получила список всех работ, которые должны были попасть на школьную выставку, отмененную в связи с гибелью Альберты. Ученики пронумеровали свои творения и дали им названия, Альберте достались номера с двадцать третьего по двадцать шестой.
Карл просмотрел распечатку. В списке было много названий типа «Скалы восточного побережья», «Солнце над Гудйемом», «Туман в Альминдингене».
– Понятно, – сказал Мёрк, прочитав названия работ Альберты. Он догадался, почему Роза, прищурившись, стояла рядом с ним. – На мой взгляд, довольно эротичные названия. – Высказав свое суждение, он представил себе родителей погибшей девушки. Наверняка эти рисунки вызвали у них шок.
– Да и сами работы эротичные, – с этими словами Роза выложила их перед Карлом.
Верхний рисунок под названием «Чувственное прикосновение» очень крупным планом демонстрировал кончик языка, касающийся соска.
– По-видимому, сосок мужской, – заметила Роза, показав на несколько изогнутых волосков, обрамляющих сосок.
– Ага. Не такой уж невинный сюжет для девятнадцатилетней еврейской девушки. – Он взял следующий лист. – Ух, да и второй совсем нельзя назвать невинным. – Это тоже был крупный план; две пары слегка приоткрытых губ, слившиеся в поцелуе, из уголка рта тонкой струйкой стекает слюна. Название гласило: «Капитуляция». – Несомненно, в этот период она испытывала на себе чье-то влияние. – Карл перешел к третьему рисунку. На этот раз изображена была обнаженная женщина в полный рост; она вкрадчиво смотрела на зрителя, в одной руке держа эскизный блокнот, а в другой карандаш. – Уж не Альберта ли это, которая смотрит на свое отражение в зеркале? – предположил Карл.
Фигура была прорисована в мельчайших подробностях, так что у него дух захватило.
– Если б рисунок повесили на выставке, вся женская часть школы подвергла бы Альберту линчеванию, – продолжал он, теперь ясно понимая, почему к девушке было приковано пристальное внимание Кристоффера Дальбю, завхоза и всех остальных.
– Ха, а кто сказал, что этого не случилось? – допустила Роза.
Карл оценивающе посмотрел на свою сотрудницу. Никогда нельзя было понять, насколько серьезно она настроена.
– А вот последний рисунок вообще пригвоздит тебя к месту. – Роза вытянула четвертый лист.
Карл задержал дыхание, и вовсе не потому, что работа почти полностью повторяла предыдущую, но потому, что здесь позади фигуры обнаженной Альберты было нарисовано мужское лицо. Самый детальный портрет Франка из всех имеющихся на данный момент.
Мёрк обернулся на копию фотографии, висевшую на стене. Наконец-то им удалось подробно разглядеть лицо.
– Карл, работа называется «Будущее». А теперь обрати внимание на лицо Альберты.
И впрямь, разница была заметна. Лицо казалось мягче, чем на предыдущем рисунке, но ведь и композиция здесь была иной.
– Может, первый скетч она нарисовала до встречи с Франком?
Роза кивнула.
– Именно. Здесь, на четвертом рисунке, ее лицо словно приобрело более насыщенное выражение, а тот, кто способствовал этому насыщению, и есть ее избранник. И он стоит позади нее. Альберта производит здесь впечатление человека, уже явно определившегося в жизни, что совсем не соответствует столь юному возрасту.