Мёрк перевел взгляд в направлении, указанном стрелкой. Как он понял, следовало подняться и обогнуть холм.
– Ты думаешь, она убежала в лес по другую сторону дороги? – спросил Ассад.
– По крайней мере, она точно не стала огибать холм, иначе трава была бы примята.
Карл окинул взором луг – совершенно открытое место. Имея в запасе до их приезда полминуты – а большим количеством времени Юна Хаберсот точно не могла располагать, – она запросто могла скрыться в лесу или улизнуть по тропинке, идущей в обход холма. Для того, чтобы преодолеть луг, времени у нее явно было недостаточно.
– Если она пострадала в момент аварии, а это уж как пить дать, сомневаюсь, что она выбрала бы лес, – пришел к заключению Карл. – В лесу, того и гляди, еще больше изуродуешься.
Ассад кивнул – он был полностью согласен. А потому они поспешили к холму.
Менее суток прошло с тех пор, как они подверглись тяжелейшему испытанию, и потому даже пологий подъем на холм оказался для них настоящим вызовом. Уже после первого поворота и оголенного каменного уступа скалы дыхание у обоих стало тяжелым, и это была отнюдь не одышка, а тотальная нехватка сил.
– Ассад, мы ненормальные. Нам бы сейчас отлежаться как следует в больнице Кальмара, – заметил Карл, преодолев второй этап подъема. С двадцатипятиметровой высоты открывался прекрасный вид на парковку.
Ассад поднял над головой перевязанную руку и остановился. Карл тоже слышал характерный звук. Обычно в фильмах про индейцев такой внятный треск исходит от ломающихся сучьев. Но этот сук оказался прямо-таки исполинским.
– Думаю, она поджидает нас, Карл, – прошептал Ассад.
Они подняли глаза на огромную каменную глыбу, неплотно поросшую травой и кустарником. Это был Лиллеборг, крепость, об устройстве которой им ничего не было известно.
Надо было изучить этот вопрос внизу, все больше убеждался Карл по мере приближения к склону, с которого открывался вид на озеро за обширным лугом. Налево вдоль края холма тропинка уходила вниз, однако звук исходил не оттуда. Направо тропинка тянулась через огромные валуны и выступающие над поверхностью скальные глыбы. Вдоль нее были установлены металлические перила, предохраняющие туристов от падения с обрыва.
Ассад за спиной Мёрка пытался игнорировать эффект, оказанный на его организм подъемом. Хорошо, что инициативу взял на себя Карл.
Внезапно они очутились на вершине холма. Высокая трава, скалы, столик с парой скамеек, за которым можно было поглотить содержимое корзинки для пикника, и несколько стен, с одной из которых открывался восхитительный вид на озеро. Но никакой Юны Хаберсот не было и в помине.
– Все-таки что это был за звук? – спросил Карл.
Ассад пожал плечами. Очевидно, в данный момент ему было абсолютно все равно. Все его внимание было приковано к руке.
Положив руки на колени, Мёрк переводил дух. Какое жалкое состояние… Вполне естественное в данных обстоятельствах, но от этого не менее немощное. Он искренне надеялся скоро прийти в себя.
Карл готов был проклинать все вокруг, так как это дело слишком дорого им обходилось. В первую очередь, палец Ассада. Плюс к тому – куча потраченного времени и небывалый объем усилий. Несколько недель они разыскивали человека, которого убили прямо у них перед носом. Приложили немало сил к тому, чтобы получить признание от женщины, которая едва не погубила их, а теперь сама была мертва. Бились над разгадкой тайны Хаберсота, старались найти ответ на вопрос, что же случилось с девушкой, и сообщить ее родителям. И что же теперь? Ничего. Сплошной бальзам на сердце Ларсу Бьёрну.
Возможно, случайный пешеход набредет на Юну Хаберсот, возможно, она даже еще будет жива… И все-таки Карл сомневался в подобном исходе.
Тут зазвонил телефон Ассада.
– Роза, – пояснил он и включил громкую связь.
Этого только не хватало. Теперь придется рассказывать всю эпопею. Карл был не в состоянии совершить такой подвиг.
– Как у тебя дела? – первым делом спросил он. – Да, это Карл, но мой мобильный умер. Ассад тоже слушает.
– Ассад, привет, – поздоровалась Роза. – Давайте не будем обо мне, ага? Дела у меня так себе, но я справляюсь потихоньку. Хватит об этом. Какие у вас новости?
– Ну, надо признаться, мы тут попали в кое-какую переделку. Ассад, например…
Сириец замахал рукой в отрицательном жесте. То есть про палец говорить не следовало.
– Ассад вот стоит рядом и машет. Мы на Борнхольме. Юна Хаберсот только что застрелила Ату.
– ЧТО ты сказал?!
– Да-да. Так что мы примерно на том же месте.
– Почему она так поступила?
– Мы с ней еще не разговаривали. Она сбежала.
– Кажется, дело усложняется с каждой минутой… У меня тут тоже есть кое-какие новости, способные перевернуть расследование с ног на голову.
– Роза, может, тебе лучше было бы отдохнуть? Суббота все-таки.
– Насмешил, мистер Умник, а вы сами как же? Я тут проштудировала компьютер Бьярке – прелюбопытное занятие, должна вам сказать. Сорок пять процентов памяти занято всевозможными компьютерными играми. Некоторые и вовсе откровенное старье. Думаю, он не открывал их давным-давно.
– Сколько лет компьютеру?
– На нем установлена операционная система «Виндоуз девяносто пять», причем это обновление предшествующей версии. Посчитайте сами.
Мать родная! Невероятно, как эту древнюю машину еще не отправили в качестве гуманитарной помощи на растерзание жителям какой-нибудь африканской деревушки.
– Пятьдесят с чем-то процентов занято фотографиями, еще несколько процентов – спамом. Но есть один-единственный текстовый файл. Стихотворение.
– Стихотворение?
– Да, он его сам написал. Название говорит само за себя. «Франку» – вот как оно называется. Файл лежал между файлами ехе-расширений к игре «Стар Трек девяносто пять», обнаружить его было нелегко.
Боже мой, как же основательно она подошла к делу!
Роза зачитала стихотворение. Несмотря на совершенную бездарность и убогость произведения, смысл его был совершенно прозрачен. Если вкратце, оно повествовало об отвергнутой любви и великом гневе. Гневе в связи с тем, что Франк разрушил мир их семьи. Семья Бьярке распалась из-за Франка. Сам факт его существования вызывал у Бьярке злость.
– Получается, Бьярке прекрасно знал про связь Франка и Альберты, но почему-то не рассказал об этом отцу. Почему? – Карл покачал головой. Никакой логики. – Уф, теперь я в полном замешательстве…
– Не спешите, мистер Холмс, позвольте мне, – перебила его Роза. – Для начала хотела бы предупредить: если впредь в ходе работы над каким-нибудь делом надо будет полдня пялиться на голых мужиков в жутких кожаных фуражках, с ремнями в заклепках, в весьма и весьма компрометирующих позах, избавьте меня от этого задания. Я с трудом просмотрела более пяти тысяч – да-да, ПЯТИ ТЫСЯЧ! – фотографий подобных красавчиков, прежде чем мне удалось обнаружить снимок, имеющий отношение к нашему делу. Да-да, я понимаю, сложно поверить. Мне кажется, надо сообщить борнхольмским полицейским, что когда в следующий раз к ним на экспертизу поступит компьютер, им, хоть ты тресни, придется тщательно просмотреть все содержимое без исключения, как сделала это я.
Она жаловалась. Но мужики, обтянутые в кожу, – разве это не мечта Розы?
– Я вам сейчас вышлю эмэмэс – посмотрите!
В следующий миг звуковой сигнал на телефоне оповестил их о новом сообщении.
По спине Карла побежали мурашки. Снимок был сделан во время легкого снегопада, видимо незадолго до Рождества, на одной из елочных распродаж, устроенной скаутами. Цены на деревья были вполне разумные – двадцать крон за метр. На этом весь умиротворяющий антураж заканчивался.
Ассад стоял рядом, словно кол проглотил.
– Эй, вы еще тут?
– Да, Роза, мы тут, – на автомате подтвердил Карл. – Ты права – фотография потрясающая. Невероятная находка. Ты, несомненно, заслужила отдых до конца дня.
Он не спускал глаз с фото. Настоящий шок. В одну секунду ему пришлось признать, что все нити, за которые они хватались, вели их в неверном направлении. Чего только стоят упорные поиски мифической деревянной доски из-за дурацкой щепки, обнаруженной Хаберсотом! А охота за «буханкой»! Не говоря уже о прочих ресурсах, послуживших укреплению подозрения, направленного против Ату-Франка. Многие сутки, проведенные в работе над расследованием, допросы, зачастую ведущие их по ложному следу… Все это с самого начала было неверно. И вот перед ним лежало доказательство тому.
Бьярке, широко улыбаясь, стоял на фотографии в скаутской униформе. Кепка на голове, галстук на шее, кинжал в ножнах с множеством небольших бляшек. Напыщенный, как папа римский. Важно выпятив знаки отличия. Он явно гордился своим делом, несомненно направленным на благотворительные цели. Гордился он и внедорожником, на который небрежно облокачивался. Ну и, гордился, естественно, придуманной им «фишкой» – к передней части внедорожника был присоединен металлический скребок для снега, на котором крупными белыми буквами было написано: «Скаутская грандиозная распродажа елок – счастливого Рождества!»
Потрясающе. Они прискакали на Борнхольм с целью защитить Юну Хаберсот от Франка, а на самом деле следовало поменять местами агрессора и жертву.
– Ну, что скажете? – полюбопытствовала Роза.
– Скажем, что следовало бы нам отыскать это фото пораньше. И еще, Роза, ведь это та же самая старенькая «Тойота», на которой Юна Хаберсот смылась около двадцати минут назад и которая теперь валяется в траве на боку пятьюдесятью метрами ниже нас, черт подери!
– Надо было пораньше отыскать фото, говоришь?
– Да.
– Думаешь, Хаберсот не мог сам его найти? Точнее, неужели ты считаешь, что он был не в курсе об имеющемся у его сына мощном скребке?
– Роза, он был полицейским. Он пожертвовал на расследование этого дела семнадцать лет своей жизни. Конечно, он не знал.
– Попытайся выслушать мои рассуждения. Хаберсот в течение долгих лет подозревал в совершении преступления собственного сына; именно поэтому, как мне кажется, он так неспешно работал над расследованием. И при этом во что бы то ни стало желал отвести подозрение от сына. Так не легче ли всего перевести стрелки на человека, которого он ненавидел лютой ненавистью? На любовника своей жены. Что скажете?