Мёрк почувствовал, как морщины на его лбу разглаживаются. Неужели нельзя пристроить идиотских верблюдов где-нибудь в другом месте?
– Широкие ступни? – Он глубоко вздохнул. – Видимо, чтобы не проваливаться в песок, я так думаю. Только, Ассад, какая, к черту, связь между верблюжьими ступнями и телепередачей?
– Правильный ответ: чтобы верблюд мог станцевать фанданго на теле ядовитой змеи, если ползучая гадина окажется настолько глупой, что решится проползти рядом.
– И?..
– Как и у верблюдов, у нас с тобой тоже широкие ступни, Карл. Неужели ты никогда не задумывался?
Вице-комиссар опустил взгляд на коротенькие утиные ноги Ассада и снова глубоко вздохнул.
– То есть ты имеешь в виду, что Бьёрн поставил перед нами задачу усложнить жизнь «Стейшн Три»?
Помощник резким движением выставил вверх большой палец правой руки.
– Черт возьми, я не собираюсь строить из себя верблюда ради того, чтобы угодить Бьёрну, – заявил Карл, потянувшись за трубкой стационарного телефона. Нет уж, если кто-то должен сыграть роль верблюда, пускай это будет сам Бьёрн.
Не успел он положить руку на трубку, как телефон зазвонил.
– Да! – буркнул Мёрк в трубку. Неужели нельзя дать человеку хоть минуту покоя на то, чтобы доделать хоть одно дело до конца?
– Добрый день, меня зовут Вики Кнудсен, – донесся из трубки робкий голос. – Я – младшая сестра Розы.
Лицо Карла преобразилось. Вот это уже интересно. Вице-комиссар вручил Ассаду вторую трубку.
– Да, Вики, добрый день. Это Карл Мёрк, – представился он с некоторой тоскливостью в голосе. – Как сегодня обстоят дела у Розы? Вы передали ей мои извинения?
На другом конце провода повисла тишина. Видимо, девушка поняла, что он ее раскусил.
– Не понимаю вас. Какие извинения?
Ассад сделал знак, чтобы Карл немного сбавил обороты. Неужели он переусердствовал в своем стремлении вывести коллегу на чистую воду?
– Я звоню, потому что дела у Розы обстоят совсем плохо, – продолжала собеседница.
– Еще бы, – шепнул Мёрк Ассаду, прикрыв трубку ладонью. Но тот не слушал его.
– Розу снова срочно госпитализировали в центр психиатрии в Глострупе. Я хотела предупредить вас, что, видимо, она сможет выйти на работу очень не скоро. Я прослежу, чтобы из больницы вам направили ее больничный лист.
Карл собирался возмутиться и заметить, что игра зашла слишком далеко, однако следующая фраза заставила его передумать.
– Наши знакомые вчера увидели ее на «Желтой скамье» у «Матаса» в торговом центре «Игедаль», она сидела и дрожала. Они хотели отвезти ее домой, но Роза попросила их уйти. После этого они позвонили мне и попросили приехать. Мы с нашей сестрой Лизой-Мари обыскали весь центр в поисках Розы. Но в итоге нашли ее не мы, а охранник парковки. Мы узнали об этом позже. Он обнаружил ее на асфальте в луже мочи. Она лежала, прислонившись к машине на одном из дальних парковочных мест, и находилась в полубессознательном состоянии. Блузка была наполовину содрана с нее. Охранник помог ей добраться до дома. Сегодня утром позвонила наша мама и рассказала, что с ней связались сотрудники центра психиатрии. Розу снова госпитализировали. Естественно, я тут же перезвонила им, и старшая медсестра отделения сообщила, что в числе прочего они нашли у нее в кармане билет на электричку, пробитый на вокзале Копенгагена. Мы решили, что она, видимо, шла со станции Стенлёсе и решила по дороге домой зайти в магазин. Чаще всего она закупается в «Меню». Однако на момент обнаружения у нее не оказалось при себе никаких покупок – видимо, она так и не успела дойти до магазина.
– Мне жаль слышать это, Вики, – услышал Карл свой собственный голос. Ассад кивал в такт его словам. События действительно были очень печальными. – Мы можем чем-нибудь помочь? Можно нам навестить ее, как вы думаете?
Ассад снова закивал, на этот раз медленнее; взгляд его был резким и обличительным.
Мёрк прекрасно понял то, что хотел сказать коллега. Все правильно. Надо было позволить Гордону с Ассадом съездить к Розе.
– Навестить? Нет, к сожалению, нельзя. Врачи составили для нее план лечения и не желают, чтобы им мешали работать.
– Но ее ведь положили в больницу не принудительно?
– Нет. Они говорят, что Роза вряд ли захочет сбежать из заведения до тех пор, пока ей настолько плохо. Она готова приступить к лечению.
– О’кей. Сообщите нам, как только что-то изменится.
Затем повисла небольшая пауза, словно собеседница собиралась с мужеством, чтобы сказать еще что-то. И это что-то явно не было призвано разбавить печальные новости.
– Вообще-то, я позвонила, не только чтобы сообщить вам об этом, – наконец проговорила Вики. – Мы с сестрами хотели бы попросить вас приехать в квартиру Розы. Я звоню как раз от нее. Не забудьте, она переехала на следующий этаж.
– Вы хотите, чтобы мы приехали прямо сейчас?
– Да, пожалуйста, это было бы хорошо. Мы только хотели привезти Розе кое-какую одежду, но вовсе не ожидали увидеть здесь то, что нам открылось. Мы подумали, что, возможно, вы или кто-то из вашей команды мог бы приехать и помочь нам понять, что именно творится с Розой.
Розин ярко-красный скутер «Веспа» стоял рядом с велосипедной парковкой у стоянки Сандальспаркен под двумя недавно зазеленевшими деревьями и всем своим видом выражал терпимость и адекватность. В этом желтом квадратном здании, окруженном по периметру крытой балконной галереей, Роза прожила более десяти лет, ни разу не выразив недовольства своим жилищем. Столь смиренное отношение к окружающей обстановке казалось весьма странным при виде картины, открывшейся перед глазами Карла и Ассада, когда Вики, вполне похожая на женщину, в которую перевоплотилась Роза накануне, открыла им дверь.
– Почему Роза переехала сюда? Разве это не полная копия ее прежней квартиры? – поинтересовался Карл, озираясь.
– Так и есть. Но отсюда открывается вид на церковь, которую почти не видно с цокольного этажа. Не то чтобы она была особо религиозна, нет, – просто считала, что так лучше, – ответила Вики и жестом пригласила их в гостиную. – Что скажете на это?
Мёрк пару раз сглотнул. Жуткий хаос, неописуемый разгром. Теперь он понимал, почему иногда от Розы очень резко пахло парфюмом, однако навязчивое благоухание было не в состоянии перебить удушливое зловоние. Квартира выглядела так, будто в жилище человека, страдающего от патологического накопительства, ворвался грабитель и перерыл вверх дном все добро. Повсюду валялись картонные упаковки. Стояли контейнеры, наполовину нагруженные содержимым из ящиков комода. На журнальном столике громоздилась грязная посуда. Обеденный стол был завален остатками еды и пустой тарой. Книги вытащены со стеллажей. Одеяла и покрывала раскиданы. Обивка дивана и стульев выпотрошена. Здесь не осталось ни одной пустой ровной поверхности.
Эта картина была абсолютно не похожа на ту, что застали Карл с Ассадом, когда приезжали сюда несколько лет назад.
Вики указала на стены.
– Вот что напугало нас больше всего.
Ассад что-то пробурчал по-арабски из-за спины Карла. Если б Мёрк умел, он бы наверняка выразился точно так же, ибо привычные слова тут не подходили. Роза исписала все стены сверху донизу буквами разного размера, складывающимися в повторяющуюся фразу.
«Тебе тут не место», – варварски было нацарапано повсюду.
Карл прекрасно понимал, почему сестры решили позвонить им.
– Вы рассказали об этом психиатрам? – поинтересовался Ассад.
Вики кивнула.
– Мы отправили им по электронной почте фотографии большей части квартиры. В настоящий момент Лиза-Мари фотографирует остальное в спальне Розы.
– Там тоже присутствуют эти художества?
– Повсюду. В туалете, на кухне… Она умудрилась оставить свой автограф даже внутри холодильника.
– Вы можете предположить, в течение какого времени продолжается ее одержимость? – спросил Карл. Он просто не мог соотнести этот апокалипсис с маниакально структурированной личностью, которая ежедневно трудилась бок о бок с ними в отделе «Q».
– Я не знаю. Мы не заходили в квартиру с тех пор, как наша мать вернулась из Испании.
– По-моему, Роза что-то упоминала об этом… Кажется, это было на Рождество? То есть почти пять месяцев назад.
Вики кивнула, уголки ее губ были опущены. Ей явно было тяжело от мысли, что за все это время они с сестрами ни разу не навестили Розу. Причем не только они.
– Идите сюда! – крикнула Лиза-Мари из спальни. Голос ее звучал тревожно.
Она сидела на кровати по-турецки в окружении точно так же разукрашенного пространства и плакала, отложив фотоаппарат на одеяло. У ее ног стояла небольшая картонная коробка, до краев набитая серыми блокнотами с темными коленкоровыми корешками.
– Ох, Вики, это ужасно! – воскликнула Лиза-Мари. – Ты только посмотри! Роза никак не могла остановиться. Даже после смерти отца.
Вики присела на край кровати, взяла один из блокнотов и открыла его. Уже через одну секунду ее лицо исказилось – как будто от резкой сильной боли.
– Это вранье, – решительно заявила она, в то время как ее младшая сестра спрятала лицо в ладони и разрыдалась.
Вики взяла еще пару старых блокнотов и посмотрела на Карла.
– Она всегда этим занималась, еще когда мы были детьми. Только мы-то думали, что все закончилось, когда папа погиб… Вот самый первый образчик.
Она протянула один из блокнотов Карлу. На обложке толстым маркером было написано «1990».
Ассад приблизился к Карлу и перегнулся через его плечи, когда тот открыл первую страницу.
Если б запись представляла собой пример каллиграфического искусства, это оказалось бы интересно, но смотреть на данный экземпляр было печально и тревожно.
Карл пролистал страницы. Одна и та же фраза повторялась снова и снова. Да-да, каждая страница была исписана одним и тем же предложением, состоящим из прописных букв, характерных для убористого танцующего почерка десятилетнего ребенка.