– Карл, вам удалось обнаружить какие-нибудь связи между делом Циммерманн и убийством Стефани Гундерсен? – прошамкал Харди.
– Мы работаем над этим, – ответил Мёрк. – Но в данный момент у нас довольно много времени отнимает дело Розы, мы обеспокоены ее состоянием. Оказывается, мы очень привязались к ней. Иногда надо разразиться катастрофе, чтобы осознать подобные вещи.
– Понятно. Я просто думал, что для тебя важно раскрыть эти дела раньше, чем это сделает Пасгорд.
Карл не смог сдержать улыбку.
– До тех пор, пока Пасгорд разыскивает мужика, пописавшего на труп старушки, мы спокойны.
– Но если тебе интересно мое мнение, Карл, я посоветовал бы тебе немного поднажать. Вчера звонил Маркус Якобсен, интересовался, насколько ты продвинулся. Он работает на два фронта, имей в виду. Для него раскрытие дела Стефани имеет первостепенное значение.
– Согласен. Но не слишком ли он перегибает палку? Никак не могу выкинуть этот вопрос из головы.
Харди на мгновение задумался и зашептал что-то себе под нос. Он всегда так поступал, когда в чем-либо сомневался. Вел тихую дискуссию с самим собой.
– Ты знаешь, мне кажется, тебе надо созвониться с дочкой Ригмор Циммерманн, – наконец выдал Харди. – Ты как-то упомянул о том, что Ригмор сняла в банке десять тысяч крон незадолго до того, как ее убили. Думаю, Биргит Циммерманн должна приоткрыть нам завесу тайны и объяснить, зачем старушке понадобилась такая большая сумма денег. Так отправься к ней прямо сейчас, пока она еще не встала с постели. Как я понял со слов Маркуса, в последнее время она не может устоять перед искушением ночных баров.
– А откуда Маркусу знать это?
Харди улыбнулся.
– А тебе не приходит в голову, что даже старой цирковой кляче время от времени требуется выходить на манеж?
Неужели он имел в виду себя? Иначе такая фраза выглядела бы странной.
Карл ткнул его в плечо. Правда, приятель-калека этого даже не почувствует, и тем не менее…
– Ох, проклятье! – последовала неожиданная реакция на жест Карла.
Тот замер. Харди выглядел потрясенным.
Этого не могло быть. Не считая пары пальцев, он вот уже семь лет был полностью парализован ниже шеи. Но как же…
– Я просто пошутил, Карл, – рассмеялся Харди.
Мёрк пару раз сглотнул.
– Прости, дружище. Никак не мог удержаться.
Карл вздохнул.
– Не делай так больше, Харди. Ты меня ошарашил.
– Ну, приходится мне самому как-то себя развлекать, – сухо ответил тот.
Мёрк взглянул на Мортена, который выбрался из подвала с полной охапкой барахла Йеспера. И правда, в последнее время в этом доме происходило мало веселого.
Карл тяжко вздохнул. А ведь на какую-то долю секунды он испытал огромную радость, ибо как было бы здорово, если б Харди…
Он откашлялся и вынул из кармана мобильный телефон. Конечно, наивно было надеяться застать Биргит Циммерманн в трезвом уме в столь ранний час, и все же он поступил так, как советовал Харди.
Через поразительно короткий промежуток времени какой-то грохот и звон бутылок возвестили о том, что связь установлена.
– Да-а, алло, – прозвучал из трубки тягучий голос.
Карл представился.
– Да-а, алло, – повторил голос. – Есть там кто-нибудь?
– Кажется, эта тупица перевернула телефон вверх ногами, – сообщил Мёрк.
– Эй, кого это вы обозвали тупицей? И кто вы такой? – обиженно отозвалась трубка.
Карл нажал на отбой.
– Ха-ха, не самый умный комментарий ты отпустил, – рассмеялся Харди; на него было любо-дорого посмотреть. – Дай-ка мне попробовать, – предложил он. – Набери номер, включи громкую связь и поднеси микрофон поближе к моим губам.
Харди кивнул, когда женщина подошла к телефону и выпустила в трубку поток бранных слов, которые давным-давно вышли из употребления.
– О, фру Циммерманн, вы, видимо, ошиблись. Не знаю, за кого вы меня принимаете, но в данный момент вы говорите с начальником отдела Вальдемаром Улендорфом из суда по делам наследства. Мы занимаемся распределением наследства вашей умершей матери, Ригмор Циммерманн, в связи с чем хотелось бы задать вам пару вопросов. Могу ли я попросить вас о помощи?
По воцарившейся в трубке тишине было очевидно, насколько женщина растерялась и как она изо всех сил пыталась избавиться от последствий алкогольного опьянения.
– Конечно, я… попробую, – несколько неестественно согласилась Биргит.
– Благодарю. Нам известно, что незадолго до трагедии ваша мать сняла со счета десять тысяч крон. По вашим же собственным словам, эти деньги все еще находились у нее, когда она посещала вас перед роковым нападением. Итак, Биргит Циммерманн, имеется ли у вас какое-либо предположение о предназначении этой суммы? Мы всегда чрезвычайно щепетильно относимся к невыполненным обязательствам, а они у вашей матери явно имелись. Мы совершенно ничего про них не знаем, но нам необходимо разобраться в этом. Как вы считаете, она должна была кому-то отдать эти деньги? Возможно, она намеревалась передать их некоему частному лицу? Или планировала, но не успела что-то приобрести? Известно ли вам что-либо в связи с этим обстоятельством?
На этот раз тишина в трубке значительно затянулась. Неужели собеседница заснула или она просто так долго копалась в своих куриных мозгах?
– Наверное, хотела что-то купить, – наконец-то ответила Биргит. – Может быть, меха, о которых упоминала…
Это прозвучало совсем не убедительно, ибо кто же покупает меха так поздно вечером?
– Нам известно также, что она часто пользовалась картой «Виза», и нам представляется странным, что такая большая сумма имелась у нее при себе наличными. А может, ей нравилось иметь в руках наличные деньги?
– Да, – поспешила согласиться Биргит.
– Но десять тысяч… Это ведь приличная сумма!
– Да. Судя по всему, я, к сожалению, ничем не могу вам помочь. – Голос женщины задрожал; кажется, она заплакала.
Затем что-то тихонько щелкнуло, и связь прервалась.
Карл с Харди переглянулись.
– Прекрасно сработано, Харди.
– Ну что ж, говорят, только от детей и от пьяных услышишь правду… Она врет, и ты это понял, верно?
Мёрк кивнул.
– Покупать меха на наличные? А дочурка-то большая выдумщица, этого у нее не отнять. – Карл улыбнулся. Он пережил блаженную двухминутную ностальгию по тем временам, когда его коллега выкладывался на рабочем месте по полной. – Ты представился Улендорфом – откуда ты выкопал эту фамилию?
– Один знакомый парень прикупил себе дачку, которая прежде принадлежала какому-то Улендорфу… Так что же, ты согласен, что вам следует хорошенько проследить движение средств на счетах как Ригмор, так и Биргит Циммерманн? Запросто может оказаться, что объем отзываемых средств на одном счету будет соответствовать объему денежных поступлений на другом.
Карл снова кивнул.
– Ну да, вполне могло случиться, что эти деньги предназначались для дочери. Да только почему же они так и остались при ней, когда она покинула квартиру Биргит? Что ты на это скажешь?
– Карл, скажи мне честно, кто из нас получает жалованье за исполнение функций полицейского? Я всего лишь спрашиваю.
Товарищи обернулись на Мортена, который, наполовину скрытый черными мусорными мешками, стоял на лестнице на второй этаж и хватал ртом воздух.
– Я нашел внизу кое-какую старую одежду для тренировок, принадлежащую Мике. Можно я ее тоже унесу наверх, Карл? – спросил он, красный, как медный таз, от постоянного хождения вверх-вниз.
– Конечно. Если найдешь там место.
– Да там полно места! Кроме Йесперова барахла да кучи пазлов, оставшихся от Вигги, там стоят только старые лыжи и запертый на ключ чемодан. Кстати, Карл, ты не знаешь, что в нем?
Мёрк сдвинул брови.
– А разве его не Вигга оставила? Надо будет как-нибудь посмотреть… Как-то не хотелось бы в полном неведении хранить у себя на чердаке расчлененный трупик, а? – Он рассмеялся над реакцией Мортена на эту свою фразу. Фантазия у него хлестала через край.
– Ассад, что ты сегодня предпочел бы? Побродить в компании Гордона по кварталам за Королевским садом и обследовать места, где Ригмор Циммерманн могла продемонстрировать окружающим заоблачную сумму наличными, или же отправиться на сталепрокатный завод и попытаться отыскать бывшего или настоящего сотрудника, знакомого с обстоятельствами трагедии, приключившейся с Розиным отцом?
Ассад обратил на него тяжелый взгляд.
– Думаешь, я не понимаю, что у тебя на уме, Карл? Разве я похож на верблюдицу, потерявшую верблюжонка?
– Уф-ф. Думаю, сейчас не самое…
– Когда верблюдица опечалена чем-то, у нее пропадает молоко. Она ложится на землю, и тогда никакими силами невозможно заставить ее подняться и идти дальше. Пока не треснешь ее как следует по заднице.
– Э-э-э…
– Конечно, я выберу второе, Карл.
Мёрк совсем растерялся.
– Я отправлюсь на поиски свидетеля на сталепрокатный завод, ладно? А про задание для Гордона забудь. Буквально вчера, после нашей беседы с Моной, он уже обошел все, что можно. Разве он не сказал тебе, что собирается это сделать?
Карл предпочел промолчать.
– Ну да, все верно, – спустя минуту Гордон в ситуационной комнате подтвердил слова Ассада. – Я прошелся по всем киоскам, барам, ресторанам, зашел к колбаснику, прочесал все без исключения между Сторе Конгенсгэде и Кронпринсессегэде с одной стороны и Готерсгэде и Фредерисиагэде с другой. Я показывал им фотографию Ригмор Циммерманн, и несколько человек с некоторыми оговорками узнали эту женщину, но добавили, что уже давно не видели ее в квартале. Так что у нас по-прежнему отсутствуют сведения о том, у кого перед носом она трясла своими купюрами.
Карл был озадачен. Парню, видимо, пришлось быстрее ветра носиться от одного места к другому, чтобы успеть обойти всех за столь короткий промежуток времени. На этот раз длинные ноги предоставляли ему неоспоримое преимущество.
– Тем временем я пытался разыскать школьную подругу Розы, – продолжал Гордон. – Мне удалось дозвониться до школы, и в секретариате подтвердили, что в девяносто четвертом году в класс, где училась Роза, пришла новая ученица. Звали ее Каролина, как и говорила Ирса на встрече у Моны. Школьные архивы того времени не сохранились, но один из учителей вспомнил и Розу, и Каролину. Он даже уточнил, что фамилия этой Каролины была Ставнсэгер.