— На дворе не видно ни одного автомобиля, — сказал Ассад. — Кажется, тут давно никто не живет.
Карл стиснул зубы, стараясь подавить досаду. Его интуиция тоже подсказывала, что Ларса Хенрика Йенсена тут нет. Чертово невезение!
— Давай зайдем внутрь и посмотрим, что там делается, — предложил он, отъехав метров на пятьдесят и остановившись на обочине.
Стараясь не поднимать шума, они вошли в усадьбу. Миновав зеленую изгородь, обошли дом сзади и попали в сад, в котором ягодные кусты и жимолость сражались за каждую пядь земли. Сводчатые окна жилого дома давно запылились и стали серыми, все здесь производило мертвенное впечатление.
— Посмотри сюда, — позвал шепотом Ассад, прижавшийся носом к стеклу.
Карл заглянул. В комнате тоже все выглядело безжизненно. Побольше масштаб и добавить заросли шиповника — был бы ни дать ни взять замок Спящей красавицы. Слой пыли на столе, на книгах, газетах и прочей бумаге. В углу — картонные коробки, свернутые в рулоны ковры.
Похоже, судьба настигла эту семью на пике удачи.
— Можно подумать, Ассад, несчастье случилось, когда они занимались переездом. То же самое сказал человек из Рисё.
— Да ты посмотри туда, в глубину.
Ассад указывал на дверной проем в другом конце комнаты. За дверью было светло и блестел вымытый пол.
— Ты прав. Там совсем другое дело.
Пройдя через огород, где над грядками с цветущим луком–резанцем жужжали шмели, они выбрались в угол двора с другой стороны дома.
Карл подобрался к самым окнам. Все ставни были закрыты. За первыми окнами виднелась комната и стулья возле голых стен. Прижавшись лбом к стеклу, он отметил: этой комнатой несомненно пользовались. На полу валялись рубашки, одеяло и простыня на тахте были откинуты, а лежавшая сверху пижама определенно походила на те, которые он видел в одном из недавних каталогов.
Карл перевел дыхание и инстинктивно схватился за пояс, где за долгие годы привык находить служебный пистолет. Но вот уже четыре месяца, как он ходит без оружия.
— На этой постели недавно кто–то спал, — тихо сказал он, обернувшись к Ассаду, который остановился через несколько окон от него.
— Тут также кто–то был совсем недавно.
Карл подошел к нему и, встав рядом, тоже заглянул. Все верно. На кухне было чисто и прибрано. За дверью посредине стены опять виднелась запыленная комната, которую они только что видели с противоположной стороны дома. Эта комната стояла как склеп. Как святыня, в которую не должна ступать нога человека.
А вот кухней пользовались совсем недавно.
— Морозильник, кофе на столе, электрический чайник. А вон там, в углу, даже бутылки кока–колы, — сказал Карл.
Он повернулся к свинарнику и зданиям позади него. Можно прямо сейчас, не дожидаясь ордера, заняться обыском, а потом мужественно принять выволочку, если выяснится, что для него не было оснований. А этого следовало ожидать, так как вряд ли получится обосновать необходимость провести обыск сию же минуту, а не отложить до завтра. Но вдруг именно завтра в доме и будет что–то интересное?
Карл кивнул. Нет, наверное, лучше будет подождать и сделать все по закону, обычным проторенным путем. А потом глубоко вздохнул, не в силах выбрать между двумя возможностями.
Пока он раздумывал, Ассад вдруг сорвался с места и помчался к дороге. От человека такого плотного сложения, казалось бы, трудно ожидать подобной прыти: двор он пересек в три прыжка и, выскочив на дорогу, уже махал выехавшему по своим делам трактористу.
Карл двинулся к ним.
— Да, — услышал он, подходя, слова тракториста, который остановился, не выключая мотора. — Мать и сын все время тут живут. Немного не по–людски, но почему–то она устроилась вон в том здании. — Он показал на самое дальнее из прилегающих строений. — Вроде бы и сейчас они должны быть дома. По крайней мере, сегодня утром я видел ее на улице.
Карл показал свой жетон, после чего крестьянин выключил зажигание.
— Сын — это ты про Ларса Хенрика Йенсена?
Тракторист прищурил один глаз и задумался.
— He–а. Его точно не так зовут. Долговязый парень, странный такой, не поймешь его. Вот черт, как его звали–то?
— Значит, не Ларс Хенрик.
— Не, не так.
Карл уже понял, какая пойдет волынка: вроде бы да, а может, и нет, вроде бы точно, а может, совсем наоборот. Ему не раз приходилось вести такие беседы, и это была одна из тех вещей, которыми он был уже сыт по горло.
— Так ты говоришь, вот это здание? — спросил он.
Крестьянин кивнул и с силой высморкался.
— А на что они живут? — спросил Карл, обводя рукой окружающий ландшафт.
— Не знаю. Я арендую у них немного земли. Кристоферсен вон там тоже арендует. Еще у них есть поле под паром, за него они получают доплату. Ну и пенсия у нее есть. Да, еще к ним раза два–три в неделю приезжает машина с какими–то пластиковыми штучками, в которых что–то им привозят, наверное, для чистки, а заодно доставляют еду. Думаю, что дама, которая тут живет, и ее сын не бедствуют, — усмехнулся тракторист. — Тут же деревня, не город. Так что все свое.
— Машина от коммуны?
— Ну да! Какая, к черту, коммуна! Не–е, это, знаешь ли, вроде как пароходство, в общем, шут его знает, что–то такое. Там у них был значок, какой в телевизоре бывает на кораблях. Откуда он, я не знаю. Меня море там или плавание никогда не интересовали.
Когда он снова поехал своей дорогой в сторону мельницы, Карл и Ассад стали разглядывать здания, высившиеся за свинарником. Странно, что, подъезжая сюда, они их не заметили, ведь те были весьма внушительных размеров. Вероятно, помешала густая зеленая изгородь, в этом году благодаря теплой погоде рано зазеленевшая.
Кроме двора, окруженного с трех сторон домом и хозяйственными постройками, и большого недостроенного ангара сзади было еще три больших здания с плоскими фасадами, стоявших одно за другим на ровной, посыпанной гравием площадке, подготовленной, по–видимому, для асфальтирования. Сейчас она заросла сорняками и была сплошь зеленая, кроме одной довольно широкой дорожки, связывающей все здания.
Ассад указал на две узкие колеи, протянувшиеся по дорожке. Карл и сам их уже заметил. По ширине они напоминали след велосипедных колес, но тянулись параллельно, то есть остались, вероятно, от инвалидного кресла.
В тот самый миг, когда они приблизились к задней постройке, на которую указывал крестьянин, у Карла затрезвонил мобильник. Ругая себя, что забыл выключить звук, он поймал укоризненный взгляд Ассада.
Звонила, конечно же, Вигга. Кто, как не она, мог напомнить о своем существовании в самый неподходящий момент! Когда Карл стоял в луже, которая натекла от разлагающихся трупов, она звонила, чтобы он не забыл купить сливок для кофе. Она умудрялась позвонить ему в тот момент, когда мобильник находился в кармане куртки, которая лежала под сумкой в служебном автомобиле, мчавшемся на бешеной скорости в погоне за подозреваемыми.
Нащупав нужную кнопку, Карл выключил звук.
И в этот миг встретился глазами с долговязым, худосочным молодым человеком лет двадцати. Голова у него была странная, такой вытянутой формы, что это казалось врожденным уродством, а все лицо было испещрено впадинами и шрамами, как это бывает после заживших ожогов.
— Вам тут нечего делать, — произнес юноша не взрослым и не детским голосом.
Карл предъявил свой жетон, но парень, видимо, не понял, что это значит.
— Я полицейский, — дружелюбно сказал Карл. — Нам нужно поговорить с твоей матерью. Мы знаем, что она тут живет. Если ты будешь так любезен спросить ее, можно ли нам войти, я буду тебе очень благодарен.
Молодой человек, казалось, не испугался ни жетона, ни появления двух незнакомцев. Видно, не такой уж он дурачок, как могло показаться на первый взгляд.
— Ну, сколько мне еще ждать? — заговорил Карл, переменив тон на более грубый.
Парень сдвинулся с места, словно его что–то толкнуло, и скрылся в доме.
Прошло несколько минут. Пока тянулось ожидание, Карл, браня себя мысленно за то, что не удосужился взять служебный пистолет, которого ни разу не брал со времени своего ранения, ощутил в груди все нарастающую боль.
— Ассад, держись у меня за спиной, — сказал он.
Карл так и видел заголовки завтрашних утренних газет: «Полицейский в ходе перестрелки пожертвовал своим ассистентом. Третий день подряд вице–комиссар криминальной полиции Карл Мёрк из отдела «Q“ полицейской префектуры становится центральной фигурой очередного скандального происшествия».
Локтем отпихнув Ассада, чтобы подчеркнуть серьезность своего распоряжения, Карл встал у двери вплотную к стене. Если хозяева выйдут с дробовиком или еще чем–нибудь в этом роде, то, по крайней мере, его голова не окажется готовой мишенью.
Но тут на пороге снова показался молодой человек и пригласил их войти.
Хозяйка сидела в глубине помещения и курила сигарету. Это была женщина неопределенного возраста: серое морщинистое лицо, изнуренный вид, но, судя по возрасту сына, ей могло быть не больше шестидесяти с чем–то. Тело в инвалидном кресле казалось скрюченным, ноги странно искривлены, словно переломанные и сросшиеся как придется ветки. Авария оставила на ней заметный след, превратив в жалкое и печальное зрелище.
Карл огляделся. Помещение было просторным — метров сто пятьдесят или больше, но, несмотря на четырехметровые потолки, чувствовалось, что в нем было сильно накурено. Карл проследил взглядом за дымком, который спиралью поднимался к окошкам под потолком. В помещении стоял полумрак.
Все размещалось тут вместе в одной комнате. Возле входной двери — кухонный угол, сбоку — двери туалетов. Основное пространство представляло собой гостиную, обставленную мебелью из «ИКЕА», бетонный пол был застелен дешевым ковровым покрытием до самого конца, где, по–видимому, находилось ее спальное место.
Если не считать табачного дыма, вокруг царил порядок. Здесь она смотрит телевизор, читает журналы да и вообще живет с тех пор, как умер ее муж; обходится в основном собственными силами, хотя, впрочем, рядом сын, который помогает ей.