нцев. Бастард Фердинанд, крейсируя на своих судах вдоль морского побережья, держал в тревоге провансальцев. Граф де Фуа предоставил басков.
Король выступил в поход. Его намерение состояло в том, чтобы быстро перебросить войска из одного конца Франции в другой и разбить врагов поодиночке.
Позднее эта тактика была применена Наполеоном.
Французская армия была немногочисленной, однако хорошо организованной, настолько хорошо, что никто, кроме противника, не боялся ее увидеть; оказавшись рядом с ней, землепашцы, духовные лица и купцы чувствовали себя в такой же безопасности, как если бы они находились в Париже.
«Никогда и никто, — пишет современник, — не видел столь вежливой войны».
Людовик двинулся прямо в Бурбонне. Он оставил позади Бурж, не потревожив ни город, ни его гарнизон, — то была тактика, которой также придерживался современный гений. В течение трех дней он захватил Сент-Аман, Монрон, Монлюсон. Сансер, видя, как мягко обращаются с пленными, сдался сам.
По прошествии месяца все было бы кончено в Берри, если бы войско герцога Бурбонского не удерживало Бурж, а также в Бурбонне, если бы маршал Бургундский не удерживал Мулен.
Помимо прочего, Людовик рассчитывал на семью, для которой он сделал необычайно много: речь идет об Арманьяках.
Он написал графу, что ждет его и его сыновей, и д'Арманьяк ответил, что их семья всегда верно служила французскому королевскому дому и никогда не подведет короля, которому она стольким обязана.
И в самом деле, в течение пятнадцати лет, непонятно по какой причине, Людовик осыпал милостями бастарда
д'Арманьяка: он даровал ему Комменж, а также губернаторства Гиень и Дофине, прикрепив, если можно так выразиться, к перевязи его меча ключи от Альп и Пиренеев.
Этот бастард д'Арманьяк был презренным негодяем, осужденным за убийство и подлог и женатым на своей собственной сестре!
Наконец, король сделал его герцогом Немурским, дал ему огромные поместья около Парижа, в епархиях Мо, Шалона и Санса. Более того, он возвел дарованное им владение в достоинство герцогства-пэрства и предоставил носителю титула герцога Немурского почетное место между герцогом Бургундским и герцогом Бретонским.
И вот однажды утром Людовика XI известили, что герцог Немурский наконец-то прибыл, но остановился в отдалении, и, к великому удивлению короля, просит для себя охранную грамоту.
На самом деле, у посланца герцога было еще одно поручение: связаться с епископом Байё, который находился при королевской армии, имея целью выдать Людовика XI принцам; как только коронованный борец за нововведения оказался бы в руках принцев, он был бы принужден согласиться на создание опекунского совета над ним, в составе двух епископов, одним из которых стал бы епископ Байё, восьми государственных советников и двенадцати рыцарей.
Людовик XI раскрыл заговор. Немур перешел на сторону принцев, а граф д'Арманьяк привел им шесть тысяч гасконцев, которых он обещал предоставить королю Франции.
Все полагали, что Людовик погиб или, по меньшей мере, пал духом.
Но не тут-то было! Король превосходно знал свою страну: это была та самая страна, где он некогда воевал с собственным отцом; необходимо было ошеломить принцев быстротой маневров: он двинулся на Вернёй, взял его и стер с лица земли, а затем приказал маршалу де Комменжу, Салазару, Жирему и Гильому Кузино атаковать на глазах у него город Ганна. За четыре часа город был взят приступом; пока захватывали замок, король проглотил яйцо, которое он велел принести ему вместо обеда, а затем отправился ночевать в Эгперс. Наутро его армия заняла деревни Мозак и Марса и вызвала на бой войско принцев.
Принцы не рискнули принять вызов. Герцог Бургундский укрылся в Мулене. Герцог Немурский бросился к королю, и тот по странной слабости, которую он питал к нему, выслушал его уверения и заключил с ним перемирие, распространявшееся на Овернь, Бурбонне, Берри и даже пограничные области Бургундии, при условии, что бургундцы воздержатся от враждебных действий.
Со своей стороны, принцы поклялись служить королю и защищать его от всех и вся как своего верховного повелителя.
Эта кампания была выиграна исключительно благодаря блистательной стратегии. Впрочем, завершилась эта кампания вовремя: граф де Шароле был всего лишь в десяти льё от Парижа, тогда как король находился примерно в ста льё от него; потеряв свою столицу, король рисковал потерять все королевство, и он это прекрасно понимал.
Однако он предусмотрел все, чтобы Париж был должным образом подготовлен к обороне: он оставил там Шарля де Мелёна, одного из самых опытных и, как ему казалось, одного из самых верных его военачальников, которому оказывал содействие метр Жан Ла Балю, незадолго до этого назначенный епископом Эврё и надеявшийся получить вскоре с помощью короля кардинальскую шапку.
Шарль де Мелён обнародовал старые королевские указы, касающиеся охраны города; был восстановлен ночной дозор; уличные цепи, которых горожане лишились при Карле VI, были починены и приведены в исправное состояние.
Людовик XI направил послание жителям столицы: он благодарил их за верность, хотя они еще не доказали ее на деле; он заявил им, что Париж — это город, который он любит более всего на свете, и известил их, что именно туда он пошлет рожать королеву.
В то же самое время все проповедники прославляли короля.
Блестящая кампания, только что проделанная им, и артиллерия Жана Бюро, которой ничто не могло противостоять, занимали главное место в молитвах проповедников. Духовенство не очень-то жаловало Людовика XI.
Граф де Шароле и граф де Сен-Поль находились в Сен-Дени.
Как-то раз они решили вступить в переговоры с метром Жаном де Попенкуром, сеньором де Сарселем, и метром Пьером л’Орфевром, которые командовали стражей у ворот Сен-Дени, и попросить провизию для бургундцев, однако оба командира отказались вести разговор с ними и при первых же враждебных действиях бургундцев открыли по ним огонь.
Граф ждал принцев: ему не было известно, что они потерпели поражение и покорились королю.
Он называл себя наместником герцога Беррийского, брата короля, и от имени герцога Беррийского всюду на своем пути отменял подати и пошлины, а в Ланьи открыл соляные амбары и сжег записи налоговых сборов.
Внезапно граф де Шароле узнал, что король вновь одержал победу и намерен дать ему бой. Он тотчас перешел Сену по мосту Сен-Клу и двинулся навстречу своему противнику, чтобы помешать ему войти в Париж.
Затем он стал поджидать герцога Бретонского и герцога Беррийского, шедших через Анжу, и, направившись в сторону Фонтенбло, приблизился к ним на несколько переходов.
Людовик двинул вперед герцога Менского, приказав ему помешать проходу двух союзников; однако герцог Менский счел, что он недостаточно силен, чтобы перерезать им дорогу: он пропустил их в сторону Шартра, а сам решил идти на соединение с королем в Божанси.
Что было делать королю? Идти на герцога Бретонского? Идти на графа де Шароле?
Его мнение заключалось в том, чтобы войти в Париж, не вступая в бой ни с тем, ни с другим, но, каким бы хорошим стратегом он ни был, казалось маловероятным, что ему удастся выполнить этот маневр.
Сир де Брезе полагал, что бретонцев разбить легче, чем солдат герцога Бургундского, и потому он придерживался мнения, что королю следует атаковать бретонцев. К этому он добавил, что в их рядах находятся сир де Лоэак, сир де Бюэй и граф де Дюнуа, которые прежде верно служили королю Карлу VII и теперь, без сомнения, не осмелятся сражаться с его сыном.
— Но вы-то, — рассмеялся король, — вы-то, сенешаль, прежде подписали договор об учреждении Лиги Общественного блага!
— Ба! — рассмеялся тот в свою очередь. — Они располагают моей подписью, это правда, государь, но вы ведь располагаете моей особой.
— Послушайте, сенешаль, — обратился к нему король, — стало быть, вы боитесь, раз вы советуете мне избежать сражения с графом де Шароле?
— Вовсе нет, государь, — ответил Брезе, — и я докажу это при первой же возможности.
— Что ж, — произнес король, — тогда смело идем на Париж!
Так что Людовик XI проявил себя более решительным, чем военные!
Напротив, граф де Шароле, оказавшись в одиночестве и видя, что бретонцы не торопятся прийти, был вовсе не прочь избежать сражения; однако не так обстояло дело с графом де Сен-Полем, который жаждал стать коннетаблем.
Четырнадцатого июля король пишет в Париж, что он прибудет туда 16-го, и приказывает Шарлю де Мелену, своему главному наместнику, направить ему с маршалом де Руо двести копейщиков. Затем он продолжает путь.
Утром 16-го король был уже в Шартре: он ехал всю ночь.
Прибыв туда, он узнал, что армия графа де Шароле находится в Монлери.
VIII. СРАЖЕНИЕ ПРИ МОНЛЕРИ
Людовик XI доверил свой авангард сиру де Брезе, которому следовало лишь разведать силы противника.
То ли упрек короля раззадорил его, то ли этот предатель решился предать еще раз, но он заявил:
— Я приближусь к ним настолько близко, что вряд ли кто-нибудь окажется способен разнять французов и бургундцев.
Когда об этом высказывании донесли Людовику XI, он нахмурил брови и вполголоса отдал несколько распоряжений.
Людовик не хотел ввязываться в бой, пока не подойдет ожидавшееся подкрепление.
Однако обстоятельства ему уже не подчинялись. Вопреки его приказу, Брезе со своим авангардом бросился в атаку и в первом же столкновении пал мертвым.
— Это суд Божий! — промолвил Людовик XI.
Авангард оказался смят.
Король встал во главе своего отряда и храбро ринулся вперед.
Столкнувшись с Сен-Полем, он опрокинул его, но, на счастье Сен-Поля, в пределах его досягаемости оказался лес, куда он и углубился.
В это время лучники укрылись позади острого частокола и обозных телег и, откупорив две бочки бургундского вина, которое им подвезли, подкрепились для храбрости.