Оба рыцаря отправились за Жанной, которая с великой радостью узнала, какое в отношении нее было принято решение; она тотчас же поднялась и вместе с ними отправилась к мессиру Роберу де Бодрикуру. Капитан спросил у нее, что ей нужно из вещей, чтобы отправиться в дорогу. Жанна ответила ему, что голоса повелели ей надеть мужскую одежду, а во всем остальном она полагается на него. Ей немедленно заказали одежду, и через день та была готова; Жанна надела ее с такой легкостью и непринужденностью, словно не носила другой всю свою жизнь: она поправила капюшон, натянула сапоги и прикрепила к ним шпоры. Сир Робер хотел дать ей меч, но она отказалась от него, заявив, что меч, которым ей предстоит пользоваться, не этот, а совсем иной. Тогда рыцари спросили ее, какой дорогой им следует ехать к королю, находившемуся в то время в Шиноне.
— Самой короткой, — ответила Жанна.
— Но если мы поедем самой короткой дорогой, — возразили они, — то столкнемся с английскими войсками, которые преградят нам путь.
— Во имя Господа, — вскричала Жанна, — делайте то, что я говорю! И, если только вы повезете меня к монсеньору дофину, будьте спокойны, мы не встретим никаких препятствий на своем пути.
Убежденные ее уверенным тоном, рыцари не стали высказывать больше никаких возражений и последовали за девушкой, исполненные доверия и веры.
Подойдя к двери, она простилась со своим дядей, нежно обняла его, умоляя извиниться за нее перед родителями и передать им, что она отправилась бы в путь с большей радостью, если бы уезжала, получив их благословение, но она надеется, что придет время, когда они похвалят ее за то, что она подчинилась воле Господа.
Прекрасный черный конь, купленный мессиром Робером, уже ждал Жанну; она хотела тотчас сесть на него, но конь стал так сильно беситься, что это оказалось невозможно. Тогда Жанна сказала: «Отведите его к кресту, стоящему у придорожной церкви». Слуга, державший повод, повиновался, и, как только красавец-скакун оказался перед крестом, он сразу же стал кротким, как ягненок, и Жанна без всякого труда взобралась на него посреди толпы, восхищенной уверенностью и сноровкой юной девушки и кричавшей «Ноэль! Ноэль!».
И тогда Робер де Бодрикур, приняв от Жана де Нове- лонпона и Бертрана де Пуланжи клятву сопроводить Жанну к королю, повернулся к девушке и в последний раз махнул ей на прощание рукой.
— Поезжайте, — сказал он, — и будь, что будет.
Жанна тотчас же обернулась к священникам и церковникам, наблюдавшим за ней с верхних ступенек паперти, и сказала им:
— А вы, священники и церковники, устройте крестный ход и молитесь Господу.
Затем, пришпорив коня так, как это сделал бы самый смелый и ловкий всадник, девушка воскликнула:
— Вперед, вперед!
И она пустила коня в галоп, сопровождаемая обоими рыцарями, за которыми следовали их слуги, лучник и королевский гонец.
IV. БЛАГОРОДНЫЙ ДОФИН
Несмотря на великое доверие, какое вызвала у них Жанна, мессир Бертран де Пуланжи и мессир Жан де Новелонпон чувствовали себя не вполне спокойно: им предстояло проехать примерно сто пятьдесят льё, чтобы добраться из Вокулёра в Шинон, то есть пересечь половину Франции, причем почти две трети этого пути пролегали по территории, находившейся во власти англичан и бургундцев. Но, когда в течение трех или четырех дней поездки они не столкнулись ни с одним вражеским отрядом; когда, встречая на своем пути лес, они видели, как девушка отважно въезжает туда и без всякого проводника находит там дорогу; когда, подъехав к берегу широкой и глубокой реки, они видели, как конь их предводительницы сам находит неведомый брод и им удается без всяких происшествий переправиться на другой берег, — они безоговорочно поверили в Жанну и полностью подчинились ей, предоставляя ей возможность останавливаться, когда она хотела помолиться в церкви, хотя прежде они не желали позволять ей этого из страха, что, распознав в них арманьяков, их выдаст местное население и на них нападут гарнизонные отряды. Впрочем, они верно поступили, доверившись этой вдохновенной свыше девушке, которая вела их, подобно звезде Волхов; и, наконец, после двух недель пути, они прибыли в Жьен, что на Луаре, и узнали о достопамятном разгроме в Рувре, в сражении, названном Селедочной битвой из-за того, что французы напали на англичан в то время, когда те везли командовавшему осадой графу Саффолку обоз, в основном загруженный соленой рыбой. Джон Фальстаф, командир отряда, охранявшего обоз, отстоял в этой битве свою славу выдающегося военачальника: Джон Стюарт, коннетабль Шотландии, сир де Дорваль, сир де Лесго и сир де Шатобрюн были убиты вместе с тремя или четырьмя сотнями самых отважных воинов, все еще сражавшихся на стороне Франции, а граф Дюнуа был ранен, так что всех охватил небывалый ужас; но с другой стороны, эта новость еще сильнее подняла доверие к Жанне ее спутников, ибо.Жан де Новелонпон вспомнил, что это поражение произошло как раз в тот день, когда девушка объявила ему в Вокулёре, что дофин только что понес новые потери.
Прибыв в Жьен, наши путешественники проделали самую трудную часть пути, ибо теперь, наконец, они находились на французской территории, причем этот отрезок пути прошел так, как и предсказывала Жанна: ни малейшего несчастья не произошло ни с рыцарями, ни с их слугами, ни даже с их лошадьми; тем временем в городе распространился слух, что пророчество Мерлина вот-вот сбудется и девушка, которая должна чудесным образом спасти Францию, действительно нашлась: все поспешно сбегались, желая воочию увидеть избранницу. И тогда Жанна появилась в окне постоялого двора и во всеуслышание объявила, что можно устроить праздник и что разорение страны скоро прекратится, ибо она послана Богом, чтобы освободить Францию и короновать дофина. Жанна была исполнена такой уверенности и до такой степени выглядела орудием Провидения, а в ее речах было столько самосмирения и веры в Бога, что здесь, как и в Вокулёре, народ начал ликовать, нисколько не сомневаясь в том, что она говорит правду.
На следующий день они снова тронулись в путь, ибо, каким бы утомительным ни был подобный путь для девушки, никогда прежде не скакавшей на коне, Жанна, казалось, совсем от этого не страдала и настаивала на том, чтобы как можно скорее добраться до дофина, оказавшегося в Шиноне в таком плачевном положении, в какое до него не попадал ни один король Франции. Действительно, рассказывали о том, что народная нищета докатилась, наконец, и до трона, и эта нищета была так велика, что денег больше не было ни в кошельке короля, ни в королевской казне, а его казначей Рено де Булиньи рассказывал всем, что в сундуках у него осталось наличными всего четыре экю; дело дошло до того, что однажды, когда король пригласил пришедших навестить его Сен- трайля и Ла Гира отобедать вместе с ним, он смог предложить им в качестве угощения лишь двух цыплят и бараний хвост.
Как видим, Жанна прибыла как нельзя вовремя. Тем не менее она пожелала сделать остановку в церкви святой Екатерины Фьербуаской, известном месте паломничества, чтобы помолиться там. Оттуда она отправила королю письмо, написанное по ее просьбе сопровождавшими ее рыцарами; в нем говорилось, что она прибыла издалека для того, чтобы помочь королю и сообщить ему нечто чрезвычайно важное. Ответ не заставил себя ждать: Жанну вызвали в Шинон. Путешественники тотчас же выступили в дорогу, и по прибытии на место Жанна остановилась на постоялом дворе, а ее спутники отправились прямо к Карлу VII.
Однако Карл VII, как и всякий несчастный король, был недоверчив: не раз обманутый теми, кого он считал своими лучшими друзьями, не раз покинутый теми, кого он считал самыми преданными ему людьми, он не мог поверить в бескорыстную самоотверженность незнакомки. Так что он нашел предлог уклониться от приема Жанны и ограничился тем, что послал к ней трех своих советников. Вначале девушка не хотела отвечать им, настаивая на том, что ей нужно вести разговор с монсеньором дофином, а не с ними. Но в конце концов Жанна согласилась повторить им то, о чем она говорила уже много раз и чему не хотели верить, а именно, что она прибыла сюда для того, чтобы снять осаду Орлеана и сопроводить дофина в Реймс; получив непосредственно от нее эти сведения, советники удалились, чтобы передать их королю.
В течение двух последующих дней к Жанне никто больше не приходил. Тем не менее девушка по-прежнему сохраняла твердую веру, подбадривая двух рыцарей, прибывших вместе с ней, и с необычайной уверенностью утверждая, что в конце концов король непременно выслушает ее и потому им, подобно ей, следует пребывать в спокойствии. И в самом деле, на третий день на постоялом дворе появился граф Вандомский, объявивший Жанне, что он прибыл за ней, чтобы сопроводить ее к королю. Жанна не казалась ни смущенной, ни удивленной: она уже давно ждала этой встречи и была к ней готова. Она ответила графу Вандомскому, что нисколько не удивлена его приходом, поскольку голоса предупредили ее о его визите; затем она добавила, что готова следовать за ним, умоляя его не терять больше времени, которого и так было напрасно потрачено чересчур много.
Тем не менее король, по-прежнему исполненный недоверия, после ухода графа предложил своему совету испытать Жанну; намеченное им испытание состояло в том, что сам он затеряется среди рыцарей своей свиты, а его место займет кто-нибудь другой, и тогда все увидят, ошибется девушка или нет. Предложенное испытание было одобрено, и король, посадив на трон молодого вельможу своих лет, одетого богаче, чем он сам, встал позади других. Едва подмена была совершена, как дверь распахнулась и в зал вошла Жанна.
Вот тогда и проявилась во всем блеске подлинность ее миссии: не отвлекаясь ни на кого другого, Жанна прошла прямо к Карлу VII, опустилась перед ним на колени и воскликнула:
— Бог дарует вам добрую и долгую жизнь, благородный и славный дофин!
— Вы ошибаетесь, Жанна, — отвечал ей Карл VII. — Король — вовсе не я, а тот, кто сидит на троне.