Более медлить было нельзя: стражники схватили девушку, надели ей на голову колпак, на котором были написаны слова «-Еретичка, вероотступница, идолопоклонница», и поволокли ее к третьему помосту. Подойдя к костру, они бросили ее в руки палача и крикнули ему: «Делай свое дело». Что же касается Жанны, то она повернулась к метру Мартину, протянула к нему руки и сказала: «Святой отец, умоляю вас, не покидайте меня».
Но этот достойный человек вовсе не нуждался в таком призыве, он сам шел вслед за Жанной, и, так как эшафот был очень высоким, чтобы все собравшиеся могли видеть, как она будет умирать, священник помог девушке подняться наверх, что ей самой было трудно сделать из-за цепей, сковывавших ее ноги. В конце концов палач и священник приподняли Жанну на руках, в то время как помощник палача подтянул ее к себе, взяв под мышки. Метр Мартин поднялся следом за ней; последним поднялся палач.
С помощью своего подручного он привязал девушку за пояс к столбу, стоявшему в центре костра. Жанна не оказывала никакого сопротивления, позволяя палачу делать с ней все, что ему было нужно, и лишь громко восклицая: «Вы все, кто присутствует здесь и кто верит в Бога, молитесь Господу за меня!» Наконец, покончив со своей работой, палач вместе со своим подручным спустился вниз, оставив девушку на помосте наедине с братом Мартином. Ла Пьер и Массьё, оставшиеся внизу, кричали девушке: «Мужайся, Жанна! Мужайся, и Бог поможет тебе!» А она отвечала им: «Спасибо, добрые люди, спасибо».
В это время палач подошел к помосту, держа в руках факел, и, так как костер был со всех сторон обложен смолой и другими горючими материалами, огонь тут же вспыхнул. Он разгорался так быстро, что метр Мартин, полностью занятый исполнением своих благочестивых обязанностей, не увидел, как пламя приблизилось к нему. Это заметила Жанна и обратилась к священнику: «Ради Бога, осторожнее, святой отец: огонь вот-вот охватит вашу рясу! Спускайтесь, спускайтесь поскорее и показывайте мне распятие до тех пор, пока я не умру!»
И действительно, едва священник успел ступить на землю, как пламя стало разгораться с такой скоростью, что англичане начали роптать теперь на то, что казнь, которую так долго ждали и которая так задержалась, проходит чересчур быстро. В эту минуту, неизвестно почему, епископ набрался смелости и, спустившись со своего помоста, подошел к костру. «Епископ, епископ, — закричала Жанна, — это из-за вас я умираю, вы это хорошо знаете!» Потом, уже ощущая жар пламени, она снова закричала: «О Руан, Руан, я очень боюсь, как бы ты не пострадал из-за моей смерти!»
Тем временем пламя продолжало разгораться, и между жертвой и зрителями возникла дымовая завеса, но до тех пор, пока Жанну еще можно было различить, видны были ее глаза, воздетые к небесам, и слышался ее голос, взывавший к Богу. Наконец, пламя сменилось дымом, в последний раз послышалось слово «Иисус», а затем раздался исполненный смертельной муки громкий крик, ставший криком «Или, Или! Лама савахфани?»[38] французского Христа.
Едва Жанна умерла, палач подошел к метру Ладвеню, чтобы спросить, не считает ли тот, что Бог накажет его за зло, причиненное им этой женщине, которая в его глазах и по его собственным словам была святой. Метр Ладвеню попытался успокоить палача, говоря ему, что он был всего лишь орудием, а Бог сумеет отличить орудие, нанесшее удар, от направлявшей его руки. Но палачу стало еще страшнее, когда, поднявшись на эшафот, он увидел, что, несмотря на масло, серу и угли, положенные им на грудь Жанны, ее сердце осталось совершенно невредимым, целым и наполненным кровью. За те девятнадцать лет, какие он занимался своим ужасным ремеслом, такое случалось с ним впервые.
Сострадание, которое испытывал палач, охватило души большого числа других людей: в ту минуту, когда он поднес к костру факел, некоторые судебные заседатели, и среди них Упвиль, Миже, Ле Февр, Рикье и Маншон, покинули свои места и ушли, говоря, что они не могут выдержать подобного зрелища. Маншон, который был апостолическим нотарием, заявил даже, что никогда он не проливал столько слез ни из-за какого когда-либо случавшегося с ним несчастья; и это было до такой степени правдой, что часть денег, полученных им за судебный процесс, он потратил на покупку молитвенника и до конца своей жизни не переставал молиться по нему за Жанну. Но и это еще не все: в тот миг, когда жертва испустила дух, некий каноник из Руана, по имени Жан Алеспе, воскликнул: «О Господь мой, окажи мне в час моей смерти милость и помести мою душу в то же место, где пребывает душа Жанны». И даже секретарь короля Англии, по имени Жан Трессар, вернувшись к себе после казни, жалостно рыдал и приговаривал: «Горе нам! Горе нам! Мы все пропали, ибо только что сожгли святую, душа которой в руке Божьей».
Но особенно поражал все умы рассказ одного англичанина, ненавидевшего Жанну настолько, что, оскорбляя узницу в ее камере, на ее допросах и во время ее первого выставления на всеобщее обозрение, он осыпал ее более яростной бранью, чем кто-либо другой, и в конечном счете поклялся, что в тот день, когда ее будут сжигать, он сам принесет вязанку хвороста для костра. И в самом деле, он подошел с охапкой дров к эшафоту, как вдруг его ноги внезапно подогнулись и все увидели, что он упал на колени, простирая руки к Жанне и прося пощадить его, и вот-вот потеряет сознание. К нему тотчас подбежали, поставили его на ноги и спросили, что с ним; и тогда он во всеуслышание заявил, что в тот миг, когда Жанна вскричала: «Иисус!», он увидел, как из огня вылетела голубка и взмыла в небо, и что по его твердому убеждению эта голубка была душой мученицы.
В тот же день кардинал Английский, опасаясь, что останки Жанны, если их сохранить, начнут творить какие-нибудь чудеса, приказал, чтобы ее сердце, оставшееся невредимым, было передано ему, а прах ее тела, смешанный с пеплом костра, был развеян с высоты моста, чтобы воды Сены унесли его к океану.
Все это произошло в тридцатый день мая 1431 года.
КОММЕНТАРИИ
КАРЛ СМЕЛЫЙ
Исторический очерк Дюма «Карл Смелый» («Charles le Tdmeraire») посвящен политическому и военному противостоянию двух крупнейших государственных деятелей Франции второй половины XV в. — герцога Бургундского Карла Смелого (1433—1477; правил с 1467 г.), храброго и безрассудного военачальника, пытавшегося создать из своих разрозненных владений у восточных границ Франции могущественное Бургундское королевство, и короля Людовика XI (1423—1483; правил с 1461 г.), расчетливого и жестокого политика, посвятившего всю свою жизнь собиранию французских земель; с точки зрения фактологии очерк основывается на многотомной «Истории Франции» (1833—1844) французского историка Ж.Мишле (1798—1874) и капитальной «Истории герцогов Бургундских» (1824—1826) другого французского историка, барона де Баранта (1782—1866); впервые очерк был опубликован в Бельгии: Bruxelles, Collection Hetzel, 1857, 2 v., хотя написан, судя по всему, гораздо раньше.
Отметим, что закончившийся провалом военный поход герцога Карла Смелого в Швейцарию в 1476 г. весьма подробно и красочно описан Дюма в главах XVII и LXI—LXIII его книги «В Швейцарии» (1833— 1837).
Перевод выполнен по изданию: Paris, Michel Ldvy frdres, 1860, 2 v. На русском языке очерк публикуется впервые.
Пролог. Битва при Пуатье
7 ... Прежде чем вести разговор о герцогах Бургундских, скажем
несколько слов о самом герцогстве; посмотрим, как оно вернулось под власть французской короны, как оно перешло в руки Филиппа Смелого ... — Филипп II Смелый (1342—1404) — герцог Бургундский с 1363 г., четвертый сын французского короля Иоанна II Доброго и его первой жены (с 1332 г.) Бонны Люксембургской (1315—1349); благодаря женитьбе в 1369 г. на Маргарите III Фландрской (1350— 1405), наследнице престолов Фландрии, Артуа, Невера, Ревеля и
Франш-Конте, значительно расширил свои владения, положив начало могущественной Бургундской державе.
... Вскоре после того как прекратился знаменитый черный мор, опустошивший в середине XIV века Европу, старый Филипп Валуа, овдовевший и не связанный узами брака, вознамерился женить своего сына Иоанна на Бланке Наваррской, приходившейся ему кузиной ... — Здесь имеется в виду чудовищная эпидемия бубонной чумы («черной смерти»), бушевавшей в Европе в 1346—1353 гг. и унесшей жизнь десятков миллионов человек, около 40% населения континента; во Франции она началась в ноябре 1347 г. в Марселе и уже в августе 1348 г. достигла Парижа.
Филипп VI Валуа (1293—1350) — французский король с 1328 г., старший сын графа Карла Валуа (1270—1325) и его первой жены (с 1290 г.) Маргариты Анжуйской (1273—1299), племянник короля Филиппа IV Красивого, основатель королевской династии Валуа; был женат дважды: его первой женой (с 1313 г.) была Жанна Бургундская (ок. 1293—1349), умершая во время эпидемии чумы, 12 декабря 1349 г., а второй (с 1350 г.) — Бланка Наваррская.
Иоанн II Добрый (1319—1364) — французский король с 1350 г., старший сын Филиппа VI Валуа и Жанны Бургундской; как и отец, овдовел во время эпидемии чумы: его первой женой (с 1332 г.) была Бонна Люксембургская (1315—1349), умершая 11 сентября 1349 г.
Бланка Наваррская (1333—1398) — дочь Филиппа III д’Эврё (1306—1343) и его жены с 1318 г. Жанны II Наваррской (1311 — 1349), королевы Наварры с 1328 г., считавшаяся самой красивой принцессой своего времени и предназначавшаяся вначале в жены дофину Иоанну, своему троюродному брату, будущему королю Иоанну II Доброму; с 19 января 1350 г. вторая жена Филиппа VI, королева Франции; овдовев 22 августа того же года, замуж более не вышла.
... дофин Иоанн ... взял в жены вдову Филиппа Бургундского, убитого во время осады Эгильона. — Наследник французского престола дофин Иоанн, овдовев 11 сентября 1349 г., спустя пять месяцев, 9 февраля 1350 г., вступил во второй брак: его второй женой стала Жанна I Булонская (1326—1360), графиня Оверни и Булони, дочь Гильома XII (ок. 1303—1632), графа Оверни и Булони с 1325 г., и его жены с 1325 г. Маргариты д’Эврё (1307—1350); в первом браке (с 1338 г.) жена на