Битва при Санкт-Якобе у Бирса, которая закончилась, хоть и не без труда, победой людей Дофина над швейцарцами. Именно тогда Людовик смог убедиться в необычайной военной ценности швейцарских конфедератов. Матье д'Эскуши скрупулезно собрал свидетельства участвовавших в битве дворян, которые почти единогласно заявляли, что они побывали во многих сражениях против англичан, но никогда не встречали "людей с такой отвагой сражавшихся и так смело отдававших свои жизни"[430].
28 октября, находясь в Энсисхайме (Верхний Эльзас), Дофин заключил с кантонами Базель, Люцерн, Золотурн, Ури, Швиц, Унтервальден, Цуг и Гларус мирный договор и выразил пожелание жить с ними не только в мире но в тесной дружбе. Людовик даже предложил свое посредничество в переговорах между кантонами и Габсбургами. Короче говоря, его больше не интересовали проблемы Сигизмунда Австрийского, не говоря уже о Фридрихе III. Союз с Габсбургами распался. Но главная цель оставалась прежней: заставить своих солдат жить за границами королевства. Поскольку швейцарские кантоны больше для этого не подходили, Дофин перевел свою армию в Эльзас, который мгновенно превратился в прифронтовую зону. В частности, город Страсбург всерьез опасался осады и штурма.
Неизвестно, как бы все обернулось, если бы во время одной из стычек Дофин не был ранен стрелой. Рана не была серьезной, но Карл VII либо опасаясь за жизнь своего единственного сына, либо решив, что тот достаточно проявил себя на поле боя, приказал ему возвращаться. Людовик в сопровождении 2.000 латников, вновь пройдя через Монбельяр, в начале февраля 1445 года прибыл в Нанси, где в то время находился его отец. Основная часть его армии, более 20.000 человек, разместилась с ноября 1444 года в ряде мест в современных департаментах Ду, Верхний Рейн и даже Нижний Рейн. Так, Луи де Бюэй остался в Монбельяре, Жоашен Руо в Альткирше а Гийом де Ла Рош в Энсисхайме. Можно представить себе ущерб нанесенный этим городам. В одном из источников даже говорится, что в Мольсеме было размещено 1.200 английских лучников, плюс 300 копейщиков, что в общей сложности составляло почти 2.000 бойцов, обошедшихся как все 4.000. Этот же источник, передающий слухи, или не проверенную информацию, добавляет: "Было объявлено, что эти люди останутся там на всю зиму и будут жить в деревнях. Если же между королями Франции и Англии установится мир, то на Пасху [1445] они пойдут в Италию с королем Сицилии [Рене Анжуйским] против короля Арагона. Но если мир не будет подписан, то по окончании перемирия, которое, как ожидается, продлится полтора года, начиная с Пасхи прошлого года, они вернутся во Францию"[431].
Произошло именно второе. Люди Дофина вернулись в королевство по дороге из Селесты в Сен-Дье. По пути им пришлось пройти через дефиле в Валь-де-Львре, и там (как Роланд в Ронсевальском ущелье) они были атакованы разъяренными эльзасцами (18 марта 1445 года), которые убили большое количество людей, захватили пленных и богатую добычу, включая 416 лошадей, 80 повозок и четыре знамени, в том числе большой стяг с флер-де-лис. Артиллерия, порох и боеприпасы, хранившиеся в замке Сент-Круа, также были потеряны. Это было настоящее поражение, а для победителей — справедливое воздаяние Небес.
В политическом плане экспедиция была неудачной, но Людовик сделал упор на то, что его поход избавил королевство от всех тех капитанов, рутьеров и других мародеров, которые распространились по королевству, угрожая "полным уничтожением" земель Карла VII и его бедных подданных[432]. Если бы по какой-то случайности поведение этих людей было иным, можно ли было добиться политических успехов? Матье Томассен в своем труде Регистры Дофине (Registre delphinal), написанном десять лет спустя, говорит о том, что если бы "войска монсеньора Дофина были хорошо управляемы и не совершали тех великих бесчинств, которые они творили, то монсеньор привел бы в повиновение большинство земель алеманнов, вплоть до того, что мог стать императором". Но к этому высказыванию следует относиться скептически.
В своих письмах от 9 января 1445 года Карл VII также выдвинул требование об изгнании живодеров и приказал для этого собрать с областей Лангедойля по обе стороны Луары 300.000 франков в качестве субсидии, первый срок выплаты которой был назначен на 1 апреля, а второй — на 1 сентября.
Примечательно уже то, что французская королевская власть отправила наследника короны за пределы королевства, действовать на свой страх и риск, в экспедицию, политические цели которой были довольно неясными. Еще более примечательно, что Карл VII в это же время также покинул королевство, чтобы отправиться в том же направлении или в ту же географическую область, другими словами, в земли Империи. Это был первый и последний раз, когда король на длительный срок уехал из страны, если не считать пребывания в Провансе задолго до его воцарения. "Путешествие в Нанси" и прибывание короля в еще очень скромной столице герцогства Лотарингского[433], продлилось с конца сентября 1444 года до конца апреля 1445 года. Целью "путешествия", конечно же, было объявлено оказание помощи его шурину королю Рене, который находился в конфликте с городом Мец. В равной степени это был вопрос утверждения де-юре королевской власти в области, где, по правде говоря, она никогда сильно не проявлялась. Поэтому следует ли говорить о переломном моменте в истории отношений между Францией и Империей?
В конце августа 1444 года представители города Эпиналь и его жителей, формально подданных епископа Меца, были вызваны к Пьеру де Брезе и под угрозами должны были признать, что они "добрые, верные и истинно преданные подданные короля, как его собственный народ и добрые города". Таким образом, подчинение было полным, даже если это означало, что Карл VII, остановившийся в Эпинале в середине сентября, немедленно подтвердил все привилегии горожан. Правда, он утверждал, что лишь устранил несколько несправедливых начинаний, осуществленных во вред королевству и короне Франции, а также "восстановил и привел к [своей] светлости и доброму повиновению" города и общины, которые в силу разных обстоятельств неоправданно от него ускользнули.
Крупнейшим из таких городов был Мец, который представители Карла VII и люди короля Рене друг у друга оспаривали, и в окрестности которого они вторглись, применяя тактику давления, сопровождавшуюся грабежами и разрушениями, чтобы склонить жителей к подчинению. Сохранилась копия "вызова", адресованная главному эшевену, семерым военным советникам и тридцати советникам юстиции города Мец, подписанная маршалом Франции Андре де Лавалем-Монморанси, сеньором де Лоеак, камергером короля и сенешалем Пуату Пьером де Брезе, сеньором де Ла-Варенн, камергером короля и Великим магистром артиллерии Жан Бюро, королем Рене и его братом Карлом, графом дю Мэн, де Мортен и де Жьен. Это был военный аспект конфликта, наименее значимый из всех. Но существовала и политическая подоплека. Во время аудиенции в Нанси представителю Карла VII, президенту Парламента Жану Рабато[434], было поручено довести до послов города Мец, что король обязан со всей строгостью и при необходимости силой оружия заставить их подчиниться и признать власть короны Франции, под страхом уголовного и гражданского преследования (что было очень близко к обвинению в "оскорблении величества"). В ответ красноречивый представитель жителей Меца, мэтр Николя Лув, напомнил, что город является "одним из четырех вольных городов Священной Римской империи". После этой словесной дуэли Карл VII, как обычно, перешел на более учтивый тон и приказал хорошо обращаться с послами из Меца. Но военные действия продолжались до тех пор, пока не были заключены два договора. Первый (28 февраля 1445 года) с королем Франции, который по просьбе принцев крови, согласился на "добрый мир и согласие" с городом Мецем и на время откладывал устранение причин конфликта. Другой (3 марта) с королем Рене, который, если говорить кратко, списывал долги последнего городу Мецу и его жителям. Этот второй договор, названный "окончательным соглашением о мире", намеренно подчеркивал решающую роль в этом деле Карла VII, который "по своей милости и благословению, ради достижения мира" вмешался, чтобы устранить конфликт между королем Сицилии и городом Мец.
Таким образом, в этом документе король Франции был представлен как миротворец. Надо сказать, что, по ходу переговоров, в отношении города Мец, он значительно снизил свои требования. Поначалу он хотел, чтобы жители Меца оказали ему "послушание и верность", как подданные своему государю и ежегодно выплачивали 10.000 флоринов, плюс 200.000 флоринов за возвращение захваченных крепостей и освобождение пленных. Но в результате вместо подданства согласился на тесный союз[435].
Результатом давления на Верден стало королевское письмо от 23 июня 1445 года, согласно которому город, в обмен на денежные выплаты и обещание военной службы, перешел под защиту короля Франции. Еще более сильное давление на Туль, привело к тому, что в мае 1445 года, несмотря на "нахождение в Империи за пределами королевства", город в свою очередь заплатил и признал, хоть и очень неохотно, королевскую защиту.
Длительное пребывание Карла VII в Нанси также стало возможностью продемонстрировать, что существует не только высококультурный бургундский двор, и что французский двор, вновь обретший блеск и влияние, может с ним соперничать, посредством проведения рыцарских турниров, роскошных пиров и балов.
В соответствии с решением, принятым в Сомюре два года назад, были изданы налоговые ордонансы, цель которых заключалась в следующем: во-первых, предоставить королю полное право самому распоряжаться расходами и определять их статьи, которые впоследствии должны были исполняться генеральными приемщиками. Без подписи короля все счета, при проверке Счетной палатой, не должны были приниматься во внимание. Во-вторых, напомнить подданным, что все они, "включая купцов, ремесленников, крестьян, юристов, должностных лиц, клерков и нотариусов", "для защиты королевства и подданных" должны были платить