дорогими шерстяными и шелковыми тканями, драгоценностями, мехами, специями, а также оружием и гобеленами. Для этого Кёр открыл "бутики" (boutiques, слово итальянского происхождения), сначала в Бурже, а затем в Туре. Его современники привыкли называть его без уточнений Аржантье (Серебряных дел мастер). В это же время он смело включился в большую торговлю с Востоком (Триполи, Бейрут, Александрия), конкурируя с купцами Венеции, Генуи, Ливорно, Барселоны и Марселя. Благодаря прибыльной торговле и своим быстроходным галерам под названиями Нотр-Дам Сен-Жак, Нотр-Дам Сен-Мишель, Нотр-Дам Сен-Дени, он мог в изобилии наполнять свои склады и торговые фактории товарами закупленными по более низким ценам. Кёр также вкладывал деньги в производство шерстяных тканей в Берри и сукна и шелка во Флоренции. Он был связан с импортом из Северной Италии и налаживанием производства, в частности в Туре, доспехов (шлемов-саладов, латных доспехов, бригандин), предназначенных, начиная с 1445 года, для экипировки ордонансовых рот. По поручению королевской власти, он принимал участие в сборе налогов и торговле солью, как средиземноморской, так и атлантической. Его финансовые ресурсы позволили ему стать кредитором нескольких великих сеньором и дворян меньшего ранга, а также ссужать значительные суммы Карлу VII, который постоянно испытывал нехватку денег. Начиная с 1440-х годов, как это обычно происходило с купцами по мере их обогащения, он стал вкладывать деньги в земельные владения, которые считались более надежными (и более почетными), чем движимый капитал. Для этих покупок он выбрал хорошо знакомую ему местность: Бурбонне, Берри и Пюизе. Возможно, Кёр надеялся, что с восстановлением мира доходы от этих земель увеличатся. В любом случае, он купил их по дешевке. Всегда стремясь разнообразить свою деятельность, он взял в аренду серебряно-свинцовые рудники Пампайи в Лионне. Его деятельность была поистине международной (каким-то образом он смог преодолевать языковые барьеры). Даже Атлантический мир (Ла-Рошель), даже Северная Европа (Брюгге, Шотландия) не были для него чуждыми. Он явно освоил механизм векселей, что позволило ему избежать дорогостоящего и опасного перевоза денег из одного места в другое. Он разбирался в драгоценных металлах: например, он знал, что из-за разницы в соотношении золота и серебра выгодно продавать серебро на Востоке и ввозить взамен золото, что он и делал без зазрения совести. Все благоприятствовало тому, чтобы он разбогател: рассказывали, что Жан де Бюэй, адмирал Франции, выкупил за 24.000 экю принадлежавшее Аржантье право, на три четверти суммы выкупа за Джорджа Невилла, барона Абергавенни, захваченного в плен во время Нормандской кампании 1449 года, причем последняя четверть принадлежала графу Дюнуа. В ожидании выплаты выкупа пленника держали в Пюи-ан-Веле под присмотром компаньона Жака Кёра. Мы можем говорить о его разносторонности его деятельности в такой степени, которая была неизвестна во Франции до него. Он намного превзошел ту роль, которую итальянские купцы, особенно из Лукки (такие как Дино Рапонди), играли при французском дворе в начале XV века, например, при Иоанне Беррийском или Филиппе Бургундском. Нельзя не поразиться тому устойчивому напору, который он сумел придать своим многочисленным инициативам. Он всегда был открыт для деловых предложений. Одним словом, ему стоит отдать должное за необыкновенную смелость в принятии решений и деловое чутье.
Иногда его предприятия субсидировала государственная казна, так в 1446 году Карл VII выделил Кёру 3.000 турских ливров "как часть более крупной суммы […], чтобы помочь ему в расходах и издержках, которые он согласился понести для поддержания нескольких галер и других fustes [легких, быстроходных судов], которые упомянутый Жак построил за свой счет для пользы и развития торговли" в Лангедоке[563].
Естественно, что Аржантье был заинтересован в хороших отношениях с истеблишментом, включая церковный (его сын Жан стал архиепископом Буржа в 1446 году, в возрасте 21 года, благодаря благосклонности короля и милости Папы). Жерар Маше считал себя его другом, готовым защищать его от любых интриг. Кёр одновременно вел множество дел и похоже обладал исключительной памятью. Он мог найти общий язык с любым человеком. Примером может послужить его встреча в Монпелье в 1447 году, или около того, с известным бургундским рыцарем Жаком де Лаленом (1421–1453), считавшимся величайшим турнирным бойцом своего времени. В анонимном Жизнеописании (Vie) Лалена рассказывается, что возвратившись из Барселоны он был "великолепно чествован" "Аржантье Франции". Последний поспешил показать рыцарю свой "бутик, где было много золота и других роскошных драгоценностей и колец". Жак Кёр, в честь герцога Бургундского, предложил ему взять все, что понравится, но Лален отказался, поскольку по милости своего "суверенного господина" он ни в чем не испытывал недостатка. Аржантье, тем не менее, предложил Лалену свои услуги: "возможно, вы заложили в каком-либо городе дорогую вам вещь, в таком случае я охотно помогу вам ее вернуть, потому что вряд ли есть королевства или провинции, где у меня нет моих деловых партнеров, я им напишу и они доставят вам вашу вещь туда, куда вы пожелаете". Другими словами, Жак Кёр предложил написать, например, купцу в Барселоне, которому Лален мог оставить золотую цепь в качестве залога для получения ссуды, и тот за счет Аржентье, спишет долг с Лалена и вернет его залог. В результате Аржантье становился кредитором Лалена, а тот его должником[564].
Если использовать современную терминологию, то Жак Кёр был одновременно президентом своей компании, ее финансовым директором, коммерческим директором, менеджером по персоналу и связям. У него были партнеры, которые инвестировали в тот же бизнес, что и он, и делили прибыль пропорционально своим инвестициям. У него были слуги, которые оставались верны ему на протяжении всей жизни. Некоторые из них, например, Гийом де Варье, вращались при дворе Людовике XI, что свидетельствует об их деловых способностях. Хотя Кёр умел делегировать полномочия, вся структура замыкалась именно на него. Это сильно отличалось от коллективизма английских компаний Стейпл и Купцов-авантюристов (Merchants adventurers) или немецкого Ганзы; что касается компании Медичи, то она представляет собой гораздо более четко организованную структуру. Тем не менее, мы не можем четко представить себе, как Кёр богател, поскольку в нашем распоряжении есть не более чем фрагменты его коммерческих счетов, которые, возможно, не очень хорошо велись. Точно так же не сохранилось ни одного отчета о его деятельности на посту Великого мэтра серебряных дел, хотя он занимал эту должность более двадцати лет. Известна лишь малая часть его путешествий, в частности из Александрии в Руан через Рим и Лион. Лишь Бертрандон де ла Брокьер в своем рассказе о поездке на Восток с целью шпионажа по поручению Филиппа Доброго сообщает, что познакомился с Кёром в 1432 году в Дамаске, когда тот находился в самом начале своей карьеры. По слова Брокьера, среди французских, венецианских, генуэзских, флорентийских и каталонских купцов был будущий Аржантье, который сообщил ему, что галера из Нарбона должна была выйти из Александрии в Бейрут, чтобы загрузиться пряностями и другими товарами. Именно за таким товаром он и его спутники прибыли в Сирию[565]. Несмотря на то, что документальных свидетельств его деятельности относительно много, их слишком мало в архивах его компании.
Возможно, что именно его жена, Масе де Леодепарт, способствовала его восхождению по ступеням социальной лестницы. Несомненно, что он искренне заботился о социальном и коммерческом успехе своей семьи. Король не только облагодетельствовал Кёра, но и аноблировал сделав своими придворным. На миниатюрах он даже изображен в рыцарских доспехах. За это он постоянно стремился всячески угождать королю, так в 1449–1450 годах он распорядился построить и украсить капеллу рядом с домом главы капитула Буржского собора. Среди прочего, в капелле была изображена личная эмблема Карла VII: на красно-бело-зеленом поле, солнце, белые розы и ирисы, и, конечно же, флер-де-лис. Надпись на латыни приглашала короля продолжить отвоевание его королевства.
Тома Базен считает, что именно Аржантье был первым во Франции, кто снарядил и вооружил галеры, экспортирующие французские товары на Восток и импортирующие "шелковые ткани и всевозможные специи", которые затем продавались во Франции, а также в Каталонии и других странах. До этого, по его словам, эти товары привозили только венецианцы, генуэзцы и каталонцы. Именно эта морская торговля позволила ему сколотить состояние и возвести в Бурже роскошный особняк, достойный короля. Кёр умело распоряжался своим состоянием, поскольку для отвоевания Нормандии, смог одолжить Карлу VII единовременную сумму в 100.000 экю[566].
Из рассказов хронистов, упоминающих Кёра, в связи с судом над ним, тем самым давая историку представление о том, каким его видели некоторые из его современников, следует привести мнение Матье д'Эскуши. Последний характеризует его как "человека незнатного происхождения", который "своим умом, доблестью и хорошими манерами настолько проявил себя, что имел возможность вести несколько крупных дел". Здесь, конечно же, имеется в виду знаменитый девиз Кёра, упомянутый другим хронистом, Жаком Дю Клерком: «Его девиз гласил: "Для храброго сердца нет ничего невозможного"»[567]. Что очень похоже на девиз благородного рыцаря. Матье д'Эскуши продолжает: "У него на службе находились несколько клерков и агентов, которые торговали упомянутым товаром во всех христианских королевствах и даже в Сарацинии. На море он содержал за свой счет несколько больших кораблей, которые ходили в Берберию (Северную Африку) и Вавилон (Египет), чтобы закупать товары", и это с разрешения турок и того, кого называли Вавилонским Султаном (Мамлюкский султан). Таким образом, уплатив все необходимые пошлины, он "привозил из упомянутых стран золотые и шелковые ткани всех видов и цветов, всевозможные сукна, годные как для мужских, так и женских нарядов, а также меха куниц и другие диковинные вещи", которые невозможно приобрести даже за золото или серебро "по эту сторону границ", то есть в Западной Европе. Через его руки проходили экзотические предметы роскоши. "Он поручал своим агентам продавать, как в королевской лавке [магазине серебряных изделий], так и во многих местах королевства [Лионе, Монпелье и т.д.] и за его пределами [Женева], всевозможные товары, о которых только может помыслить человек. И многие люди, вельможи, купцы [две категории, которые, когда пришло время, стали ему врагами] и другие были сильно поражены. Каждый год он зарабатывал больше, чем другие купцы королевства [обида фундаментальная]. Под его началом было триста факторий, которые были разбросаны по нескольким странам, как на суше, так и на море"