Италия всегда была раздроблена. С 1451 года военно-политическому союзу Флорентийской республики и Франческо Сфорца противостоял союз Венецианской республики и Альфонсо Арагонского. Флоренция, где всегда существовала профранцузская партия, и Милан сочли нужным попросить Карла VII вмешаться. Последний хоть и не отказался, но открыто в борьбу не вступил. С другой стороны, Рене Анжуйский проявил готовность им помочь. Поэтому 11 апреля 1453 года в Туре, в доме казначея Франции Жана Ардуэна, между Флорентийской республикой (которую представлял Анджело Аччаюоли, тесно связанный со Сфорца) и королем Рене, был заключен договор. При этом присутствовали старший сын короля Рене, Иоанн, герцог Калабрийский и Лотарингский, его зять Ферри де Водемон, тогдашний Великий сенешаль Нормандии Пьер де Брезе, и Бертран де Бово, сеньор де Пресиньи. Король Рене, как кондотьер, с отрядом, по крайней мере, из 2.400 конных латников, согласился поступить на службу к двум итальянским державам, чтобы сражаться за их интересы в Ломбардии, за что ему была обещана высокая плата. Перед отъездом в Италию, находясь в Экс-ан-Прованс, он составил завещание, в котором в частности, просил своего преемника, кем бы он ни был, поддерживать рыцарский Орден Полумесяца и основать часовню, под патронажем францисканцев, на "месте битвы", в которой он сражался с бургундцами (речь шла о битве при Бюльневиле в 1431 году, где Рене был взят в плен)[640]. Не получив разрешения от герцога Савойского пройти через его владения, Рене оказал давление на генуэзцев, которые волей-неволей были вынуждены его пропустить. Таким образом он и его отряд дошли до Асти, а затем до Павии. Начались военные действия, и Рене не чинясь делал то, что ему приказывали. Сфорца был доволен. Но сам Рене ничего не выиграли и покинул Пьяченцу 3 января 1454 года. 9 февраля он был уже в Эксе. Не без оснований Карл VII был недоволен этим довольно жалким возвращением. Король был зол и на своего шурина, и на "графа Франциска".
Недоверие к последнему еще более усилилось, когда, вскоре после окончания экспедиции короля Рене, в Италии был заключен Лодийский мир (9 апреля 1454 года), сохранявший статус-кво в преддверии войны против турок. Первоначально мирный договор был заключен между Венецией и Миланом, но затем к нему присоединились Флоренция, Альфонсо Арагонский и, наконец, Папа Николай V. Казалось, что Карлу VII, Карлу Орлеанскому и королю Рене на полуострове больше нечего делать. Король, формально, приветствовал новый политический порядок, так в депеше герцогу Милана, отправленной из Монлюсона 19 декабря 1455 года, Эммануэле ди Якопо писал, что Карл VII сообщил ему через своего канцлера о своем одобрении "заключения мира и создания лиги" и даже выразил желание, чтобы нечто подобное существовало во всем мире[641]. Другой миланский посол, Томмазо Тебальди, в письме своему господину из Лиона от 7 декабря 1456 года, сообщает, что король настойчиво возвращается к этой теме, говоря, что венецианцы, флорентийцы и миланцы теперь объединились как братья, став народом с единой территорией, единым вождем и единой душой[642].
Вскоре возник другой вопрос, связанный с обстановкой в Генуи, где одна из городских партий обратилась к французам за помощью, что напомнило ситуацию сложившуюся в конце XIV века. О замыслах Карла VII относительно Генуи свидетельствуют рассказы о том, что Жак Жувенель, в компании Герольда Берри и Танги дю Шателя, в 1447 году совершил туда поездку[643]. В марте 1456 года находившийся в Генуе Антонио Вендрамин сообщил венецианскому правительству, что три четверти генуэзцев склоняются на сторону Франции. Окружение Карла VII было настроено без особого энтузиазма, но герцог Калабрийский, сын короля Рене, считал, что захват Генуи является этапом для новой неаполитанской экспедиции. Король, наконец, согласился, и назначил герцога Калабрийского своим генерал-лейтенантом, но дальнейшей эскалации не последовало, так как генуэзцы и не думали сопротивляться. 7 февраля 1458 года в Экс-ан-Прованс был заключен договор: дож Пьетро ди Кампофрегозо объявил о своей покорности королю Франции, в лице его племянника. Иоанн Калабрийский вошел в Геную 11 мая. 23 мая, Антонио Астесано стихотворением написанном на латыни поздравил Карла VII с этим приобретением[644]. Смерть Альфонсо Арагонского (27 июня), казалось, предоставила благоприятную возможность[645] уговорить Папу Каликста III, хотя тот и был по происхождению каталонцем, передать королю Рене инвеституру Неаполитанского королевства. Какое-то время все на это надеялись. В то же время Карл VII заявил флорентийским послам, что имеет намерение завоевать Неаполь и передать его анжуйским принцам[646]. Но, 6 августа 1458 года, Папа Каликст III умер, а его преемник, Пий II (Энеа Сильвио Пикколомини), избранный 19 августа, был принципиальным противником Прагматической санкции, которую Карл VII конечно и не думал отменять. Поэтому новый Папа склонился в пользу Ферранте (булла от 27 ноября 1458 года), узаконенного бастарда Альфонсо Арагонского, который, к тому же, уже находился в стране. Рене протестовал ("Неизвестно, от кого он произошел, не похоже, что его отец был женат на его матери"[647]), но ничего не добился, хотя на одном из заседаний Мантуанского конгресса (21 ноября 1459 года), Гийом Кузино отстаивал интересы анжуйских принцев. Лишенный поддержки Сфорца, который тоже признал Ферранте, и даже Флоренции, Иоанн Калабрийский получив помощь (финансовую но не военную) от Карла VII, все же решил попытать счастья. Король отправил посольство в Венецию, чтобы попытаться заручиться ее поддержкой, но Серениссима (Светлейшая Венецианская республика), пышно приняв посланника короля Жана де Шамбе и его команду, ответила только общими словами о добрых намерениях. Тем не менее, во время аудиенции дож Паскуале Малипьеро назвал Карла VII "королем королей"[648]. Пока французские послы вели переговоры в Венеции, герцог Калабрийский, передав свои полномочия в Генуе губернатору Дофине Луи де Лавалю, сеньору де Шатийон (30 сентября 1459 года), вторгся на Апеннинский полуостров, занял несколько мест в Апулии и Абруцци и одержал многообещающую победу в битве у реки Сарно (7 июля 1460 года). В октябре 1460 года Карл VII направил в Венецию новое посольство, которое пожаловалось венецианским властям на Папу и Сфорца, принявших сторону Ферранте и намекнуло, что в конце концов, французский король может предпринять экспедицию, по возвращению Милана герцогу Орлеанскому, и почему бы не созвать международный конгресс, который организовал бы масштабный крестовый поход против турок. Но ответ правительства Серениссимы опять, был более чем уклончив.
В Генуе ситуация обострилась до предела и народное восстание вынудило Луи де Лаваля укрыться в замке Кастеллетто (9 марта 1461 года). Тома Базен, как он часто это делал, объясняет причину восстания введением налога на содержание французского гарнизона. Карл VII решил отреагировать, но, несмотря на семнадцать галер короля Рене, французский экспедиционный корпус 17 июля 1461 года потерпел поражение. Король так и не узнал о гибели, возможно, 3.000 его людей, поскольку умер 22 июля. Что касается Иоанна Калабрийского, то он продолжал свою трудную борьбу в Неаполитанском королевстве. У герцога не хватало средств, но не энергии.
В целом, итальянская политика Карла VII была сиюминутной и неопределенной. Учитывая то, что должно было произойти полвека спустя, во времена Карла VIII и Людовика XII, разве мы не должны быть ему благодарны? Итальянские правители пели дифирамбы Его Христианнейшему Величеству и его "святому" дому, но в целом инстинктивно, самые мудрые из них боялись его вмешательства, которое могло поставить полуостров под контроль жадных и жестоких французов. Арагонский дом казался для них менее опасным. Для Карла VII Италия представляла собой сложное и ненадежное пространство, не лишенное богатств, но он никогда не испытывал потребности или желания присмотреться к ней повнимательнее. Он просто считал своим долгом установить там французское влияние. К тому же, из-за политических амбиций и желание хотя бы временно обогатиться, его часто к этому подталкивали окружающие.
Вдали от крестового похода и крестоносного духа
Давление, оказываемое на короля с целью заставить его возглавить борьбу христианского мира против турок, исходило из различных кругов, и в частности, от итальянских гуманистов. Франческо Филельфо (1398–1482) был не только выдающимся преподавателем своего времени, служившим в Милане, Венеции и Флоренции, но и опытным дипломатом, в молодости несколько лет прожившим в Константинополе, в том, что осталось от Византийской империи. В письме к королю от 20 марта 1451 года, написанном, когда он только что поступил на службу к новому герцогу Милана, в тот самый момент, когда к власти пришел султан Мехмед II, будущий завоеватель Константинополя, он ссылается на прецеденты Карла Великого и Людовика Святого и подчеркивает, что его адресат обладает тремя важнейшими качествами для осуществления столь масштабного и трудного дела: внушительной армией, трудолюбивыми подданными и финансовой мощью. Другие христианские государи не так могущественны, поэтому турки опасаются только двух народов — итальянцев и французов. Если бы Карл VII завоевал Восток, это стало бы возвращением к своим корням, поскольку хорошо известно, что предки французов происходят из Древней Трои[649]. В письме, адресованном королю вскоре после падения Константинополя (29 мая 1453 года), ломбардец Роландо Таленти, находившийся в Нормандии в свите епископа Байе Занона де Кастильоне, настаивал на том, что, поскольку Бог благоволит королю, он должен решить проблему организации крестового похода