... Решение покинуть пределы Оттоманской империи было ускорено также личным визитом к шведскому королю Станислава Лещинского. Выше уже говорилось о том, что он приехал в Турцию, чтобы попросить освободить его от польского трона. Стоило десять лет тому назад так стараться! Нет, пора, пора было стряхнуть с себя чары этого восточного сна и напомнить наконец о себе и своим друзьям, и многочисленным врагам! Через французского посланника Дезалера Карл уведомил визиря о своем намерении уехать и проследовать домой через немецкие земли. Али-паша с ехидцей ответствовал, что король может по собственному выбору оставаться в Порте или уезжать, но пусть он только примет наконец окончательное решение и уведомит турецкие масти о дате отъезда, «...дабы не вводить нас в Бендерские хлопоты». Это был грубый и прозрачный намек на дорого стоивший туркам Бендерский калыбалык.
Вольтер пишет, что Дезалер, передавая ответ визиря Карлу, смягчил это выражение. Но Карл и прежде был мало восприимчив к стрелам восточного красноречия, а уж теперь и подавно. Свой отъезд он захотел обставить со всей возможной в его положении пышностью, для чего назначил казначея Гротхюсена своим чрезвычайным посланником в Порте и в сопровождении разряженной в роскошные и дорогие одежды свиты из 24 особ отправил его по всем правилам дипломатического этикета с прощальным визитом в Константинополь (Стамбул). «Те тайные способы, к коим пришлось прибегнуть ради этого посольства, были столь же унизительны, сколь великолепно выглядело само посольство», — сообщает нам Вольтер. Деньги на организацию шведского посольства собирали всем миром: 40 тысяч экю одолжил Дезалер, под 50 процентов какую-то сумму дал один константинопольский еврей, еще 200 пистолей взяли у одного английского купца и тысячу франков у некоего турка.
Гротхюсена приняли с подобающей пышностью и соблюдением церемониального этикета. Ввиду прощального визита Карл проинструктировал чрезвычайного посланника попытаться «раскошелить» заодно и великого визиря, но тот был крепким орешком и денег дать отказался. Гротхюсен просил у него взаймы ни много ни мало целый миллион (чего: франков, кошельков или талеров, источник не указывает), на что Али-паша якобы холодно ответил, что «...повелитель его дает деньги по собственной своей воле, но почитает для себя унизительным выступать в роли заимодавца». Впрочем, он заверил Гротхюсена, что Карл XII ни в чем не будет испытывать недостатка в своем путешествии из Блистательной Порты. Может быть даже, Порта преподнесет ему какую-нибудь золотую вещь, хотя твердо на это рассчитывать не стоит.
Как бы то ни было, но турецкая эпопея короля Швеции заканчивалась, турки наконец могли вздохнуть с облегчением. Дорого обошлись им эти шестьдесят два месяца! Семь великих визирей, два крымских хана и четыре бендерских паши «сгорели» если не полностью, то частично на алтаре турецкого гостеприимства. Царь Петр предпринял дипломатические демарши, чтобы попытаться воспрепятствовать проезду короля Швеции через Европу, но попытки эти оказались безуспешными.
В замок Тимурташ, где шведский король снова оказался накануне отъезда, приехали капиджи-паша (начальник стражи) и шестеро чаушей (судебных приставов), поднесших королю от имени султана большой алый шатер, расшитый золотом, саблю, украшенную драгоценными каменьями, и одиннадцать арабских скакунов с великолепной сбруей, отделанной массивным серебром, и дипломами с их родословной. Капиджи-паша, зная, что многие турки давали шведам займы под высокие проценты, сказал Карду XII, что ростовщичество противоречит исламскому закону, и умолял его величество аннулировать все долги, а оставленному в Константинополе резиденту — приказать не платить ни одной деньги сверх одолженного.
— Нет, — сказал король, — если мои слуги дали векселя на 100 экю, а получили только 10, я заплачу все.
Он предложил кредиторам ехать вместе с ним, обещая им не только вернуть долги, но и оплатить путевые расходы. Блажен кто верует —тепло ему на свете! Но благородный жест со стороны «гяура» был оценен по достоинству, и многие из кредиторов поверили и поехали в Швецию, где Гротхюсен обещал с ними расплатиться[225]. 1 октября 1714 года в десять часов утра Карл XII в сопровождении 130 человек свиты, слуг и адъютантов, эскортируемый турками и татарами, выехал из Демотики в северном направлении. Обоз короля-эмигранта составил шестьдесят повозок, нагруженный всякого рода провизией и вещами. Основная масса шведов и присоединившихся к ним немцев, французов, поляков и украинцев должна была выступить из Бендер и соединиться с королевским кортежем на турецко-австрийской границе.
Турки привыкли путешествовать медленно, с короткими перегонами и длительными остановками и этим раздражали короля. Он по своему обыкновению просыпался в три часа утра, одевался сам, самолично будил капиджи-пашу и чаушей и приказывал трогаться в путь. Турки недовольно ворчали, но подчинялись. 12 октября 1714 дола Карл XII выехал за пределы Турции и вступил на территорию Австрии. В Трансильвании король отпустил турецкий эскорт и в городе Питеши, в каком-то сарае, он собрал всю свою свиту и обратился к ней с речью. Он просил больше не беспокоиться о нем и рекомендовал всем как можно быстрее добраться до Штральзунда и Померании. В специально изданном приказе он запрещал своим людям пренебрежительно отзываться о турках, «...а скорее высказывать удовлетворение той вежливостью, с которой турки принимали все это время шведов, и не приписывать целому народу вину за то, что было сделано отдельными его представителями».
Шведы должны были пройти через Европу в пяти «дивизиях», в каждой «дивизии» по три отряда, в каждом отряде по 100 человек, так что австрийской казне, взявшей на себя заботу о шведах на территории империи, кормление этой проголодавшейся и истосковавшейся по настоящей христианской пище оравы обошлось в немалую сумму. Во главе всех «дивизий» был старый испытанный товарищ короля, генерал от инфантерии Аксель Спарре — тот самый, кто помогал 14-летнему принцу Карлу досрочно занять шведский трон и мечтал стать губернатором Москвы. «Дивизиями», кроме него, командовали генералы Хорд, Цеге, Цюлих и Юхан Ертта; среди полковников, командовавших отрядами, выделялись Чаммер и Аксель Руус, получившие высокие чины после достойного поведения в Бендерской замятие, а также бывший драбант-квартирмейстер Улоф Буман, а ныне дворянин Сегершельд, Отто Коскюлль, Ёран Сильверхъельм, Свен Лагерберг, выполнявший роль посланника к крымскому хану, Стен Арвидссон Дагок-Натт, а также граф Якоб Торстенссон и упомянутый выше Гротхюсен, окруженный своими восточными кредиторами. Главнокомандующий сообщил королю, что в самый последний момент от свиты отстал драбант Юхан Вильхельм Крусе: он принял мусульманскую религию и захотел остаться в Турции (среди сопровождавших шведского короля лиц переход в магометанство был далеко не единичным случаем).
5 ноября дивизии поодиночке, с разрывом в один день, тронулись в долгий путь через Австрийскую империю. Король выехал из Питеши вместе с «дивизией» Спарре. Перед тем как покинуть Питеши, Карл посетил местное кладбище, расположенное на окраине городка, и сделал последние приготовления в путь. В доверительной беседе с Фабрисом он посоветовался, каким образом можно было бы путешествовать неузнанным. Фабрис посоветовал ему одолжить у Гротхюсена черный парик, а у Мюллерна — ночной колпак и халат. При посещении придорожных таверн Карлу следовало только заказывать вино, шутить с хозяйками, хлопать молодых служанок ниже спины и спать по утрам, и тогда Фабрис гарантировал ему, что ни одна душа не узнает в нем короля Швеции! Карл пообещал Фабрису воспользоваться некоторыми его советами (какими, не уточнил), а затем напялил на себя парик своего казначея, водрузил на голову обшитую золотым галуном шляпу, надел коричневый сюртук на белой поношенной подкладке и посчитал себя вполне переодетым.
В Австрийской империи к его приезду приготовились и встречали с надлежащей торжественностью. Император был заинтересован в том, чтобы ограничить власть северных немецких княжеств и чтобы шведы сохранили за собой северогерманские провинции. Еще в прошлом году Вена дала указание своему посланнику в Константинополе сообщить Карлу XII, что проезд ему через территорию империи будет обеспечен. Император соблаговолил также уведомить шведского посла в Вене о своей готовности встретиться с королем, если тот того пожелает. Правда, при обращении к императору Карлу VI Вена просила, перечисляя его многочисленные титулы, называть его также и королем Испании. Карл XII без всяких обиняков и подобострастия сообщил своему австрийскому брату, что он согласен на все условия, кроме употребления титула испанского короля: этим титулом формально и по существу владел отпрыск французских Бурбонов Филипп V, которого Швеция за год до этого признала полноправным и законным корешем Испании. Хотя Австрия по Раштаттскому миру и присвоила кое-какие испанские территории (часть Нидерландов, Сардинию, Неаполь и Милан), но сама Испания находилась все-таки под контролем Бурбонов — тех самых, которые так удачно скрашивали его жизнь в гостах у султана, а посему император не мог рассчитывать на то, чтобы он, Карл XII, титуловал его испанским королем.
Император решил проявить упорство в таком принципиальном для него вопросе — чтобы швед не подумал, что его боятся, — и продолжал настаивать на том, чтобы Карл XII непременно обращался к нему как к обладателю испанского трона. Коса нашла на камень. Тогда Карл решил, что ему лучше с кесарем не встречаться вообще. По австрийской территории Карл думал путешествовать инкогнито. Если Вена не разрешит ему этого, тогда он воспользуется окружным морским путем, прибегнув к услугам французов. Карл VI уступил Карлу XII, но потребовал от шведов придерживаться указанного им маршрута следования. Имперские власти приняли кое-какие меры безопасности в районах с протестантским населением, а также в Венгрии, где недавно было подавлено восстание Ференца Ракоши. Губернаторы получали из Вены инструкции обеспечить при проезде шведского «брата» надлежащий порядок. Кроме того, Карлу XII настоятельно рекомендовали не использовать для возвращения на родину территорию протестантской Силезии, избегать больших городов и предупреждать местные власти о своем проезде письменными уведомлениями. А во всем остальном шведскому королю б