— А что, эти обручи бывают разных размеров? — спросил я.
— Не нужно воспринимать все настолько буквально, — сказал дон Хуан. — Собственно говоря, никаких колец нет. Существует только кольцевая сила, которая вызывает у видящего, который сновидит ее, ощущение колец. И разных размеров тоже нет. Сила одна, она неделима и приходится впору всем живым существам — органическим и неорганическим.
— А почему древние видящие сосредоточили усилия только на опрокидывающем аспекте? — спросил я.
— Потому что были уверены в том, что от умения видеть этот аспект зависит их жизнь. Они были убеждены: видение даст им ответы на вечные вопросы. Они полагали, что, раскрыв тайну накатывающейся силы, станут неуязвимыми и бессмертными. Печально, но, как бы там ни было, они действительно раскрыли тайну, однако это не сделало их ни неуязвимыми, ни, тем более, бессмертными.
— Новые видящие все изменили, осознав, что, пока у человека есть кокон, путь к бессмертию отрезан.
— Древние видящие, видимо, так и не осознали того, что человеческий кокон — это сосуд, и он не может выдерживать натиск накатывающейся силы вечно. И, несмотря на все накопленные ими знания, в конечном счете они оказались не в лучшем, а, пожалуй, в гораздо худшем положении, чем обычные люди.
— В каком смысле их положение было худшим, чем положение обычных людей? — спросил я.
— Колоссальные знания, которыми они обладали, заставили их считать, что выбор их непогрешим, — ответил дон Хуан. — Поэтому они решили жить во что бы то ни стало.
Дон Хуан взглянул на меня и улыбнулся. Было очевидно, что этой театральной паузой он хочет мне что-то сказать. Но что именно — я не улавливал.
— Они выбрали жизнь, — повторил он. — Подобно тому, как они решили стать деревьями, чтобы собирать миры в почти недостижимых больших полосах.
— Что ты имеешь в виду, дон Хуан?
— Я имею в виду то, что они воспользовались накатывающейся силой для того, чтобы сдвинуть свои точки сборки в невообразимые позиции сновидения, вместо того, чтобы позволить ей откатить их к клюву Орла ему на съедение.
Глава 15. Бросить вызов смерти
К дому Хенаро я подъехал около двух часов пополудни. Мы немного поговорили с доном Хуаном, а потом он сдвинул меня в состояние повышенного осознания.
— Ну вот, снова мы собрались втроем, совсем как в тот день, когда ходили на плоский камень, — сказал дон Хуан. — И сегодня ночью мы сходим в те места еще раз.
— Теперь ты обладаешь знаниями, достаточными для того, чтобы прийти к очень серьезным выводом относительно того места и его воздействия на осознание.
— А что в том месте особенного, дон Хуан?
— Сегодня тебе предстоит узнать некоторые жуткие и отвратительные факты, собранные древними видящими и касающиеся накатывающейся силы. Ты увидишь, о чем шла речь, когда я говорил, что древние видящие выбрали жизнь любой ценой.
Дон Хуан повернулся и толкнул Хенаро, который начинал уже клевать носом:
— Как по-твоему, древние видящие были ужасными людьми?
— Вне всякого сомнения, — очень четко проговорил Хенаро, а потом как бы поддавшись усталости, снова заметно клюнул носом.
Через мгновение он уже спал сном праведника, свесив голову на грудь. Он захрапел.
Я чуть громко не рассмеялся, но тут заметил, что Хенаро внимательно на меня смотрит. Он словно спал с открытыми глазами.
— Они были настолько ужасны, что умудрились бросить вызов самой смерти, — добавил Хенаро в паузе между двумя руладами храпа.
— Тебе не любопытно, каким образом эти отвратительные типы бросили вызов смерти? — спросил у меня дон Хуан.
Похоже было, что он хочет, чтобы я попросил его привести пример, подтверждающий их отвратительность. Он замолчал и взглянул не меня с выражением, которое я воспринял как ожидание.
— Ты ждешь, что я попрошу тебя привести пример, да? — спросил я.
— О-о! Это — великое мгновение! — сказал он, похлопав меня по спине и засмеявшись. — Мой бенефактор добился того, что в этот момент я уже ерзал на стуле: я попросил его привести пример, и он его привел. Теперь я собираюсь, в свою очередь, привести пример тебе. Независимо от того, попросишь ты меня об этом или нет.
Я до того испугался, что в животе у меня все сжалось, и сдавленным голосом спросил:
— Что ты собираешься делать?
Дону Хуану потребовалось довольно много времени на то, чтобы справиться с приступом хохота. Несколько раз он пытался заговорить, но каждая попытка неизменно вызывала взрыв кашляющего смеха.
— Как сказал Хенаро, древние видящие были людьми ужасными, — произнес он наконец, потирая глаза. — Они любой ценой старались избежать одного — смерти. Они не хотели умирать. Ты можешь сказать, что обычный человек тоже не хочет умирать. Однако по сравнению с обычными людьми древние видящие обладали одним существенным преимуществом: они обладали способностью к концентрации и дисциплиной, достаточными для того, чтобы генерировать намерение. И они вознамерились отвести от себя смерть.
Он замолчал и взглянул на меня, приподняв брови. Он сказал, что я, похоже, не в форме, поскольку не задаю своих обычных вопросов. Я заметил, что мне понятно: он подводит меня к вопросу относительно того, удалось ли древним видящим осуществить их намерение и избавиться от смерти. Но ведь он сам уже говорил мне, что знание опрокидывателя не спасло их от смерти.
— Они осуществили свое намерение. Им удалось отвести от себя смерть, — произнес дон Хуан, тщательно выговаривая каждое слово. — Но все же они должны были умереть.
— Как им удалось намерением отвести от себя смерть? — спросил я.
— Они наблюдали за своими союзниками, — ответил он, — и, увидев, что те являются живыми существами, обладающими гораздо более высокой сопротивляемостью воздействию накатывающейся силы, перестроили себя по образу и подобию союзников.
— Древние видящие поняли, что чашеобразным просветом обладают только органические существа. Его размер, форма и хрупкость обеспечивают идеальные условия для того, чтобы удары опрокидывающей силы с легкостью раскалывали и разрушали светящуюся оболочку. Союзники, просвет которых является, по сути, тоненькой линией, подставляют ударам опрокидывателя настолько малую площадь, что оказываются практически бессмертными. Их коконы способны выдерживать натиск опрокидывающей силы неограниченно долго, так как линейная конфигурация просвета создает крайне неподходящие условия для успешного воздействия опрокидывателя.
— Древние видящие разработали чрезвычайно специфические приемы закрывания просвета. Ведь в принципе они были правы — линейный просвет значительно устойчивее просвета чашеобразного.
— Существуют ли эти приемы в настоящее время, дон Хуан? — спросил я.
— Приемы — не существуют, — ответил он. — А вот некоторые из видящих, которые их практиковали, существуют и поныне.
По какой-то непонятной причине слова его вызвали у меня приступ смертельного ужаса. Дыхание неуправляемо участилось.
— Они ведь живы до сих пор, верно, Хенаро? — спросил дон Хуан.
— Вне всякого сомнения, — пробормотал тот откуда-то из глубин своего сна.
Я спросил у дона Хуана, не знает ли он, почему я так испугался. Он ответил: — Ты помнишь тот случай, когда Хенаро открыл дверь, и мы спрашивали тебя, не видишь ли ты, какие странные существа вошли в эту комнату? Так вот, в тот день твоя точка сборки сдвинулась очень глубоко влево и собрала пугающий мир. И я еще тогда тебе говорил: ты не помнишь, как отправился прямиком в тот далекий мир и перепугался там так, что чуть не уписался.
Дон Хуан повернулся к Хенаро. Тот мирно храпел, вытянув ноги. Дон Хуан спросил:
— Хенаро, правда ведь он чуть не уписался?
— Чуть не уписался вне всякого сомнения, — пробормотал Хенаро, и дон Хуан рассмеялся.
— Я хочу, чтобы ты знал: мы не виним тебя в том, что ты испугался, — продолжил дон Хуан. — Нам и самим некоторые действия древних видящих внушают отвращение. И я уверен, что к настоящему моменту ты уже понял; из произошедшего той ночью ты не помнишь того, что видел древних видящих, которые живы до сих пор.
Я хотел было возразить, что вовсе ничего такого я не понял, но не смог выговорить ни слова. И прежде, чем мне это удалось, я вынужден был несколько раз прочистить глотку. Я давился, а Хенаро встал и, мягко похлопывая меня по спине, сказал:
— У тебя в глотке застряла лягушка.
Я поблагодарил его высоким писклявым голосом.
— Нет, пожалуй там — цыпленок, — констатировал он, а затем снова сел и заснул.
Дон Хуан сказал, что новые видящие восстали против всех изощренных практик древних толтеков, объявив их не только бесполезными, но и вредными для всего нашего бытия. Они даже пошли еще дальше — запретили обучать новых воинов этим практикам. В течение многих поколений толтекские методы не применялись.
И только в начале восемнадцатого века нагваль Себастьян — представитель прямой линии нагвалей дона Хуана — вновь открыл существование этих практик.
— Каким образом он их открыл? — спросил я.
— Он был великим сталкером и, благодаря своей безупречности, получил возможность познать чудеса.
И дон Хуан рассказал, что однажды, собираясь приступить к выполнению своих ежедневных обязанностей — а он был дьяконом в соборе того города, где жил — он встретил перед дверью собора индейца средних лет. Тот как бы в некотором замешательстве стоял перед дверью церкви.
Нагваль Себастьян подошел к этому человеку и спросил, не нуждается ли тот в помощи.
— Мне нужна энергия — немного энергии для того, чтобы закрыть свой просвет, — громко и четко проговорил человек. — Не поделишься ли ты со мной своей энергией?
Как гласит предание, нагваль Себастьян был совершенно огорошен. Он понятия не имел, о чем идет речь. Он сказал индейцу, что мог бы отвести его к приходскому священнику. Человек с нетерпением и яростью обвинил Себастьяна в том, что тот тянет время.
— Мне нужна твоя энергия потому, что ты — нагваль, — сказал он. — Идем, но тихо.