Прежде всего надо было найти свои руки во сне. Затем упражнение по уделению внимания расширялось до поиска предметов и отыскания конкретных вещей, домов, улиц и тому подобного. Отсюда делался прыжок к сновидению о конкретных местах в конкретное время дня.
Заключительной стадией было фокусирование «внимания нагваля» исключительно на самом себе. Дон Хуан говорил, что этой заключительной стадии обычно предшествовал сон, который видели многие из нас в то или иное время и в котором человек смотрит на самого себя, спящего в постели.
К моменту появления такого сна внимание мага развивается до такой степени, что вместо того, чтобы проснуться, как делают многие из нас в этой ситуации, он разворачивается на своих каблуках и приступает к какой-либо деятельности, как если бы это происходило в обычной жизни. С этого момента появляется брешь, разграничение в до сих пор единой личности.
Результатом привлечения «внимания нагваля» и развития его до уровня и усложненности нашего обычного внимания к миру, в системе дона Хуана является «другое я», существо, подобное самому человеку, но созданное в сновидении.
Дон Хуан говорил мне, что не существует определенных стандартов или точных шагов для обучения этому дублю. Точно так же, как не бывает определенных шагов для достижения нашего обычного осознания. Мы просто делаем это посредством практики. Он утверждал, что в процессе привлечения нашего «внимания нагваля» мы найдем эти шаги сами. Он убеждал меня практиковать сновидение, не позволяя своим страхам совать мне палки в колеса.
Он учил тому же и Ла Горду с сестричками. И очевидно, что-то в них было более восприимчивым к идее другого уровня внимания.
— Хенаро большую часть жизни был в теле сновидения, — сказала Ла Горда. — Ему это больше нравилось. Именно поэтому он мог делать самые невероятные вещи и пугал тебя до полусмерти. Хенаро мог входить и выходить через трещину между мирами, как ты и я можем входить и выходить через дверь.
Дон Хуан подробно рассказал мне о трещине между мирами. Я всегда считал, что он говорит метафорически о тонком различии между миром, который воспринимает обычный человек, и миром, воспринимаемым магом.
Ла Горда и сестрички показали мне, что трещина между мирами — это больше чем метафора. Скорей, это была способность менять уровни внимания. Одна часть меня великолепно понимала Ла Горду, тогда как другая была еще более испуганной, чем прежде.
— Ты спрашиваешь, куда ушли Нагваль и Хенаро, — сказала Ла Горда. — Соледад очень тупая, она сказала тебе, что они покинули этот мир; Лидия сказала, что они ушли в другую местность, а бестолковые Хенарос напугали тебя. Истина заключается в том, что Нагваль и Хенаро прошли через эту трещину.
По какой-то причине, не поддающейся определению, ее утверждения погрузили меня в глубокий хаос. Я все время ощущал, что они ушли в хорошее место. Я знал, что они не «ушли» в обычном смысле, но держал это утверждение в области метафоры. Хотя я даже сообщил об этом своим близким и друзьям, думаю, что сам я никогда в действительности не верил в это. В глубине души я всегда оставался рациональным человеком. Но Ла Горда и сестрички обратили мои неопределенные метафоры в реальные возможности.
Ла Горда действительно транспортировала меня на полмили с помощью энергии своего сновидения.
Ла Горда поднялась и сказала, что я уже все понял, и что нам пора поесть. Она подала еду, которую только что приготовила. Мне не хотелось есть. После еды она встала и подошла ко мне.
— Я думаю, что тебе пора уезжать, — сказала она мне.
По-видимому, это послужило для сестричек сигналом. Они тоже встали.
— Если ты останешься с нами, с этого момента ты не сможешь больше покинуть нас, — продолжала Ла Горда.
— Нагваль однажды предоставил тебе свободу выбора, но ты выбрал остаться с ним. Он сказал мне, что если мы останемся в живых после последнего контакта с союзниками, то я должна накормить тебя, сделать так, чтобы ты хорошо себя чувствовал, а затем попрощаться с тобой. Я полагаю, что мне и сестричкам некуда идти, так что у нас нет выбора. Но ты — другое дело.
Сестрички окружили меня и попрощались со мной.
В этой ситуации была чудовищная ирония. Я был волен уехать, но ехать мне было некуда. У меня тоже не было выбора. Много лет назад дон Хуан дал мне шанс вернуться обратно, но я остался, потому что уже тогда мне некуда было уйти.
— Мы выбираем только однажды, — сказал он мне тогда. — Мы выбираем либо быть воинами, либо — обычными людьми. Другого выбора у нас нет. Не на этой земле.
Глава 6. Второе внимание
— Ты можешь уехать сегодня попозже, — сказала мне Ла Горда после завтрака. — Поскольку ты решил идти с нами, ты должен помочь нам выполнить наше новое задание. Нагваль оставил меня во главе только до твоего приезда. Как ты знаешь, он поручил мне сообщить тебе некоторые вещи. Большую часть из них я уже тебе рассказала. Но осталось и еще кое-что, о чем я не могла говорить, пока ты не сделал выбор. Сегодня мы займемся этим. Сразу после этого ты должен уехать, чтобы дать нам время подготовиться. Нам нужно несколько дней, чтобы все уладить и приготовиться покинуть эти горы навсегда. Мы находились здесь очень долго. Трудно все ломать. Но все внезапно закончилось. Нагваль предупреждал, что ты принесешь нам полную перемену независимо от исхода своих сражений, но я думаю, что никто не принимал его слова всерьез.
— Я никак не могу понять, почему вам нужно что-то менять? — сказал я.
— Я уже объясняла тебе, — возразила она, — Мы утратили нашу старую цель. Теперь у нас есть новая, и она требует, чтобы мы были такими же легкими, как бриз. Бриз — это наше новое настроение. Он обычно бывает горячим ветром. Ты изменишь наше направление.
— Ты говоришь загадками, Горда.
— Да, но это потому, что ты пустой. Я не могу сделать это более ясным. Когда ты вернешься, Хенарос покажут тебе искусство сталкинга и сразу после этого мы уедем. Нагваль сказал, что если ты решишь быть с нами, то прежде всего ты должен вспомнить свои сражения с доньей Соледад и сестричками и исследовать каждый штрих происшедшего тогда. Все это — знаки о том, что случится с тобой на твоем пути. Если ты будешь внимателен и безупречен, то увидишь, что эти сражения были дарами силы.
— Что теперь собирается делать донья Соледад?
— Она уезжает. Сестрички уже помогли ей снять ее пол. Этот пол помогал ей достигать внимания нагваля. У линий этого пола имелась сила делать это. Каждая из них помогала ей собрать кусочек внимания. Неполнота не является для некоторых воинов препятствием к достижению такого внимания. Соледад преобразилась потому, что достигла его быстрее, чем все мы. Ей больше не нужно пристально созерцать свой пол, чтобы войти в тот другой мир. Поэтому в нем нет больше нужды и она вернула его земле, где и взяла раньше.
— Вы действительно решили уехать, Горда?
— Да, все мы. Именно поэтому я прошу тебя уехать на несколько дней, чтобы дать нам время сбыть все, что мы имеем.
— Должен ли я найти место для всех вас, Горда?
— Если бы ты был безупречным воином, ты бы как раз это и сделал. Но ты не являешься безупречным воином и мы тоже. Тем не менее, мы должны будем сделать лучшее, на что мы способны, чтобы принять наш новый вызов.
Я ощутил тяжесть рока на своих плечах. Я никогда не относился к людям, готовым нести ответственность, и подумал, что обязанность вести их — бремя, с которым мне не справиться.
— Может быть, нам ничего не нужно делать, — сказал я.
— Да. Это правда, — сказала она смеясь. — Почему бы тебе не говорить себе это снова и снова, пока ты не почувствуешь себя в безопасности? Нагваль снова и снова говорил тебе, что свобода для воина — это быть безупречным.
Она рассказала мне, что Нагваль требовал от них понимания того, что безупречность является не только свободой, но и единственным способом вспугнуть человеческую форму.
Я описал ей, каким способом Нагваль заставил меня понять, что имеется в виду под безупречностью. Мы шли с ним однажды через очень крутое ущелье, как вдруг громадная каменная глыба отделилась от стены, покатилась вниз и с невероятным грохотом упала на дно каньона в двадцати-тридцати ярдах от места, где мы стояли. Падение этой глыбы было впечатляющим событием. Тут же дон Хуан увидел возможность извлечь драматический урок. Он сказал, что сила, которая правит нашими судьбами, находится вне нас и не обращает внимания на наши действия или волеизъявления. Иногда эта сила заставляет нас на нашем пути наклониться, чтобы завязать шнурки на ботинках, как это только что сделал я. И, заставив нас остановиться, эта сила заставляет нас добраться до точно определенного момента. Если бы мы продолжали идти, этот огромный валун явно раздавил бы нас насмерть. Однако в некоторый день, в другом ущелье, та же самая руководящая сила вновь заставит нас наклониться и завязать шнурки, в то время как другая глыба сорвется в точности над тем местом, где мы будем стоять. Заставив нас остановиться, эта сила заставит нас упустить точно определенный момент. На этот раз, если бы мы продолжали идти, то спаслись бы. Дон Хуан сказал, что поскольку у меня полностью отсутствует контроль над силами, которые решают мою судьбу, моя единственная свобода в этом ущелье состоит в безупречном завязывании своих ботинок.
Ла Горда, по-видимому, была тронута моим отчетом. На минуту она взяла мое лицо в ладони, протянув руки через стол.
— Сейчас для меня безупречность — это рассказать тебе в надлежащее время то, что Нагваль велел мне сообщить тебе, — сказала она. — Но сила должна приурочить это к точному моменту времени, иначе мой рассказ не будет иметь никакого воздействия.
Она сделала драматическую паузу. Ее задержка была обдуманной и невероятно эффективной.
— Что это такое? — спросил я в отчаянии. Она взяла меня за руку и повела на площадку, находящуюся перед дверью. Она усадила меня на плотно утрамбованную землю спиной к толстому деревянному столбу высотой около полутора футов, похожему на пень вкопанный в землю почти рядом со стеной дома. Там был ряд из пяти таких столбов, врытых на расстоянии около двух футов друг от друга. Я собирался спросить Ла Горду об их назначении. Вначале я подумал, что прежний хозяин дома привязывал к ним животных. Однако мое предположение было очевидно нелепым, потому что площадка