Эти три позиции напрямую связаны с мифами, определенными Эриком Берном.
Первый миф: «У меня есть сила делать людей счастливыми» (спаситель в поисках жертвы).
Нельзя причинять счастье другим против их воли. Если у вас есть желание спасти человека, когда он не готов расти и не хочет, чтобы его спасли, результат будет вредным как для него, так и для вас. Лучше оставить его там, где он есть. Если другой несчастлив, то, возможно, он предпочел не быть счастливым, сознательно или бессознательно.
Второй миф: «У меня есть сила сделать людей несчастными» (преследователь в поисках жертвы).
Мы все в какой-то момент жизни сознательно или бессознательно причиняем кому-то вред, но ни у кого из нас нет силы сделать другого несчастным, если только другой действительно не решит им быть. Эта ответственность не лежит на нас.
Третий миф: «У людей есть сила сделать меня счастливым» (жертва, ожидающая спасителя).
Если вы хотите всю жизнь оставаться в режиме автопилота и ждать чуда, которое выведет вас из тупика, то этот миф для вас. Если вы хотите перестать зависеть от других, чтобы двигаться вперед, вы должны сосредоточиться на том, как привнести в свою жизнь то, что поможет вам процветать. Это также вопрос ответственности: достижение своих целей без зависимости этого успеха от других.
Четвертый миф: «У людей есть сила сделать меня несчастным» (жертва, ожидающая преследователя).
Это миф, на который чаще всего ссылаются в конфликтах, особенно при разводах. Другой становится главной причиной вашего несчастья, тем, кто портит вам жизнь. Если вы сумели разгадать предыдущие мифы, то поняли, что этот такой же ложный. Если кто-то скажет мне обидное слово, я отбрасываю эмоции и искушение отреагировать. Надо понять, что, прежде чем говорить обо мне, другой говорит о себе, о собственных впечатлениях, убеждениях и травмах. Мнение людей – это жизнь людей…
Исходя из этих результатов, Эрик Берн определяет счастье как зависящее от пяти правил:
1. Умение отдавать: любые отношения начинаются с подарка, каким бы он ни был. Это не так просто, как кажется. Речь идет о том, чтобы отдавать, не делая другого обязанным. Речь не идет об отдаче, чтобы быть оцененным, потому что в этом случае отдают для себя, а не для другого. Имеется в виду отдача без ожидания.
2. Умение получать: когда мы даем, то должны уметь получать, это просто. Умение получать – значит уметь говорить «спасибо». Умение получать – это также навык принимать комплименты, критику, подарки, привязанность…
3. Умение просить: некоторые люди хотели бы получать без необходимости просить. Просьба оставляет возможность отрицательного ответа. Мы должны научиться получать возможный отрицательный ответ, не воспринимая его против себя, просить о чем-то, оставляя в стороне, например, нашу гордость.
4. Умение отказывать: отказ означает соответствие своим ценностям и уважение к себе. Некоторые могут бояться, что их не будут любить, если сказать «нет». Говорить «да», когда хочется сказать «нет», – это неуважение к себе.
5. Умение отдавать самому себе: это правило связано с уже упомянутым принципом эгоизма. Прежде всего нам нужно научиться заботиться о себе, уважать себя, дарить себе подарки (моменты расслабления, удовольствия…).
С самого детства меня преследовал полтергейст. У меня был смертельный страх: плавать там, где я не доставал ногами до дна. Я винил тех, кто уезжал в отпуск, наплевав на меня, злился на все эти фильмы, где парней съедала акула. Я мечтал плавать далеко, но каменел от страха. Тем не менее это у меня была власть сделать себя счастливым и преодолеть эти страхи. Что сделало бы меня счастливым? Больше не бояться. А точнее, иметь возможность спокойно плавать при любых условиях, даже в открытом море.
Что я мог подумать или сделать, чтобы стать счастливым? Пригласить свой страх выпить со мной чая, признать, что я боюсь, принять эту эмоцию, взять ее за руку, мягко поговорить с ней и позволить ей вернуться на свой путь, а мне – на свой.
Семя решения находится внутри проблемы. Противоядие можно сделать только из яда.
Когда я был с гуманитарной миссией в Камеруне, мне рассказали об озере в массиве горы Мбапит, наполненном дождевой водой. Это круглое озеро, окруженное отвесными скалами, и лежит оно на дне кратера вулкана с окружностью в тысячу пятьсот метров. Никто не решается спуститься туда, искупаться – боятся, что утянут на дно злые духи. Говорят, что после погружения нельзя различить свои руки, потому что вода мутная. А блуждающие духи озера хватают вас за лодыжки и утаскивают на дно.
Но я был полон решимости приручить свои страхи. Я оказался там впервые. Когда гид начал рассказывать нам о нападении духов, я повернул назад. Ему удалось заразить мой мозг своими убеждениями, как вирусом, проникающим в компьютерную систему. Целый год это было у меня в голове. Мне хотелось вернуться туда, взять себя за руку, поймать страх и превзойти свои ограничивающие убеждения. Я был коммандос и не решался искупаться! Этот страх был предметом злейших шуток моей жены во время отпуска. Она залезала в воду, выплывала в море и бросала мне: «Ну что, спецназовец, боишься пойти туда, где не чувствуешь дно под ногами?» Это заставляло ее смеяться от души.
Через год после первой попытки я возвращаюсь с миссией в Камерун. Пригласил ребят из своей команды, чтобы мы поехали все вместе. Признаюсь, совместный поход заставил меня почувствовать себя немного лучше. Мы спускаемся к озеру. По взгляду гида я вижу, что он принимает нас за ненормальных. Он хочет предупредить нас, но боится, что может заразить своими страхами. Чтобы успокоить его, я кладу руку ему на плечо: «Я уважаю ваши убеждения, но не хочу их слышать». Путь опасен, крут и почти непроходим. С деревьев слышны крики обезьян. Гид также предупредил нас: «Не подходите к ним, они вас укусят!» Два парня упали, один из них серьезно поранил бедро, соскользнув. Вниз из восьми дошли четверо. Я делаю глубокий вдох, чтобы избежать лишних раздумий, и захожу в воду. Она зеленоватая и кажется ледяной. Как только я вошел, мне показалось, что тело словно разрезало пополам. Резко. Я больше не вижу половины своего тела, погруженного в воду. Холод сковывает меня. Выбора нет, мы начинаем плыть. Мы делаем перерывы и ускоряемся, когда холод парализует нас.
Во время заплыва я обращаюсь к своему страху, мягко разговаривая с ним, как с ребенком. Я узнаю его, он рядом со мной.
Приветствую его. Мы экономим силы, потому что берег еще далеко. Лично я жду только одного: наконец-то попасть на другую сторону. Но возникла проблема, нужно вернуться. Подняться по крутому берегу не выйдет, к нему спустились около 20 обезьян. Единственное возможное решение – повернуть назад.
Возвращение проще: мой страх утих, убеждения в итоге изменились: оказавшись в воде, я понял, что опасность потенциальная, но не реальная. Наши страхи – как дети. Мы не пытаемся убедить ребенка, вызвать у него осознанность, мы заставляем его экспериментировать. На последних метрах я говорю себе, что наконец-то у меня получилось. Я выхожу из воды, стуча зубами, тело знобит. Я счастлив. Гид стоит передо мной, разинув рот. «Это была просто вершина, которую мне пришлось преодолеть. Ее покорение заняло у меня тридцать пять лет», – говорю я, обращаясь не столько к нему, сколько к моему страху.
Я сделал это! Теперь… Нужно подняться на вулкан, и склон опасен. У меня скользкая обувь, поэтому я ее снял. Я скользил по скалам, цеплялся за ветви, чтобы не скатиться со склона, и… сбил ноги в кровь. Наверху нас ждали ребята. Когда мы вернулись, они обрадовались, обнимали, поздравляли нас. Некоторые из них, пораженные, радостно смеялись. Я стоял лицом к озеру – с высоты оно казалось таким крошечным и безобидным. Мой страх стоял рядом со мной: «Я видел тебя, узнал, принял, – сказал я ему. – Уверен, у тебя было позитивное намерение, желание защитить меня от опасности. Сегодня мы были в одном из самых опасных мест в мире, и все прошло хорошо. Спасибо за все, что ты дал мне. Ты можешь продолжить свой путь». Мы с командой вернулись в деревню Фумбот.
Мы заслужили хороший праздничный обед! Новость о нашем возвращении разлетелась, как лесной пожар. На улицах на меня показывали пальцем. Дети бегали вокруг машины, следовали за нами на рынок, окружали меня, когда я выходил из машины: они хотели, чтобы я рассказал, как пересек проклятое озеро. Я прихожу в небольшое придорожное кафе, где предлагают мясо на гриле. Дети приклеились к окнам. Сидящий у входа старик отмахивается от них. С возрастом его глаза стали голубоватыми. Увядшая кожа его рук с выступающими венами рассказывает историю жизни, проведенной на полях. Его взгляд остается живым. Владелец заведения – его сын, он приходит обслужить меня. Старик не сводит с меня глаз.
– Это ты пересек воды вулкана? – спросил он меня.
– Да… У меня была душевная болезнь, и переход через это озеро излечил меня: там я исцелился.
Погрузившись в глубокую медитацию, он практически «отсутствует» на протяжении трех долгих минут.
– Ты молодец, – сказал он наконец. – Для себя, и для твоих детей.
– Правда? А причем тут мои дети?
Он поворачивается ко мне и кладет свою руку на мою.
– Любую болезнь души, которую ты не лечишь, ты передашь своим детям…
В 1970-х годах Анн Анселин Шутценбергер, профессор Университета Ниццы, разработала теорию психогенеалогии. В каждой семье события, пережитые предыдущими членами, оставляют следы на протяжении поколений. Это, как правило, тайны, конфликты и травмы, пережитые предками человека, которые становятся причиной его психологических расстройств и болезней.