– Чёрт возьми, ты ведь всемогущ! – возопил карманник. – Для тебя эта замута – раз плюнуть, разве нет?
Герцог замялся. Выдавил неохотно:
– Есть веская причина поручить дело тебе, – он покатал желваки. – Короче, берёшься или желаешь вернуться назад?
Замкнутый круг от любого другого круга отличается тем, что он замкнут. Бесполезно искать выход, одна надежда – на вход. Сидоркин обречённо почесал висок:
– Есть пожарная машина с длинной лестницей? Главное, перемахнуть через монастырскую стену, а дальше дело несложной техники… Надеюсь, собак там нет?
– Вот только не надо самодеятельности! – болезненно поморщился герцог. – Я ценю инициативу, но сегодня не тот случай. Нельзя, чтобы из-за малейшей оплошности всё сорвалось. Нельзя! – зелёные глаза вспыхнули мрачным огнем. – Я разработал тщательный план!
Босс всех боссов встал из-за стола и прошёл к камину, не забыв захватить первый табурет. Взял кочергу, помешал угли:
– Ты придёшь в монастырь, попросишься в послушники. Пожалуешься настоятелю на горькую жизнь, потерю идеалов… Что, мол, в душе пустота, решил обратиться к Богу… ну ты, вроде, парень смышленый, сообразишь.
– Надеюсь…
– Феофилу понравится подобная бодяга. Тебя примут в послушники с испытательным сроком. Заставят делать грязную работу, придётся отказаться от водки и табака. Терпи!
– Да я…
Работодатель предупредительно выставил ладонь:
– Знаю, ты не терпила! Придётся, дело того стоит.
– И как долго? – карманник совсем скис.
– Максимальный срок – три дня. Сегодня вторник, украсть надо к пятнице перед Пасхой. Просечёшь обстановку, улучишь нужный момент. Монахи доверяют друг другу и никогда не закрывают храм на замок. Там и замка-то нет… – Дьявол самодовольно защерился. – Ну, как тебе план?
Придумать план несложно, гораздо важней реализацию оплатить. И это вопрос к реализатору. Сидоркин напыжился и веско рубанул:
– Ты мне заплатишь миллион! Половину в долларах, половину в евро. И тогда можешь на меня рассчитывать.
***
Повисшую паузу разорвал яростный дьявольский выкрик. В тоне сквозила неподдельная обида:
– Миллион?!.. Ты охренел, етит матит?! Это что, мать твою, полотно Рембрандта?! – Герцог чуть не врезал гостю кочергой. Удержался. Присел на табурет рядышком. – Дам тысяч… сто! Даже сто десять.
– Сука, вообще, ни о чём, – не сдержался от изумления Саня. – Мне на сигареты не хватит…
– Ну, ты крендель! – в расстройстве воскликнул герцог.
Торг застопорился. Стороны мучительно соображали.
Основа любого договора – это желание договориться. При отсутствии консенсуса нет и сделок. Не мы такие, а жизнь и смерть наши.
– Эх! – В данных гостях долго молчать неприлично, а быть может, даже опасно. И коли Мальдивы стопудов уже не светят, но надо выторговать себе хотя бы Кипр…
– Готов сделать работу тысяч за… семьсот! – возгласил карманник.
– Твой порядок цифр слишком несусветен, – огорчённо отозвался герцог. – Могу поднять сумму до ста двадцати.
С Кипра потихоньку уезжаем, но куда именно – сказать сложно ввиду глобальной дороговизны. Жоп мира, конечно, до хрена, но… не хочется сидеть в жопе.
– Имей совесть, – воззвал карманник. – Убита куча ментовского народа. И трупы повесили на меня, к Ванге не ходи… И если меня поймают, то немедленно пришьют, не успею пикнуть «чизззз»!
– Вот и прекрасно! – весело воскликнул дьявол, в предвкушении потирая ручки.
– Всегда мечтал, угу, – пробухтел вор. – Ты, вижу, счастлив?
– Санечка, ты превратно истолковал мою радость, – вкрадчиво сказал герцог. – Когда тебя убьют…
– Ты можешь не каркать, твою мать, – перебил Сидоркин. – Ну, это просьба такая, угу?
Благие намерения валяются в аду повсеместно, ввиду своей бесполезности.
– Пусть не убьют, – легко поправился герцог. – Но люди же смертны, и когда-нибудь ты умрёшь. И попадёшь ко мне, без сомнения, ведь ты слишком грешен.
– Да? – тупо спросил вор.
– Да-да, Санечка! – вдохновенно промурлыкал дьявол. – А у меня ты будешь жить, как почётный гость. Подарю домик и феечку, ну и ещё ништяки… Даю слово! Подумай о душе, родной…
– Дай хоть двести тысяч, – жалобно взвыл Сидоркин. – Земными бонусами тоже хочется насладиться…
– Чёрт с тобой! – громыхнул герцог. – Сто сорок две тысячи, и торги на этом закрыты. – Он подал руку.
– Лады, – карманник сжал дьявольские пальцы. – Я бы хотел получить аванс.
5. Эскорт-аванс
Через четверть часа несвятая троица вошла в огромный квадратный зальчик с колоннами. Главное место здесь занимала синяя гладь бассейна, площадью пятьдесят два квадратных метра.
– Девочки! – крикнул Хрыщ, хлопая в ладоши, как заправский султан.
Из-за колонн вышли брюнетка и блондинка топлесс. Кружевные трусики, любезные улыбочки, – классический бордельный вид. Девчонки построились перед клиентами в самых соблазнительных позах.
– Это покойницы? – с дрожью в голосе спросил вор.
– Мы типа похожи на извращенцев, твою маму? – вознегодовал Порось. – Эскорт-услуги, двести баксов в час. Всё по высшему разряду!
– Мы не знали, каких баб ты больше любишь, – деловито вставил Хрыщ. – Решили взять австралиек. У тебя как на них, ничё?
– Или ты патриот, и в почёте родная кровь? – хохотнул Порось.
Сидоркин почесал яйцо, сказал, облизнувшись:
– Остыньте, ребятки. Баба – она везде баба: попка, грудки, а посредине треугольник. – Ворик предвкушающе потер ручки и шагнул к сексуальному дуэту. – Ну что, девчонки, потрахаемся?
– Саня, шалавы не говорят на финикийском языке, они австралийки, – тоскливо вскричали демоны.
Полгода без женщины – тот срок, за который ладошки покрываются мозолями. И при виде голого женского тела свербят вполне так себе неиллюзорно. Сидоркин по-хозяйски приобнял красоток, чмокнул их в атласные щёчки. Они мои и только мои! – сладко ныли мозоли, предчувствуя, что сейчас их не тронут.
– Сегодня меня вставляет тока оральный язык, – со слюной на устах зарычал карманник. – Даже, девоньки?
Модельки мило улыбались, профессионально выгибая шёлковые спинки. Хрыщ злобно задвигал ушами, и проорал инструкцию:
– Короче, чувак, у тебя три часа. Девочки покажут сауну, сделают массаж, дадут – куда хочешь.
– Водкой не увлекайся, завтра утром отвезём тебя на работу, – подхватил Пороська.
– Привет, уркаганы, – беспечно отмахнулся Сидоркин, увлекая красоток к бассейну, и на ходу стаскивая штаны.
– Хозяин велел не брить рожу! Не забудь! – крикнули вдогонку демоны.
В бассейн упали три тела, визжа и поднимая тучи брызг. Водичка долетела до братьев, остудив разгорячённые головы.
– Идём-ка, накатим по маленькой, – предложил Хрыщ, завистливо глотая инстинкты.
– Нам ещё шалав отвозить, – мрачно напомнил Порось.
– О, мля, ты не садишься выпивши за руль?!
– Шлюшки должны вернуться домой такими, какими приехали сюда, без автоаварий и прочей хрени, – неохотно пояснил Порось. – Иначе герцог обещал меня поиметь, австралийский сутенёр – его старый приятель. Но… можем и выпить, если за руль сядешь ты.
– Понятно, – процедил Хрыщ. – Ну, может тогда партию в карты?
– Ооо, дааа! – послышался наслажденческий глас карманника. – Да-да, делай, детка!..
Хрыщ резко повернулся и пошёл прочь. Пороська засеменил следом.
6. Путь на Голгофу
Первые лучи утреннего солнца пробились сквозь серое окно комнатки. Пробежались по разбросанным по полу вещам. Отразившись от стены, скользнули по большой кровати с резными ножками. На ней, уткнувшись носом в подушку и раскинув руки, беззаботно спал Сидоркин. Солнечный луч упал на нос воришки, пощекотал за ухом. Побежал дальше и, споткнувшись о голую Санину пятку, бессовестно выглядывавшую из-под смятой простыни, остановился, разливая свет по дремавшей комнате.
В спальне нарисовался Порось, бросил на постель свёрток, дёрнул вора за ногу:
– Вставай, Санёк.
Сидоркин что-то промычал, подёргивая носом. Порось услышал то ли «гав», то ли «нах».
– Поднимайся. Утро, – вовсе не обиделся демон, продолжая трясти подопечного.
Саня всё же открыл глазки и резко сел на кроватке. Заспанный взор уткнулся на хвостатое существо в зелёных шортах. Головка гудела.
– А чё, тут бывает утро?.. – карманник поморщился, по кусочкам вспоминая вчерашний день.
– Тяжко, брат? На-ка вот, выходи из сумрака, – ухмыльнулся Пороська, подав бутылку «Пунша».
Ворик споро открыл бутылку зубами, сделал добрый глоток:
– А-а, как нектар по жопе! – пропел Саня, на полсекунды прикрыв глаза.
– Давай, опохмеляйся, сцы, одевайся. И поскорее. Времени мало, – нервно затоптался демон.
Сидоркин поставил «Пунш» на тумбочку, потянул свёрток. Из оберточной бумаги вывалилось какое-то тряпье. Карманник, кривясь, расправил драную кофту:
– Что это, чёрт возьми?!
– Свитер.
– Вижу, что не штаны! С какого бомжа вы это сняли? Нет, я, конечно, не… не герцог, но… какого хрена я должен это надевать?!
– Тебе надо выглядеть естественно. Настоятель должен поверить, что у тебя плохая житуха. И без Бога чертовски плохо! У тебя десять минут, – отчеканил демон, удаляясь. – Жду в тачке.
Ворик с отвращением оглядел рванье, валяющееся на кровати. Сплюнул сухой слюной. Натянул штаны и кофту. Рассмотрел своё отражение в зеркале, в старинной бронзовой рамке.
– Красавец, вашу мать! – проворчал Сидоркин, морща нос. Заплатки на коленях и на локтях, засаленные манжеты, а главное – удивительный по чистоте запах…
Сидоркин обулся в резиновые галоши. После сделал ещё один добрый глоток, и покинул спальню, пробубнив:
– Чувствую себя полным кретином…
***
В коридорах замка было пустынно и тихо. Сидоркин без труда нашёл дорогу к выходу, – к нему вела одна-единственная лестница с чердака, где вор и дрых. На мгновение карманник задержался перед великанами. Задрал голову и нахально спросил: