Он поймал мяч двумя руками и кинул ещё сильнее. Я не поймал, мальчишка рассмеялся. Отец с сыном издалека смотрели, как мы играем. Через некоторое время я понял, что это, должно быть, их мяч. Я, как сделал бы любой обычный человек, слегка поклонился и бросил им мяч.
— Слушай, — переводя дыхание, сказал я мальчишке, когда он подбежал. — Мне нужно будет далеко уехать. Мы не сможем больше встретиться. Но только не смей становиться никчёмным человеком. Даже если будет тяжко в жизни, ты всегда можешь всё исправить!
Мальчишка кивнул. Он не брал меня за руку, но по пути домой держался за полу пальто.
— Только для начала купи себе одежду. Нормальную.
18
В чёрном пальто я стоял на краю платформы и смотрел на Ёнэдзаву.
Я проверил в кармане нож и сделал вид, будто читаю газету. Ёнэдзава смотрел на группку смеющихся детей. Когда мимо прошла женщина, он проводил её взглядом. Глядя вниз, он двинулся вперёд, столкнулся с мужчиной в костюме, не извинившись, направился дальше. Поезд подъехал к платформе, я сел в один вагон с Ёнэдзавой. Людей было много, но не так, чтобы плотно прижаться к нему, поэтому, продолжая читать газету, я встал немного поодаль. Опустив вниз обе руки, Ёнэдзава прислонился спиной к дверям, чтобы удержаться в качающемся вагоне.
На Икэбукуро вышло много людей, но вошло ещё больше. В последнюю минуту в вагон ворвалась группка старшеклассниц в тренировочных костюмах, стало тесно. Я понял, что это мой шанс, свернул газету и приблизился к Ёнэдзаве. Однако он двигался к девочкам, бросая на них взгляды и прищёлкивая языком. Пробираясь в набитом вагоне, Ёнэдзава привлекал к себе внимание. Он подошёл совсем близко и стал рассматривать школьниц. Не заговаривал, не трогал, а просто стоял и смотрел в упор.
Я понял, если начну двигаться сейчас, то это будет бросаться в глаза, и ждал следующей станции. Пассажиры почти не выходили, мало кто входил. Я медленно придвинулся к Ёнэдзаве и встал за ним. Одна из девчонок постоянно переминалась, словно ей было тяжело стоять. Я зажал пальцами левый край его пальто. Старшеклассница, чтобы Ёнэдзава к ней не прикасался, попыталась втиснуть между им и собой сумку, в этот момент Ёнэдзава покачнулся, а я ножом сверху донизу аккуратно разрезал пальто по боковому шву. Однако до внутреннего кармана так и не добрался. Я сделал медленный вдох. Воздух был тяжёлым, становилось жарко. Ёнэдзава перевёл взгляд на сумку, которая оказалась между ним и школьницей, и, словно изменил свои намерения, просто смотрел на девчонок. Он стал щупать рукав своего пальто. Судя по направлению взгляда, я понял, что через несколько секунд он обнаружит прорезь. Я задержал прерывистое дыхание, вытянул левую ногу и легонько пнул ботинком ногу старшеклассницы. Она вздрогнула, вскрикнула и медленно обернулась к Ёнэдзаве. Его тщедушное тело слегка покачнулось от неожиданности, в этот момент я ещё раз вставил нож в боковой шов пальто. Пальцами левой руки я приподнял ткань и попытался разрезать внутренний карман. Самым кончиком ножа я медленно прошёлся по ткани. Я удерживал нож между большим и указательным пальцами, а средним и безымянным схватил конверт. В этот момент дрожь пробежала от пальцев к плечу. Сдерживая волнение, я вытащил конверт. Конверт Ёнэдзавы, который я видел сейчас краем глаза, и конверт, переданный Кидзаки, выглядели по-разному. Я подумал, что ситуация становится всё хуже и хуже и я опускаюсь на дно. Из-за страха старшеклассница больше не шевелилась, между тем поезд подъехал к Синдзюку.
Наблюдая за Ёнэдзавой, который сделал первым шаг на платформу, я вытащил конверт. Поддельный конверт был зелёный с белым, а этот — обычный коричневый. Пальцы чуть дрожали; посмотрев на свет, я обнаружил, что внутри ещё один конверт. Открыв коричневый конверт, я увидел такой же зелёно-белый с названием компании, как тот, что мне дали. Я вздохнул с облегчением, но настоящий конверт оказался потемневшим и потрёпанным. Разница между ним и подделкой, новой и яркой, была очевидна. Огромные здания стояли вдоль платформы плотной стеной. Я почувствовал головную боль и с сомнением последовал за Ёнэдзавой.
Он воспользовался восточным выходом и, покинув станцию, шагал в толпе людей. Увидев группу вызывающе одетых женщин, он остановился. Когда Ёнэдзава обернулся, я почувствовал, что вот-вот встречусь с ним взглядом. Я вернулся к станции и купил в киоске банку кофе. Я уткнулся лицом в стеклянную стену рядом со входом, повернувшись к толпе спиной. Сделав глубокий вдох, я вытащил телефон и набрал номер Ёнэдзавы, записанный на бумажке. Пот, сползая по лицу, достиг подбородка.
Издалека я видел Ёнэдзаву на площади перед универмагом «Alta». Похоже, он разговаривал сам с собой, потому что люди с удивлением оборачивались на него. Он хлопал себя по бокам, оглядывался по сторонам и, наконец услышав звонок, потянул руку к карману. Сняв трубку, он прерывисто дышал.
— Ёнэдзава?
Ответа не последовало.
— Я спрашиваю, это Ёнэдзава? Говори!
— Кто это?
— Конверта нет?
Ёнэдзава издал какой-то нечленораздельный звук. Приложив трубку к уху, он двигался в моём направлении, но затем остановился и стал оглядывать людей на площади. Мне совершенно не хотелось лично договариваться о сделке с человеком, у которого в кармане был пистолет.
— Можешь не оглядываться. Я не так близко. Смотрю на тебя в бинокль с одного из зданий.
— Ты кто?
— Не важно.
Он подошёл чуть ближе, я отодвинулся от стекла, которое стало запотевать. Мимо промелькнул человек, по внешнему виду которого можно было предположить, что это полицейский в штатском.
— Ты знаешь, это очень странная идея — носить при себе такие вещи, зашив в пальто. Меня кое-кто попросил забрать это у тебя. Но я не уверен, что получу у этих ребят своё вознаграждение, потому передумал. Я слышал, этот конверт стоит денег. Он тебе, наверное, нужен? Я не знаю, почему такой дрянной конверт настолько важен. Если хочешь получить его обратно, отвечай!
— Кто эти люди? Из той компании? Или Яда?
— Не собираюсь отвечать.
— Я тебя убью.
Несколько человек обернулись на Ёнэдзаву, он, слегка подволакивая ногу, продолжил движение. Я направился внутрь станции и через неё прошёл в универмаг.
— Отвечай! — настаивал я.
— Чёрт. Так и знал…
— О чём?
— Я так и знал, что за мной охотятся. Да чтоб вас всех! Поэтому и не хотел выходить.
— Будешь много болтать, выброшу конверт.
После этих слов Ёнэдзава замолчал. Я вошёл в туалет и заперся в кабинке.
— Во-первых, что там внутри? — продолжил я.
— Да пошёл ты!
— Не скажешь?
— Они меня убьют. Верни конверт!
— Я его сожгу.
Ёнэдзава опять промычал что-то невнятное.
— Пожалуйста! Чёрт… Верни!!!
— Я его намочил.
— Что?!
— Немного разлил кофе. Не скажешь, тогда и документы внутри намокнут.
Я чуть-чуть смочил пальцы кофе и слегка размазал по поверхности конверта.
— Не надо!
— Ой, он сильно запачкался. Как интересно.
— Хорошо. Я заплачу тебе.
— Сейчас я его складываю.
— Послушай! Для тебя он бесполезен. Ты не сможешь найти каналы, чтобы извлечь выгоду. Я дам денег. Триста тысяч.
— Сейчас я его совсем сомну.
— Хорошо, пятьсот. Больше у меня нет. Я думаю, тебе за него обещали меньше.
Я смял все четыре угла конверта и сравнил его с подделкой. Относительно подлинника подделка стала выглядеть грязнее. Если приглядеться, можно было заметить, что центральная печать поставлена немного под другим углом, но почти в том же месте.
— Ничего не поделаешь. Мне как раз деньжата нужны.
— Ублюдок!
— Ещё слово — и я правда выброшу!
Я уже думал отдать его Ёнэдзаве, но решил, что в таком случае он с подозрением отнесётся к конверту. Покинув туалет, я прошёл мимо нескольких человек. Вернувшись на станцию, я поднялся по лестнице, ведущей к восточном выходу.
— Прямо сейчас снимешь деньги в банке и оставишь их в камере хранения перед турникетами на линии Маруноути возле восточного выхода. Ключ положи с правой стороны в лоток выдачи автомата с напитками, рядом с киоском. Сегодня, не знаю уж почему, тут бродит несколько полицейских в штатском. Поэтому без фокусов!
— Полицейские?
— Но это не важно. И не вздумай следить, кто подойдёт к камере хранения. Сразу же вернёшься на площадь и будешь стоять там. Мне отсюда хорошо тебя видно. Как только замечу, что ты на площади, конверт положат в ту же камеру. И ключ будет там же, в автомате. Идеально.
— Думаешь, я тебе поверю? Хочу обменяться лично.
— У тебя нет другого выхода.
Я сбросил звонок, вышел на улицу и посмотрел на Ёнэдзаву, который продолжал сжимать телефон в руке. Он двинулся с места — я издалека следил за ним глазами — и вошёл в банк.
Я изменил направление движения и оказался в зоне для курения перед универмагом «Alta». Я подумал, что уже давно не курил. Подняв глаза на экран, я увидел экстренные новости. Один из министров, выступавший с речью на западной стороне станции Синдзюку, был застрелен. Люди на улице переговаривались, диктор на экране выглядел так скорбно, будто новость касалась лично его. Ёнэдзава покинул банк, пересёк дорогу и вновь направился в сторону восточного выхода. Но, обратив внимание на собравшуюся толпу, обернулся и тоже неподвижно уставился в экран. Я отвернулся и продолжал курить. Я дождался, пока Ёнэдзава снова двинется с места, и последовал за ним.
Ёнэдзава открыл камеру хранения, что-то положил внутрь, а затем купил в автомате какой-то напиток. Заметив, что он опять озирается по сторонам, я удалился через восточный выход. Через несколько минут вышел и Ёнэдзава, он встал в середине площади и смотрел по сторонам. Я вернулся на станцию, сказал, что через десять минут конверт будет в камере хранения, и сбросил звонок. Рядом со мной прошёл высокий мужчина с телефоном, мне показалось, что это полицейский в штатском. Он исчез в толпе, что-то крича в трубку.
Я вытащил ключ из автомата, открыл камеру, там оказался конверт из банка. Внутри и правда находились деньги. Я положил поддельный конверт в ячейку, купил кофе в автомате и подложил ключ в лоток.