Розалия одарила Натку убийственным взглядом и возвестила:
– Марио, прошу в столовую, поужинаем, как говорится, чем бог послал. Наталья, живо... Ах да, она с девчонкой. Ката, ты вместо нее, подавай ужин.
За столом свекровь щебетала:
– Марио, пупсик, попробуй салат с перепелиными яйцами «Мечта евнуха». Вкуснятина обалденная! Обалдеешь сразу, как только проглотишь, – гарантирую.
– Спасибо, Розалия, вот только...
– Что? Уже обалдел?
– У меня аллергия на яйца.
– Ой, какая жалость. Тогда кушай свинину, начиненную белыми грибочками. Я все утро из кухни не вылезала, старалась угодить моему котику.
– К сожалению, у котика аллергия и на грибы.
– Да? Жуткая неловкость. Ну, угощайся рыбкой под соусом «Блю-блю-во». Японский деликатес!
– Не могу.
– Аллергия?
– Она.
– А икорки?
– Ни за какие коврижки!
– Сырка?
– Упаси боже!
– Колбаски?
– Лучше сразу умереть!
– Стрихнина?
– Что?
Саданув обалдевшего Марио по подбородку, Розалия пропела:
– Саечка за испуг и за плохое чувство юмора. От хлебушка не откажешься?
– С удовольствием.
– А хлеба нет.
– Опять шутка?
– Истинная правда! Мы его не употребляем.
– Жаль.
– Чем же ты питаешься?
– В основном кашами.
Свекровь закатила глаза.
– Знала бы раньше, наварила бы ведро манки. Это тоже шутка, котик.
А в гостиной происходило знакомство Бетины с персами Копейкиных. Кошки загнали собачонку под кресло и, грозно шипя, сверкали огромными глазищами.
Вероника вбежала в столовую.
– Дед, я кушать хочу.
– Миленькая, садись на стул. – Запыхавшаяся Наталья рухнула рядом со свекровью. – Дон Марио, у вас очень живая внучка.
– Вероника – вечный двигатель. В особняке за ней две няни не поспевают.
– Дед, у них в клетке сидит большущий попугай. Кошки обидели Бетину, она плачет под креслом, а на лестнице воняет вонючим воздухом.
Розалию передернуло.
– Мои духи стоят целое состояние!
Вероника начала мять край скатерти. Свекровь терпела. Потом Вероника разбила фужер – свекровь сдерживалась из последних сил. Ну и, наконец, когда девочка назвала ее бабушкой, Розалия не выдержала:
– Ангел мой, тебе нравятся кошки?
– Ага!
– Ты наелась?
– Ага!
– Теперь иди поиграй с кисами.
– Или поговори с попугаем, – посоветовал дед. – Розалия, он ведь у вас говорящий?
– В общем и целом – да.
Вероника унеслась. Отсутствовала девочка минут пятнадцать. За это время свекровь наврала Марио с три короба о своих якобы неземных талантах. И кулинарка-то она отменная, и вышивает, и верховой ездой увлекается.
Когда в столовой воцарилось недолгое молчание, до ушей присутствующих донесся тоненький голосок Вероники:
– Дед, я с попугаем поговорила.
– И что он тебе сказал?
– Отвали, стерва, мать твою так!
Марио поперхнулся. Розалия Станиславовна залпом осушила бокал вина.
– Наталья, уведи ребенка от клетки.
И тут появилась Вероника. Лицо девчушки было размалевано всеми цветами радуги: вишневые губы, зеленые глаза, бордовые щеки и синий подбородок.
Марио замер, впрочем, как и Катка с Натальей. Зато запричитала Розалия:
– Бог мой, она была у меня в спальне, брала мою косметику! – Станиславовна вскочила со стула. – Ну если ты мои духи разбила, я тебя сейчас в клетку посажу.
– А мне не страшно, – заявила Ника, прижимаясь к деду. – Со мной дедуля.
– Детка, за парфюм, который стоит тысячу баксов, я посажу тебя в клетку вместе с дедулей.
– Веро, как не стыдно, мы же в гостях. Зачем заходишь в чужие комнаты?
– Дед, я играла с колечками, а потом...
– С какими колечками? – Свекрища остановилась в дверном проеме.
– А там их много, в коробочке лежат.
На диване в гостиной свекровь обнаружила кольцо с топазом.
– Мои украшения! Кто тебе разрешил? Да ты... я...
Марио поспешил вмешаться:
– Розалия, ты только не волнуйся, если что-нибудь потерялось, я готов возместить убытки.
– Убытки? Да у меня драгоценностей больше, чем у английской королевы.
– Смотрите, еще одно. – Ната подняла с пола перстень.
– Все возмещу, – твердил Марио, пока Розалия Станиславовна поднималась в спальню.
Ее громкий стон разлетелся по коттеджу.
– А-а-а...
– Что? Что такое? – всполошился иностранец.
– Тебе придется здорово раскошелиться, у меня пропало кольцо с рубином, – заявила Розалия, появляясь на площадке второго этажа.
– Зачем раскошеливаться? – невозмутимо заметила Наталья. – В доме пропало-то, не на улице. Убираться буду, найду ваши побрякушки.
– Как ты смеешь так говорить, хабалка? Если Марио готов возместить, пусть возмещает. Как у тебя язык поворачивается спорить с иностранцем?
– С вашего позволения, сеньора.
– Да пошла ты вместе со своим позволением! Наш дом – как Бермудский треугольник: стоит вещи оказаться на полу, и она тю-тю... с концами. Вспомни, как из гостиной исчезла наша соседка, напомнившая мне, в каком году я появилась на свет. Нет, не найдем мы колец, они пропали бесследно.
Марио усадил Розалию в кресло, погладил по плечу и задал вполне конкретный вопрос:
– Какова сумма ущерба, нанесенного моей невоспитанной внучкой?
– Не спрашивай, – отмахивалась Розалия.
– И все же?
– Отойди.
– Я настаиваю.
– Ну если только настаиваешь. Значит, так: у меня пропала коллекция бриллиантов, шубы в количестве семи штук, золотые слитки...
– Не забудьте упомянуть виллу на юге Франции и парочку частных самолетов.
– Катарина Копейкина, ты самое гадкое и мерзкое существо на свете.
– Я тоже вас люблю. И вообще, давайте забудем этот инцидент и отправимся пить чай с тортом.
– А мои драгоценности?
– После найдем.
Вероника захныкала:
– Дед, поехали домой, мне страшно.
– Когда копалась в моей шкатулке, страшно не было, а сейчас ей, видите ли, пострашнело.
– Розалия Станиславовна, Вероника – ребенок.
Свекрища надула губы.
В срочном порядке Марио поспешил откланяться.
– Розалия, я завтра позвоню.
– Зачем?
– Встретимся в более спокойной обстановке, там, где нам никто не помешает. В безлюдном местечке, только ты и я.
– На кладбище, что ли? – Ната перекрестилась.
– Ката, долбани ее чем-нибудь тяжелым, а ты, Марио, забери свою Кретину.
– Бетину.
– Один хрен.
Закрыв дверь за итальянцем, Наталья погрустнела.
– Как нехорошо получилось, дон Марио сильно расстроился. Зря вы на девочку накричали, она не виновата.
– Очевидно, не сложатся у нас отношения с доном Марио. – Розалия Станиславовна хохотнула. – А может, и к лучшему. У него дочь, внучка... на фига мне потом по судам бегать? Нервы трепать, доказывая, что завещание подлинное.
– По каким судам, какое завещание?
– Ката, зри в корень, а не поверхностно.
– Я...
– Я – последняя буква алфавита.
Наталья нагнулась.
– А вот очередное колечко.
– Дай сюда.
Улыбаясь кончиками губ, Ната прищурила глаза:
– Розалия Станиславовна, а вы слышали такое выражение: «Что упало, то пропало, что лежит, то убежит». Намек поняли?
– А ты знаешь выражение: «Сейчас как вмажу, улетишь к едрене фене!» Поняла намек?
Протянув кольцо законной владелице, Наталья скрылась в столовой.
– Со стола убирать?
– А сама как думаешь, тупая башка?
Копейкина увлеченно рассматривала свои ногти.
Подавив тяжелый вздох, Розалия Станиславовна подошла к лестнице.
– Эх, Катка, такой налим с крючка сорвался. Скажи мне как женщина женщине, что делать, если у тебя из-под носа уплыл богатенький Буратино?
– Не знаю.
– Подумай.
– Повеситься?
В который раз за вечер в коттедже Копейкиных начался спектакль под названием «Розалия Станиславовна в гневе! Спасайся, кто может!».
ГЛАВА 11
Михаил Иванович и Галина Юрьевна Касаткины встретили Катарину как старую добрую знакомую. Восьмидесятилетние пенсионеры, проживающие в ветхом, дышащем на ладан домишке, провели гостью на терраску и, несмотря на протесты Копейкиной, начали накрывать на стол.
– Я не голодна, – настаивала Ката.
Тщетно. Седовласая Галина Юрьевна включила чайник.
– Чай не еда.
– К тому же у нас пироги, – с гордостью объявил сухонький, немного сгорбленный Михаил Иванович.
У Катки в животе заурчало. Слова главы семейства о вкусной сдобе сделали свое дело.
Раздумывая, как правильно начать разговор со стариками, с какой стороны подступиться, дабы не вызвать их гнев и немилость, Катарина пискнула:
– Староват у вас домишко, не сегодня-завтра развалится.
Галина Юрьевна закивала.
– Твоя правда, милая, скособочился совсем.
– Если б не мои годы, – со злой усмешкой пробурчал Касаткин, – вмиг бы дом в порядок привел. Да только не бывать уже этому. Девятый десяток разменял, молоток в руках не удержу.
– Валерка бы в два счета крышу починил.
– Мать, ну к чему сейчас вспоминать Валерку?
– А я его каждый божий день вспоминаю, – всхлипнула пенсионерка. – Как не вспомнить кровиночку свою? Молюсь за него, прошу Господа не оставлять мальчика нашего.
– Мать, не начинай.
Катарина положила ладонь на морщинистую руку Касаткиной.
– Галина Юрьевна, а я ведь к вам приехала, чтобы поговорить про Валерия.
Старушка встрепенулась, да и Михаил Иванович выпрямился, нахмурил густые белесые брови и как-то неестественно бойко спросил:
– А вы кем Валерию приходитесь? И известно ли вам...
– Мне все известно, Михаил Иванович, все. Знаю, что ваш сын находится в местах не столь отдаленных, что ему дали срок по ложному обвинению и возможно...
– Кто ты, дочка? – перебила Касаткина.
– Катарина Копейкина – я расследую убийство Горбачевой Виолетты Сигизмундовны.
Старики переглянулись.
– Горбачевой?