А что если попробовать поговорить начистоту? Рассказать всё как есть, попросить прощения и постараться вместе отыскать Крумма?
Невозможно начать с чистого листа, не раздав старые долги, пусть это порой весьма обременительно. Да и адрес бывшего партнёра словно сам собой всплыл в памяти. Сколько вечеров за партией в вист или "удачливое семейство"… Правда, внутри сидел червячок сомнения: будет ли Ван достаточно трезв, чтобы суметь понять? Хватит ли остатков былой дружбы, чтобы простить? Забудется ли всё сказанное при очередном запое? А вдруг он вообще переехал? В конце концов, содержать дом, пусть и небольшой, могло оказаться выпивохе не по карману.
Ладно, всё равно по дороге, можно попробовать заглянуть. Хотя что делать с диаболикой? Отнести домой — вышвырнет Юияль. Выкинуть по дороге или уничтожить — рука не поднимается, в конце концов, столько вложенных сил и денег одним махом не перечеркнуть. Так ничего и не придумав, купец решил, что разговору цветок не помешает, а там будет видно. Если уж беседа будет совсем не клеиться, он сделает вид, что просто пришёл подарить зонт взамен сломанного, чтобы не оставаться в долгу, а об остальном попросту умолчит.
Несмотря на то, что стены знакомого дома заметно обветшали, а дорожка, ведущая от калитки до крыльца густо поросла травой, владелец оказался на месте. Увы, как Бухтияр и опасался, утро для Айселя началось с глотка горячительного, а, может, уже и не одного.
При виде бывшего друга, он просиял, но почему-то назвал его Томом, и спросил, когда они отправятся к Сеймуру подписывать контракт. Лучезарно улыбаясь, словно и не было всех этих лет с момента, как пути друзей разошлись. Сапога с цветком хозяин дома словно бы не заметил, а на протянутый зонт ответил мечтательной полуулыбкой, неопределённо махнув рукой куда-то в сторону.
Видеть приятеля в таком состоянии невыносимо, а участвовать в беседе — тем более. Бухтияр неловко пристроил "подарок" в углу прихожей и, отделавшись общими фразами, позорно сбежал, плотно прикрыв за собой дверь, пока собеседник не опомнился.
Но у калитки внезапно столкнулся с тем, кого увидеть точно не ожидал.
Фелим! Собственной персоной! Что он тут забыл?!
Рыжеволосый кузен Юияль, притворив за собой створку калитки, повернулся и сделал шаг по дорожке, ведущей к дому. Сначала он было холодно кивнул идущему навстречу торговцу, собираясь пройти мимо. Но при виде белого бутона среди пёстрых листьев внезапно вскипел, потеряв самообладание:
— Когда же ты, мьярд грёкнутый, наконец, сдохнешь?! Я втрюхал рутрову кучу денег шердам Пустоши за это мьярдово растение, а ты всё никак не подыхаешь! Да ещё и браслет обратно раздобыл, все усилия насмарку!
Шердам?! Добытчикам редкостей из Запретной зоны? Так диаболика не просто редкое, но ещё и контрабандное растение? Мутировавший вид из Пустоши?! Именно об этом предупреждал Аруна, когда назвал её не изменчивой, а… как там… Ультима? Рутров кармоправ, почему бы ему не говорить такие вещи в открытую вместо туманных намёков? Или… он хочет, чтобы собеседники догадывались сами?
Бухтияр подумал о том, что за последнюю неделю он уже дважды открыто расхаживал по улицам Сантерры в обнимку с цветком, ввоз которого в королевство категорически запрещён, и его замутило. И почему Аруна об этом не предупредил, опять эти его штучки насчёт свободы выбора и действий? Да кому нужна эта свобода, если вопрос касается безопасности?
— Сам ты мьярд! Я знаю, что ты хотел провернуть с Юияль, я слышал запись твоего разговора с мерзавцем Марко! — торговец пошёл в ответное наступление, тесня собеседника к калитке. Но тот не собирался сдаваться:
— Грязный людин, втёршееся в доверие к Аршу Сеймуру! Если бы не ты, я бы уже стоял во главе семейства! А твоей драгоценной жёнушке ничего бы не грозило. Родила бы наследника и занималась какой-нибудь женской ерундой, не вмешиваясь в мужские дела. У вас, как я погляжу, ребёночка-то за все эти годы так и не появилось. Что, твоя недвижимость так и не встала, а, Бухти? Оставил бы это дело мне, раз сам не способен!
Купец, из-за разницы в росте смотрящий на Фелима снизу вверх, ощутил неодолимое желание вмазать мерзавцу так, чтобы тот заткнулся навсегда. Но одновременно с этим осознал, что скорее сам будет избит, чем нанесёт хоть какие-то значимые повреждения ненавистному "кузену". Да и с цветочком в руках особо не повоюешь. И всё же, всё же!
Но, не успел он ринуться в атаку, как дверь дома за его спиной распахнулась, и на шум выглянул Айсель и побежал навстречу новому гостю с радостным воплем:
— Принёс, наконец!?
Да что, Рутра побери, тут происходит?! Какие дела могут быть у бывшего компаньона с этим негодяем? И что он должен был принести?
Ловко обогнув Бухтияра, Айсель схватил опешившего от такого напора гостя за руки, и не обнаружив в них ничего, кинулся его бесцеремонно ощупывать. Поведение, которое не укладывалось ни в какие рамки приличия, окончилось тем, что из правого кармана кафтана выпала плоская жестяная коробочка.
Опомнившийся при виде коробочки Фелим окончательно озверел, грубо оттолкнул Айселя в сторону, и кинулся поднимать пропажу. Но не успел. Бухтияр, несмотря на свою комплекцию, шустрым колобком метнулся вперёд, подставил сопернику подножку и первым перехватил коробочку, чуть приоткрывшуюся при падении.
Внутри по бумажной подложке перекатывались овальные пилюли лавандового цвета, пахнущие сиренью и жжёным сахаром. Какой знакомый запах! Точно такие же таблетки были у родителей Юияль. Насколько помнилось, принимали их постоянно, ни одна трапеза не обходилась без "средства для улучшения пищеварения". Мерзавец Фелим! В сознании Бухтияра мгновенно сложился ещё один кусочек единой картины: поведение приятеля, утратившего ясность рассудка, как две капли воды повторяло внезапный старческий маразм старших Сеймуров. Так, получается, это всё неспроста?! Эта тварь сознательно подкармливала отравой собственных родных, надеясь прибрать к рукам состояние Сеймуров?! Конечно, надо ещё обратиться к целителям с образцом, пусть тщательно всё проверят, но чутьё подсказывало торговцу, что он не ошибся.
Хорошо ещё, Арш успел написать завещание, оставляющее всё единственной дочери, пока ещё был в здравом уме. И вдвойне хорошо, что он успел купить титул барра. По законам Аридита, право наследования в младших дворянских родах передавалось исключительно по женской линии, в отличие от простолюдинов, вольных передать имущество любому родственнику.
Ошарашенный внезапно открывшимися обстоятельствами, Бухтияр утратил весь боевой задор. Фелим тут же попытался воспользоваться моментом, потянувшись за коробочкой. Что делать? Удержать одновременно цветок и коробочку не выйдет, чем-то одним придётся пожертвовать. А, была не была!
— Забирай своё обратно, мне чужого не надо, — выпалил купец, всучив наглому мерзавцу сапог с диаболикой. С каждым чётко проговоренным словом словно рвались невидимые связи, соединяющие его с цветком. Тогда как Фелим, напротив, словно против своей воли потянулся к растению, чей бутон как раз начал медленно разворачивать свои белоснежные лепестки, чуть тронутые по краям голубизной.
Сквозь тучи, наконец, пробился первый настоящий луч солнца, и трое людей, стоящих вокруг цветка, завороженно смотрели, как льдисто-сахарная поверхность лепестков вспыхнула мириадами сверкающих искр. Первым опомнился Фелим, в чьих руках оказался горшок из сапога. Сорвав с себя кафтан, он осторожно укутал диаболику, спрятав от посторонних взоров, и, больше не обращая ни на кого внимания, вышел за калитку. Останавливать его не стал ни замерший неподвижно Айсель, ни Бухтияр, ощутивший, как остро и сильно закололо под ложечкой, будто он только что пробежал, не останавливаясь, несколько кварталов.
Сложно сказать, сколько прошло времени, прежде чем оба опомнились. Первым, как ни странно, пришёл в себя Айсель, попросив отсыпать ему хотя бы половину принесённого. Поколебавшись, Бухтияр вытряхнул из коробочки с пяток пилюль. Больше давать не хотелось, пока не станет понятно, как они действуют. Но и отказать совсем побоялся: неизвестно что учудит приятель, не получив желаемого.
Заполучив заветные таблетки, страдалец тут же заглотил одну, пряча остальные во внутренний карман, и тут заметил обручальный браслет на запястье Бухтияра, выглянувший из-под задравшегося рукава кафтана.
— Ого! А я совсем недавно такой видел! Лекарь, которого приводил Фелим, случайно достал из поясной ташки вместо коробки пилюль браслет! — Айсель захихикал, вспомнив произошедшее, — аптекарь почему-то жутко смутился, видимо, стеснялся. Спрятал, конечно, сразу, пробурчал, что не привык, дескать, к свадебным оковам. Но знаешь, что самое забавное? Его браслет выглядел точь-в-точь как твой! Может, у него ещё и жена на Юияль похожа? У тебя случайно нет брата, которого зовут Иршируи?
Иршируи… Ир-Ша Раи?! Бухтияр почувствовал, как его сердце забилось быстрее, уже в который раз за сегодняшний день. Расспросив, как выглядел выписавший отраву "лекарь", купец лишь подтвердил свои догадки: к его другу приходил тот самый специалист по магическим растениям, ради зелья которого пришлось заложить скупщику шкатулку с обручальными браслетами.
Жаль, что доказательств у купца почти не прибавилось — кроме пилюль неизвестного состава, ничего на руках не осталось, а свидетель из Айселя не ахти. Путаные и сбивчивые объяснения выпивохи не каждый расшифрует. Да и сказанное в сердцах Фелимом не тянет на чистосердечное признание, хотя вполне может протянуть недостающую ниточку связи между заговорщиками. Вот только… впутывать семью в официальные разбирательства не хотелось. Может, попробовать самому осторожно выяснить, где сейчас находится фальшивый аптекарь? Если он ещё в городе, тогда переговорить с особистами, а если нет…
Кто знает, вдруг следователям не удастся допросить поставщика с "лекарем", и тогда сам Бухтияр окажется под подозрением, как заметающий следы. Да, есть контракт на покупку пряностей, и покушение сорвано, но вдруг решат, что торговец просто передумал, испугавшись, и теперь пытается отвлечь внимание от истинных виновников? А если так, то и до допроса с участием гильдии менталистов может дойти. Не приведи Индр!