не так. Но драгоценный "лотос" оказался на месте, и девушка махнула на странность рукой.
Когда произошла кража, Тори не на шутку перепугалась, но не подала виду. Если это и впрямь Леон, то места наследницы ей не видать, как собственных ушей, пусть даже ничего плохого она и не сделала — всего лишь показала монету, которую не собиралась красть. А если не он, то и впрямь ни о чём таком говорить не стоило. Собравшись с духом, девушка продумала, как ответить на вопросы мага так, чтобы не солгать. Выдержала проверку. И, чтобы развеять опасения, пригласила к себе юношу, не дожидаясь очередной встречи. Тот отказался, сказав, что у него срочное дело, но завтра он обязательно придёт. Как раз в тот день госпожа Мейдж снова буйствовала, обыскивая всё подряд. Девушка, опасаясь, что рисунок с монетой, который Леон забыл унести с собой, будет обнаружен. И украдкой успела его сжечь, смыв пепел в уборной.
А когда они с Леоном встретились на следующий вечер, тот был сам на себя не похож. Тут же признался, что позаимствовал монеты, извинился за обман и пообещал всё исправить сразу, как закончит исследование. Говорил, что обнаружил нечто важное, способное изменить всю жизнь не только их самих, но и королевства в целом. А потом, внезапно успокоившись, предложил Тори испытать на себе один древний ритуал. Дескать, монеты не просто монеты, а могущественные артефакты, с помощью которых можно мгновенно научиться всему тому, что знает и умеет другой человек. Если Тори наденет маску и пожелает иметь всё, чем обладает Иннуар, то сможет всего за один раз освоить все навыки соперницы. И больше не придётся корпеть над скучными книгами каждую ночь. Тори, поддавшись на горячие уговоры, сама не поняла, как согласилась. Она до конца не верила, что ритуал сработает, но решила поддержать игру.
Леон показал ей странную белую маску с прорезями для глаз, которую принёс с собой, словно не сомневаясь в согласии девушки. Маска не имела отверстия для рта и крепления для лент, её нужно было держать зубами за золотой штырёк, который торчал с внутренней стороны на месте рта. Усадил на кровать, помог надеть маску, дал в руки украденные монеты, по две в каждую ладонь. И сказал закрыть глаза и представить себя на месте Иннуар. Дескать, так будет проще заполучить нужные умения и способности. В последний момент Тори едва не пошла на попятную, почувствовав жар в висках и какое-то странное головокружение, но Леон убедил её продолжить, уверяя, что это совсем не страшно и не больно.
Ритуал закончился, Тори с облегчением избавилась от маски. Новых знаний в голове не прибавилось, но и страшного ничего не произошло. Вот только возлюбленный был весьма разочарован. Бормоча, что где-то в расчётах закралась ошибка, он забрал монеты, маску, пообещал прийти на следующий день после того, как свяжется с заказчиком. И пропал. Зато утром Тори осознав, что проснулась в постели Иннуар в её теле, пришла в ужас. Она с трудом притворилась, что не понимает, как всё это произошло, собираясь при первой же возможности отправиться к Леону и потребовать объяснений. Хотя не знала пока, как всё это провернуть. После того, как хозяйка воспользовалась уже знакомой девушке монетой, сознание вернулось обратно. Но их с Иннуар посадили под арест, а сил терпеть уже не было. И тогда Тори, чтобы сбежать, провернула фокус с зеркалом. Травить свою бывшую подругу она не собиралась, просто хотела усыпить, а снотворное ей, как и механическую змейку, подарила когда-то давно одна из клиенток, имеющая весьма странные привычки. Змейка, как живая, слушалась самых простых команд и была для Тори кем-то вроде домашнего питомца, раз уж живых зверушек в заведении держать не одобрялось.
Воспользовавшись тем, что слуга ненадолго отлучился в уборную, девушка подсунула змейку за зеркало и приказала той развернуться, двигая раму так, чтобы вернувшийся на своё место наблюдатель увидел в зеркале на второй половине кровати спящую Иннуар. А сама выскользнула через окно во внутренний дворик, едва разминувшись с вернувшимся охранником. Когда откроется дверь, змейка должна была снова свернуться в клубок, чтобы зеркало заняло прежнее положение: девушка собиралась вернуться незамеченной обратно, зная, где хозяйка хранит ключи от пристройки.
Вот только всё пошло не так, как задумано. Леон и впрямь оказался в библиотеке, но возлюбленной не сильно обрадовался. Усталый и взвинченный, он что-то лихорадочно писал на листах бумаги и хотел побыстрее выпроводить девушку. Но, услышав о том, что произошло утром, выкрикнул что-то непонятное, схватил Тори в охапку и принялся радостно кружить. Это было… было… что же именно он кричал?
— Отсроченный обмен, — шёпот Аруны, который бесшумно, как призрак, возник за спиной у девушки, прозвучал тише дуновения ветра.
Тори неуверенно оглянулась, помотала головой, словно сомневаясь в собственном рассудке, и продолжила:
— Так вот, он сказал, что сработал какой-то отсроченный обмен. Монет не хватило, и перенос прошёл с задержкой на шестнадцать часов, ровно половина суток. А затем принялся спрашивать, буду ли я его по прежнему любить, если он изменится, очень-очень сильно изменится. И вот тогда мне стало страшно по-настоящему. До этого там, с маской, была всего лишь игра. Но когда я проснулась в облике Иннуар…
Девушка замолчала, закрыв лицо руками. Видя, что продолжать она сама не собирается, Кэйто мягко её подтолкнул:
— Так что ты в итоге ему ответила?
Тори вскинула голову, сверкнув глазами.
— Я влюбилась не в безумца-артефактора, ставящего на мне эксперименты! Мне дорог был милый и добрый юноша, который ценил меня за то, какая я есть. Конечно же, я отказала! Сказала, что признаюсь во всём госпоже и потребовала немедленно вернуть монеты, пока не стало слишком поздно. А он ударил меня! Ударил, как надоедливую псину, которая тявкает под окном! И оставил здесь подыхать! Ненавижу!
Она выкрикнула последнее слово и разрыдалась в голос.
Аруна жестом поманил к себе Кэйто, приглашая того вернуться к подсобке. Дознаватель, секунду поколебавшись, поспешил вслед. Привычки кестреля советовали не оставлять плачущую девушку без присмотра, но если Хранитель спокоен, значит, всё идёт так, как и должно быть.
У двери в подсобное помещение Аруна сообщил, что просмотрел все бумаги и нужные отложил, намереваясь забрать их с собой.
— Навестите меня в моём особняке через пару дней. К тому времени я как раз успею подготовить подарок для одного хитроумного лиса. Вот только перед этим нам стоит довершить начатое нашим безумным исследователем.
Кэйто подумал, что, кажется, начинает понимать недомолвки Хранителя с полуслова. И пинком послал чашу в полёт на груду оставшихся в подсобке бумаг, захлопывая дверцу.
— А теперь разбегаемся!
И Аруна, сверкнув глазами как озорной мальчишка, пустился бежать, ловко огибая стеллажи. Обернувшись перед тем, как исчезнуть из виду, он ухмыльнулся и выкрикнул:
— Кто последний, того и Тори!
Кэйто вздохнул, вернулся за оставленной девушкой и, ухватив её под локоть, потащил к служебному выходу. Не преминув напомнить, чтобы провинившаяся вела себя тише воды ниже травы. По крайней мере, до тех пор, пока они оба не окажутся под крышей "Затейницы Джеймисин". А там пусть с ней разбирается госпожа Мейдж Сирил.
2.4 Иллюзия убийства
Бравый ночной охранник "Затейницы Джеймисин", с нетерпением ожидавший утренней смены, даже не вздрогнул от очередного женского крика, разлетевшегося на весь этаж. Что с них взять, бабы и есть бабы. Сначала у одной четыре монеты из тайника украли. Потом две других перепились до потери сознания. То ли дело его приятель, служащий в городской страже. Там такие дела расследуют, что ух! А тут… Скукота.
Он отлепился от стены, которую лениво подпирал, и пошёл проверять, что случилось на этот раз. Услышав, как хлопнула дверь спальни владелицы, ускорил шаг, а в конце даже перешёл на бег. В конце концов, деньги ему платят не за то, чтобы сапоги простаивал.
Крик доносился из комнаты новенькой ночной пташки. Кричала служанка. Как там её имя, кажется, Тьярви. Нет, не служанки, не хватало ещё всех подряд прислужниц запоминать. Тярьви — так звали рыжую северянку, что две месяц назад появилась в "Затейнице" и только-только закончила обучение. Когда там должен быть её первый приём? Сегодня?
Охранник и сам засматривался на своенравную девицу, которая и впрямь напоминала взъерошенную северную белку и отличалась от прочих девушек не только дикой необузданной красотой, но и повадками. Живая и непосредственная, она как губка впитывала в себя всё, чему её обучали, с одинаковым интересом пробовала вино и горькую каву. Причмокивала, наслаждаясь терпким вкусом виноградной лозы. Плевалась невкусной коричневой жижей, которую могут пить только ничего не понимающие в хороших напитках южане. Девственницей она не была, и в отношениях с противоположным полом ничего зазорного не видела — там, где она жила ранее, такое даже приветствовалось: женщин было много, а мужчин мало, да и те, в основном, старики и дети.
Она даже стражникам вовсю строила глазки и смеялась, широко открывая рот и показывая зуб со щербинкой. Но этот неправильный кривой зуб даже как-то по-своему ей шёл, непостижимым образом добавляя очарования.
Вбежав в опочивальню Тьярви, охранник окинул взглядом комнату и сразу понял, что глубоко и жестоко ошибался. Бабскими истериками тут и не пахло, тут пахло самым настоящим убийством. Или, точнее сказать, убийством и самоубийством сразу.
У входа, приложив руки к щекам, истошно орала служанка. На полу перед ней, чуть дыша, в луже рвоты слабо стонал единственный сын почтенного градоначальника Бартоломео Рицхе, а на кровати ничком распростёрлось неподвижное тело смешливой Тьярви. На полу рядом с мужчиной стояла початая бутыль вина и опрокинутая чаша, из которой выпала соломинка. Вторая опустевшая чаша стояла прямо под женской ногой, безжизненно свешивающейся с кровати.
Охранник тут же взял дело в свои мужские руки. Срочно отправил дуру-служанку за лекарем, приподнял голову постанывающегоБартоломео и подпихнул под него подушку, стащенную с кровати. Не хватало ещё, чтобы бедолага до прихода лекаря рвотой захлебнулся. А затем, печально вздохнув, бережно накрыл покрывалом неподвижное тело Тьярви. И, гордый своими действиями, повернулся встретить хозяйку, стук каблучков которой раздавался уже у самого входа.