У входа в лечебницу с привратником вовсю скандалил младший господин Рицхе, требуя срочно арестовать "злокозненного гада". Лекарь попытался его утихомирить, но пышущий негодованием Бартоломео не сдавался.
— Казнить его надо, а не лечить! Этот рутров прихвостень пытался меня убить! А перед этим украл тело! А ещё, а ещё отравил!
Кэйто усадил свою спутницу, которую вёл под руку, на ближайший стул, и тут же вмешался в разговор. Поддакивая в нужных местах, возмущаясь, качая головой и сетуя на нерадивость лекарей, он искусно снимал с юноши гнев и раздражение.
Привратник с лекарем, спихнув скандалиста на неожиданного помощника, откровенно обрадовались. Душевная болезнь сына самого градоначальника — совсем не то, что бредни одинокого библиотекаря. А тут, глядишь, обойдётся. Может, парень просто перепил.
Кэйто, тем временем, слово за словом, ухитрился убедить Бартоломео отправиться вместе с ним и госпожой Мейдж Сирил, которая по счастливой случайности оказалась тоже здесь, в "Затейницу Джеймисин".
Дескать, чем принимать решения на жаре под горячую руку, лучше сначала отдохнуть, расслабиться, выпить прохладительных напитков. А "этот подлец" всё равно никуда отсюда не денется, охрана в лечебнице не хуже, чем в тюрьме, а условия ничуть не лучше. Да ведь господин Рицхе и сам это знает совсем не понаслышке.
Госпожа Лянь, проследовав за оживлённо беседующими господами в кабус, поневоле восхитилась. Такое умение обращаться со словами доступно не каждому, а у кестреля оно оказалось отточено до совершенства.
Всё так же легко и играюче Кэйто продолжил управлять беседой и в отдельном кабинете "Затейницы Джеймисин". Фрукты, прохладительные напитки, вино… Девушки да, тоже будут, ну чуть попозже, ведь так интересно, что же всё-таки произошло с уважаемым господином.
В итоге Бартоломео Рицхе сначала засомневался, а затем и окончательно уверился, что все эти события ему привиделись. Кэйто удалось невероятное: убедить юношу, что он, попробовав запрещённое заморское зелье, перебрал. И чтобы скрыть от отца свой проступок, подговорил ночную пташку разыграть отравление. Но теперь ему стало жаль невинно пострадавшую пташку, и он хочет чистосердечно признаться.
Чтобы поддержать юного господина, Кэйто лично отправился сопроводить его к отцу, оставив "госпожу Мейдж Сирил" отдыхать.
Госпожа Лянь, вернувшись в кабинет, ещё раз обдумала открывшуюся в результате рассказа Бартоломео картину, а помнил юноша не так уж и много.
Помнил, как проснулся в незнакомом месте, ни и отправился домой. Скандалил у ворот, переполошил всех зевак и был тут же отправлен в лечебницу. Там пытался протестовать и оказался связан. Потом его чуть не задушили. Потом напоили какой-то гадостью, привели жрецов, долго и нудно читали молитвы. А когда жрецы, наконец, удалились, и ему удалось уснуть, кто-то больно стукнул его по лбу, отчего юноша проснулся. И сначала было решил, что продолжает бредить: перед ним на груди сидел огромный рыжий кот и подмигивал одним глазом. Когда проснулся во второй раз, кот исчез. Но лоб по-прежнему болел и горел огнём, настроение было ужасным, и Барти решил отправиться восстанавливать справедливость.
Госпожа Лянь вспомнила историю с Иннуар и Тори. И подумала, что знает, что именно и почему коснулось лба юноши. И Кэйто прав. Лучше заставить господина Бартоломео поверить в то, что никакого обмена отродясь не было.
А ещё настало время проститься с Мейдж Сирил.
Владелица "Затейницы Джеймисин" в последний раз прошлась по своему заведению. Поболтала с ночными пташками. Выпила чашечку ароматной кавы с Иннуар. Вернула наперснице лотосовый ключ и сказала, чтобы та завтра утром заглянула в тайник. И заперлась у себя в кабинете, наказав, чтобы её ни под каким предлогом не беспокоили.
Завещание составить оказалось просто. Иннуар прекрасно справится с ролью новой хозяйки, девушка это уже доказала.
С прощальными письмами для каждой из девушек оказалось сложнее, но, в конце концов, Мейдж с этим справилась.
Настало время для госпожи Лянь.
Достав из шкафа дорогое имперское иньфу с красно-золотыми отворотами, она переоделась. Самостоятельно сделала высокую церемониальную причёску. Положила в тайник письма и завещание, достала две нефритовые шпильки, которыми украсила причёску.
Никем не замеченная, спустилась на первый этаж и переступила порог "Затейницы Джеймисин" с тем, чтобы больше никогда не вернуться.
Седьмой дом на Сумеречной улице грабители обходили стороной. Впрочем, не только они. Добропорядочные жители Сантерры старались держаться подальше от живой изгороди, обрамлявшей каменные стены ограды. Даже случайные прохожие ускоряли шаг, проходя мимо ажурных ворот, сквозь которые виднелась ведущая ко входу в особняк дорожка, выложенная гладким тёмно-серым камнем. То ли опасались лишний раз взглянуть на крыльцо, которое охраняли виверры, вытесанные из гранитного гнейса с таким мастерством и детализацией, что казались почти живыми. То ли игра теней в заросшем полудиком саду вызывала из подсознания образы пугающих странных существ. То ли причина крылась в самом хозяине, о котором ходило множество разных слухов. Вот только очевидца, готового поделиться подробностями знакомства, и днём с огнём не сыскать.
Но слухи ходили, и все разные. Одни говорили, что в особняке проживает прекрасная леди, которая смертельно больна и поэтому не выходит из дома, а окна второго этажа всегда зашторены наглухо. Другие уверенно называли владельца дома молодым господином по особым делам, связанным с империей Индорра́т, главным соперником королевства Ариди́т. Третьи заявляли, что здание принадлежит могущественному магу, но сам он там не живёт, а за хозяйством подрядил присматривать дальнего родственника. Вроде бы этот родственник тоже обладал каким-то талантом, но никто толком не мог сказать, каким именно.
Пройти по неосвещённой дорожке меж теней дикого сада, подойти к двери, охраняемой вивернами, и трижды стукнуть бронзовым дверным кольцом о медную пластину обшивки. Громко и открыто, без опасений, что услышат или заметят соседи. Каждый, кто ступал на тропинку из серого камня, ведущую от ворот к крыльцу, становился таким же неприметным, как и хозяин дома. По крайней мере, до тех пор, пока не возвращался обратно на освещённые лантернами камни мостовой. И не имело значения, принял ли владелец гостя, или двери так и оставались неприступно сомкнутыми — визит каждого посетителя особняк сохранял в тайне. Пробиться силой не пробовал ещё никто: как-то враз становилось понятно, что если не судьба по доброй воле, то поперёк и подавно не стоит.
Госпожа Лянь зашла за знакомую калитку и поразилась. Несмотря на то, что лето ещё не перевалило за середину, ветви яблонь ломились от спелых ароматных плодов, которые должны были появиться не раньше осени.
Но, возможно, время по соседству с особняком Аруны и впрямь текло несколько иначе.
Женщина не удивилась, обнаружив по правую руку от себя Кэйто — не сговариваясь, они прибыли одновременно.
Стучать в дверь не потребовалось, на пороге их уже поджидала Эмили в съехавшем набекрень чепце.
— Замечательно! — обрадовалась она гостям, отряхивая о передник перепачканные в муке руки. — Я как раз отнесла наверх чай с яблоневым пирогом, пирог ещё тёплый, я только замесила тесто.
Она спиной шагнула в глубины дома и скрылась из виду.
Гости поднялись вверх по уже знакомой винтовой лестнице, на этот раз Кэйто шёл впереди.
Аруна, в одной рубашке и брюках, без своего неизменного кафтана и шейного платка сидел на краю стола, покачивая ногой, и прихлёбывал из чашки с белыми фениксами ароматный чай.
— Проходите, пирог ещё горячий. Думаю, даже в империи не найдётся таких ароматных яблок, как в моём саду, а у Эмили просто золотые руки.
Госпожа Лянь выбрала одно из кресел с уютной спинкой, а Кэйто предпочёл стул, и все трое воздали дань кулинарному искусство Эмили.
На бледное лицо госпожи Лянь, наслаждающейся ароматным джемом из яблок, потихоньку возвращался румянец, и она сама чуть расслабилась, откинувшись на спинку кресла.
Когда экономка забрала опустевшее блюдо и чашки и удалилась, все трое немного посидели в молчании.
— Знаете, прощаться оказалось не так сложно, как мне казалось. Суть здесь, — Она приложила руку к затылку, где под волосами притаился знак лотоса.
И продолжила:
— Я надеюсь, что у меня получится выполнить долг до конца и очистить имя моего отца. Но, к сожалению, монеты мы теперь никогда уже не увидим.
— Почему нет? — пожал плечами Кэйто.
Он подошёл к Аруне и ссыпал тому в ладонь четыре золотых имперские монеты с шестилучевыми звёздами.
— Я хочу выкупить у вас белую маску Феникса. Если этого недостаточно, скажите, что ещё от меня требуется?
Аруна сжал ладонь и вернулся к своему столу. Заглянув в верхний ящик, ссыпал туда монеты и вытащил знакомый свёрток с накидкой.
— Рассказ, как вы отыскали монеты, и сведения о двух людях, которых я спрашивал чуть ранее. А хранительница маски должна завершить начатое.
Кэйто снова пожал плечами.
— Всё оказалось довольно просто, но Темурф наверняка вам всё уже рассказал.
— Считаешь, что коты умеют разговаривать? — Аруна внезапно перешёл на ты, и кестрель понял, что вышел на новый уровень доверия между ними.
— Не все. И не так, как люди. Но кот, который сумел пробраться в спальню сына градоначальника, стащить у него кошелёк с ценными монетами и врезать одной из этих монет прямо промеж глаз знатной особы, вполне может поведать о своих подвигах.
Госпожа Лянь удивлённо ахнула:
— Тэмурф?!
— Он самый, — подтвердил Кэйто, — По словам доверенного слуги, Бартоломео, до того, как сбежать из дома, вёл себя тихо. Собирался вздремнуть, спрятав под подушку кошелёк. Когда слуга хотел переложить кошелёк в стол, остановил его, сказав, что там памятный подарок от дамы, и он не хочет ни на секунду с ним расставаться. Слуга не настаивал. Но когда зашёл проведать господина, то увидел у него рядом с подушкой серого полосатого кота. Кот уже выт