янул из-под подушки мешочек и стащил на пол, но, увидев слугу, зашипел. И вместо того, чтобы удрать, порвал кошель, и метким ударом задней лапы запулил эту самую монету прямо в лоб милому Барти.
Барти проснулся мгновенно и в ужасе завопил, что его хотят задушить. Кот удрал, слуга собрал монеты и хотел передать хозяину, но тому уже было совсем не до того, он потребовал ехать в лечебницу. Испугавшись, что хозяину поплохело, слуга помог господину одеться и собирался поехать с ним. Тот прикрикнул, что справится сам и укатил.
А когда мы с Бартоломео вернулись, слуга просто выдал ему в руки этот самый мешочек, а мне удалось незаметно подменить золотые на похожие. Думаю, сын градоначальника воистину родился в рубашке. За это время он избежал смерти, как минимум, трижды.
— Трижды? — удивилась госпожа Лянь.
— Всё так. Отравление. Удушение. И укус ядовитой змеи.
— А откуда змея?
— Могу только предполагать. Господин Аруна спрашивал меня ранее о женщине, которая интересуется механическими змеями. Наподобие той, что мы обнаружили за зеркалом. Учитывая, что в лечебнице стоят сетки на окнах, а ядовитые змеи в этих широтах попросту не водятся, возможно, эта женщина тоже приложила свою руку.
Аруна цыкнул языком:
— Вот же неугомонная леди! Значит, она всё-таки нашла лазейку. Было бы гораздо проще, если бы в моих видениях над значимыми людьми стояли таблички с именами. Но их нет. А с этой дамой я пока знаком лишь заочно. По крайней мере, на этой линии вероятностей. Мужчина с моноклем, с которым встречался ваш отец, госпожа Лянь, как раз из таких. Я видел его при дворе императора. И вижу на троне вместо одного из королей-близнецов. И эта вероятность ещё не до конца закрыта.
Аруна надел перчатки, открыл ящик стола, куда до этого кинул монеты, и бережно достал из вороха яркой ткани белую маску, которую протянул госпоже Лянь.
Женщина глубоко вздохнула и посмотрела на Кэйто, который одобряюще качнул головой.
Госпожа Лянь взяла маску и вздрогнула от боли. Свет снова появился от её затылка и внизу, на полу, в виде круга с двумя тёмными рисунками: короны и обелиска. Медленно она поднесла руки к лицу и надела маску. Глаза её сквозь прорези маски засветились белым, а рисунки короны и обелиска стали пропадать, как и пятна на маске.
Когда маска оказалась очищенной, женщина сняла её и с облегчением выдохнула:
— Я справилась!
Кэйто, задумчиво глядя на госпожу Лянь, вымолвил:
— Теперь я понимаю, почему род "Милосердного лотоса" был назначен хранителями. Только ваш манар способен проникать сквозь белый нефрит без поглощения и загрязнения, как капли воды стекают с листа лотоса. И, глядя на вашу самоотверженность, я не верю, что ваш отец хотел использовать артефакт себе на выгоду.
Аруна подтвердил:
— Всё так. Я видел, как один человек собирался использовать маску, чтобы отыскать утраченные монеты. Но человек, с чьим телом он обменялся сознанием, был убит.
Кэйто уточнил:
— Я правильно догадался, что при неполном ритуале достаточно убить одного из связанных, как умирает второй. Если они не успели вернуться обратно в свои тела? Если бы что Леон Ирм погиб в лечебнице, то умер бы и Бартоломео, так?
— Верно.
Госпожа Лянь добавила:
— Камушку Бартоломео несказанно повезло. А вот умному и сообразительному Леону — не очень.
Аруна пожал плечами:
— Бывает. А теперь осталось последнее, и не менее важное дело. Скажи мне, Кэйто, как ты теперь ответишь мне на вопрос о долге и мире? Это для тебя по прежнему один сосуд?
— Возможно, — протянул дознаватель, — Только теперь он обрёл форму.
Он повернулся к Ки Рей Лянь, по прежнему держащей в руках белую маску, и поклялся собственной жизнью и честью, что будет защищать и беречь госпожу Лянь, обеспечит её безопасное возвращение в империю вместе с артефактом и сделает всё, чтобы очистить имя её рода.
Стрелки на часах очелья Аруны сдвинулись на полуденную ответку, и он подтвердил:
— Что ж, последняя опасная развилка вероятностей пройдена.
Ки Рей Лянь и Кэйто попрощались с Аруной.
Хранитель с улыбкой добавил:
— Что ж, думаю, это не последняя наша встреча. По крайней мере, шансы три к одному.