– Так-так, капитан Голт? – поторопила меня она.
Я посмотрел на свою собеседницу. На лице ее не было ни малейшего признака гнева, скорее, на нем читалось ожидание – едва не показавшееся мне победоносным.
– Ну же? – сказала она, едва выдохнув эти слова.
Я посмотрел в эти глаза, и вдруг понял, что мне позволено заглянуть в самую их глубину, а женщина открывается таким образом, лишь когда любит или завлекает в свои сети.
Флиртует она со мной, или я действительно ей небезразличен? Я немедленно предпринял проверку: обнял ее и поцеловал прямо в губы.
Она только охнула, а минуту спустя проговорила, восстанавливая дыхание:
– Так и знала, что вы не сумеете дольше устоять против меня!
И снова расхохоталась, так очаровательно и так мило.
– А теперь на мгновение зажмурьте глаза, мой дорогой капитан, и вы увидите, какой дар принесет вам любовь! – прошептала она, прикрывая мои глаза своими маленькими ладошками.
Зашелестели юбки, зазвенели бубенцы на ошейнике Тоби, затем прозвучал изящный и колкий смешок:
– На сегодня с вас довольно, капитан Голт.
И, открыв глаза, я увидел затворяющуюся дверь.
20 января, Нью-Йорк
Сегодня утром, после того как я поговорил с офицером таможни, ко мне в каюту зашел мой старший офицер. Мою каюту уже обыскали, и я задекларировал все то, что считал нужным.
– Не знаю, насколько это касается вас, сэр, – проговорил он, – но, на мой взгляд, может заинтересовать. Ветер вырвал эту бумажку из рук одного из таможенников, и я наступил на нее, пока они озирались по сторонам, пытаясь выяснить, куда она улетела. Я подумал, что ее следует немедленно показать вам.
– Она действительно непосредственно относится ко мне, мистер Грэм, – мрачным тоном проговорил я, прочитав мятую бумажонку.
– Ну и коварная чертовка! – услышал я произнесенные им негромко слова; старший помощник тоже догадался, кто мог написать эту записку. Жестокую, короткую и вполне содержательную:
Ищите у капитана в штурманской рубке. Средняя балка. Повернуть седьмой болт по правому борту налево, а потом второй по левому борту – направо. Затем надо взяться за двадцать четвертый болт по правому борту и за двадцать девятый борт по левому борту и потянуть вбок. Часть балки отойдет; над ней в досках палубы устроен тайник. Алмазы находятся там, в подвязке. Запомните, меня не следует упоминать ни в коем случае. Капитан скользкий тип, однако на сей раз, как мне кажется, он крупно попался. № 7. Ф.
– Быть может, сэр, еще есть время вывернуться, – произнес старпом вслух. – Теперь, когда они потеряли эту записку, им придется снова обратиться к ней за инструкциями. Может быть вам стоит сходить в штурманскую рубку и самому достать все, до того как это сделают они. Возможно, у вас еще хватит времени. Выложите чертову хрень на стол, пока они не заставили вас это сделать. Я бы поступил именно так!
Я посмотрел на него. Смею сказать, он, наверно, решил, что я слегка растерялся. Кажется, я покачал головой, ибо ситуация была настолько скверной, насколько мог я заподозрить в своих худших предположениях; однако в этот момент я думал не столько о «ловушке», которую с таким тщанием приготовила мне таможня, сколько о полном крушении моей веры в женщин как таковых.
– Мистер Грэм, – проговорил я, – мужчину можно считать полным и окончательным ослом, если к тридцати годам он не научился не доверять всем женщинам как таковым!
– Да, сэр, – ответил он совершенно серьезным тоном. – Если только женщина, о которой идет речь, не является его матерью.
– Именно так! – согласился я. – Если только она не является его матерью. Однако, черт побери, все они не могут быть нашими матерями. Да, я сейчас поднимусь в свою штурманскую рубку. Нет, не надо идти со мной, мистер Грэм. Сделанное назад уже не воротишь.
«Но какое предательство… Боже мой! Какое хладнокровное и жестокое предательство!»
Прежде чем войти в штурманскую рубку, я сперва заглянул в заднее окошко. Таможенники уже были на месте… четверо. И тут я услышал голос мисс Малбри. Теперь я увидел и ее – она стояла по правому борту, спиной ко мне, и с абсолютным хладнокровием управляла операцией. Очевидно, за ней послали, обнаружив, что потеряли бумажку, – чтобы она объяснила, как работает потайное устройство в стальной балке.
– Нет, – говорила она. – Седьмой болт с правой стороны. Поверните его налево. Правильно. Да. А теперь второй болт с левой стороны. Его надо повернуть направо. А теперь, Мейс, двадцать пятый болт от правого борта и двадцать девятый болт от левого. Шевелитесь же! Я не хочу, чтобы капитан застал меня здесь. Потяните…
Я открыл дверь и вошел в рубку.
– Простите за несколько преждевременное явление, мисс Малбри… но позвольте спросить, что вы делаете в моей штурманской рубке?
Я придержал дверь, чтобы она могла выйти, однако леди не обратила на меня внимания; только ухо и щека ее, насколько я мог видеть, залились румянцем. Я был отчасти доволен тем, что ей все-таки стыдно за себя.
– Вынужден просить вас покинуть штурманскую рубку, мисс Малбри, – сказал я спокойным тоном. – Эта часть корабля закрыта для пассажиров.
– Да ладно вам! Бросьте, кэптен! – проговорил мужчина по фамилии Мейс, стоявший на моем рабочем столе и неуклюжими движениями возившийся с болтами. – Наконец-то мы застукали вас, кэптен, и наверху за вас никто заступаться не будет… Это те самые, мисс? – он поглядел через плечо на мисс Малбри.
– Да, – ответила она голосом более похожим на шепот. – Тяните параллельно палубе и ровно.
– Подается, – сообщил всем нам мужчина. – И вы, капитан, скоро окажетесь в том месте, где мы хотели вас видеть все эти два года, если не больше!
Я не стал ничего отвечать, но подошел к телефону и позвонил старшей стюардессе.
– Прошу вас немедленно явиться в мою штурманскую рубку, мисс Аллен, – сказал я. – И приведите с собой пару стюардесс.
Я повесил трубку в тот самый момент, когда стоявший на столе мужчина вынул сдвигаемую часть балки из ее гнезда. Потом провел указательным пальцем по всей его длине и был явным образом разочарован, о чем немедленно оповестил всех.
– Ого! – проговорил он. – Что вы наговорили нам, мисс? Пустое дело! Здесь нет ничего! Вообще ничего!
– Не говорите глупостей! – бросила мисс Малбри резким тоном, выдававшим металл в ее характере. Одним прыжком вскочив на кресло, она перепрыгнула на мой рабочий стол и оттолкнула в сторону этого Мейса…
– Нету! – воскликнула она через мгновение, полным возмущения голосом. – Но она же была на месте!.. Настоящая подвязка курьерши. С камнями на пять тысяч долларов!
Она повернулась ко мне.
– Вы злой человек! – выкрикнула она в своей очаровательной ярости. – Вы вор! Вор! Что вы сделали с моими камнями…
– Шшш! – произнес один из других досмотрщиков. – Сюда кто-то идет. А мы, мисс, ищем добро капитана. Не волнуйтесь и не говорите лишних слов. Вы видели, как кэптен Голт прятал здесь какие-то алмазы, и, как честная гражданка, доложили об этом нам.
Ситуация была в общем смехотворна, если бы только эта хорошенькая дамочка не обнаружила свою дерьмовую сущность. Мне было вполне очевидно, что досмотрщик дает ей наставление, пытается успокоить, заставить вернуть себе самообладание, прежде чем она не выложила все подробности направленного против меня заговора.
Тем не менее, он никак не мог утихомирить мисс Алисию Малбри, рассерженную шпионку Казначейства, в этот миг полной неудачи всех часов и дней, потраченных ею на коварные замыслы. И тут, посреди бури, которую она обрушивала на меня, стоя на моем же столе, дверь штурманской рубки отворилась, и внутрь вошла старшая стюардесса, за которой следовали две крепкого вида помощницы.
– A, мисс Аллен! – проговорил я. – Не окажете ли вы мне любезность, проводив мисс Малбри в пассажирскую часть корабля? Я пытался объяснить этой леди, что ей здесь не место, но как мне кажется, она меня не вполне поняла.
– Вот что! Оставьте это высокомерие, кэптен! – самым грубым образом пробурчал таможенник по имени Мейс. – A вы, молодые леди, оставьте эту молодку в покое. Вы не вправе, кэптен, вмешиваться в наши дела и обязанности!
– То есть, – произнес я тоном благосклонного папаши, – вы хотите сказать мне, что мисс Малбри является сотрудницей Казначейства?
Тут Мейс умолк и побагровел. Он явно позволил себе проболтаться вопреки инструкциям. А пока он молчал, в разговор вклинился один из других досмотрщиков.
– Действуйте, кэптен, – сказал он. – Делайте то, что считаете нужным. Только не лезьте в наши дела. Насколько я понимаю, молодая леди к нашей службе отношения не имеет.
Подтолкнув Мейса локтем в бок, он велел тому взглядом помалкивать, и я понял, что мисс Малбри не должна была являться миру в качестве штатной шпионки Казначейства, ибо в таком случае ее ценность существенно снизится. А так она могла позволить себе продолжать свою неприглядную деятельность на других судах.
Я улыбнулся с изрядной долей горечи в сердце, а потом кивнул старшей стюардессе, которая тут же подошла к мисс Малбри и предложила:
– Пойдемте, мадам. Позвольте мне помочь вам спуститься. – А потом уже негромко, но так чтобы я услышал, добавила: – Мисс Малбри, ради собственного блага не устраивайте сцены. Будьте разумной молодой леди и пойдемте с мной. Пойдем в мою каюту, и там вы расскажете мне все, что здесь произошло.
Я снова улыбнулся – на сей раз комичности ситуации. К такту, проявленному старшей стюардессой, примешивалась изрядная доля любопытства; однако такт меня восхитил – результат долгого воспитания в том стиле, что «сцены» и пассажиры, безусловно, не должны встречаться друг с другом.
Мисс Алисия Малбри ушла достаточно спокойно. Казалось невероятным, что еще не истекли сутки с того мгновения, когда я обнимал эту женщину, что она не возражала против моего поцелуя и даже извлекала некоторое удовольствие из процесса. Я даже начал сомневаться в том, что Иуда был мужчиной!