– Позвоните ему еще раз, – сказал я, – и скажите, чтобы не стрелял на поражение, если только этого можно избежать. Скажите еще, что я сам вот-вот позвоню ему… А теперь, мистер Трасс, помогите мне управиться с крышками передних иллюминаторов, прежде чем негодяи доберутся до них!
Стрельба к этому времени уже закончилась, и пока мистер Элти связывался со старшим инженером, мы со вторым помощником завинтили стальные оконные крышки. После этого я включил свет и, велев своим помощникам не производить ни звука, принялся слушать.
Минут десять никто из нас не шевелился; слышен был только негромкий скрип переборок чуть покачивавшегося с борта на борт корабля.
– Похоже, что вы испугали их и заставили попрятаться в щели, – проговорил мистер Трасс. – А не перебили ли вы случаем их всех, сэр?
Шутка его получила ответ, причем достаточно грубый, пока он еще говорил: раздался оглушительный грохот, который, по правде сказать, заставил меня заподозрить, что на воздух взлетел сам корабль. В буквальном смысле этого слова дернулся сам воздух в рубке, и на секунду или две в голове моей воцарилось некое головокружение, не сразу ушедшее и оставившее по себе ощутимую дурноту.
– С вами обоими все в порядке? – услышал я доносившийся откуда-то издалека собственный тусклый голос.
A потом, даже не ожидая ответа, повернулся к выходящей на правый борт двери. Она была сплющена, словно тонкий лист жести. Внизу, между косяком двери и самой дверью, появился зазор, в который я мог бы просунуть собственную руку, и сквозь него в рубку втекали тонкие завитки дыма.
Глазея на дверь, я заметил, что непонятное пение внезапно оставило мой слух, сменившись ватной тишиной. Я снова услышал скрип корабельного корпуса. Первый помощник за моей спиной неторопливым бесцветным голосом промолвил:
– Со мной все в порядке, сэр.
Тут откликнулся и второй помощник – уже более живым голосом:
– Я не ранен, сэр. А вы? Негодяи попытались взорвать нас…
Тут я заметил, что за щелью между косяком и дверью появилась чья-то физиономия, медленно и осторожно выглядывавшая из-за угла рубки. Постепенно она заняла собой всю щель. Затем ее сменила другая, еще одна и, наконец, четвертая. Мерзавцы подобрались близко к двери, и я видел, что они заглядывают внутрь со смесью страха и любопытства – скорее как напроказившие мальчишки, чем взрослые люди.
– Дверь-то устояла, – проговорил один из них.
– Как по-твоему: ударная волна оглушила их? – отозвался другой голос.
– Вполне возможно! – донеслось откуда-то слева. – Молчат, вроде. Толкни-ка дверь, Дуссоль.
Торопливо поднявшись на ноги, я на цыпочках прошел к выключателю, но не стал зажигать свет. Дав знак обоим помощникам не шевелиться, я достал из карманов оба «кольта» и начал бесшумно перезаряжать их. Через щель внизу двери в рубку проникало достаточно света, так что я мог видеть собственные действия.
Занимаясь этим делом, я услышал, как висевшая на петлях и верхнем из крупных болтов дверь скрипнула и завизжала. Нижнюю петлю с болтами как ветром унесло.
– Держится еще, – отозвался тот из них, которого назвали Дуссоль. – Доброе железо, раз выдержало взрывчатку Mark X. Жаль, что у нас с собой еще только одна канистра. В любом случае надеюсь, что эти трое у нас придремали, а это уже кое-что.
– Дело хреновое! – проговорил первый из них. – Этот тип понаделал восьмерым нашим дырки в ногах, а герру Деберсвинчу теперь еще неделю-другую придется соблюдать полный покой. Кто только учил малого так стрелять, черт бы его побрал?! А ну, возьмемся за дверь снова!
Усиленное пыхтение за дверью засвидетельствовало о приложенных физических усилиях, дверь причудливым образом завизжала и застонала, однако добрая сталь с берегов Тайна выдержала, и дверь осталась закрытой.
Наконец, они сдались.
– Надо взять те штуковины, которыми крутят кабестаны, – произнес голос того из них, который отдавал приказы. – Я бы воспользовался второй емкостью с Mark X, однако если ящик находится внутри этой рубки, мы можем причинить ему существенные повреждения. И потом, нам еще нужно потопить этот чертов корабль, когда мы оставим его!
Я уже перезарядил «кольты» и на цыпочках направился к тому месту, где сидели оба помощника.
– Мистер Элти, – обратился я к первому помощнику, – я собираюсь выйти на палубу и, если удастся, еще чуток пострелять. А вы приглядывайте за той дверью, которая по правому борту, и, когда они явятся с рукоятками кабестанов, вмажьте им по ногам. Я приперчу их из-за большого вентилятора, а затем прибегу сюда… Мистер Трасс, пойдите и откройте для меня левую дверь. Станьте возле нее с оружием в руках, чтобы немедленно впустить меня, когда подам знак. Только не растеряйтесь и не выпалите в меня по ошибке. Действуйте!
Первый помощник перешел в то место, откуда простреливалось открытое пространство у двери, a мистер Трасс, второй помощник, подошел к левой двери и выпустил меня через нее.
В воздухе уже сгущалась первая вечерняя серая дымка, что меня вполне устраивало; пригнувшись пониже, я пробрался вдоль комингса рубки к вентилятору, располагавшемуся в двух крытых брезентом проволочных коленах, и здесь присел на корточки, в полной безопасности на тот момент, сжимая рукояти пистолетов. Я слышал, как германцы переговариваются по ту сторону рубки; наконец, один из них крикнул пошедшим к кабестану, чтобы они поторопились.
– Иду! – услышал я чей-то голос, и тут впереди меня прозвучал выстрел. Сперва я решил, что это отстреливается первый помощник через брешь в правой двери, но потом раздался еще один выстрел, и на главной колодезной палубе послышались крики. После этого вразнобой прозвучала дюжина, а может и больше выстрелов.
«Какая чертовщина там творится?» – только и успел подумать я, сообразив в тот самый момент, что немцы, находившиеся за штурманской рубкой, бросились вперед по бридждеку, чтобы посмотреть, что происходит. После этого опять поднялась пальба, и я решил, что пора и мне отличиться чем-то полезным, тем более что в задней части колодезной палубы появились четыре пассажира, поспешавших вперед, заметно и отчетливо хромая. Боюсь, что улыбка моя вышла несколько ехидной, однако я постарался, чтобы они меня не заметили, ибо в руках у всех этих ребят были «маузеры», и я прекрасно понимал, что у них имеются ко мне некоторые претензии. Четверка эта явно собиралась принять участие в новом эпизоде событий.
Я не стал восхищать их видом на собственную персону. Снова опустившись на четвереньки, я быстро перебрался вдоль стенки рубки, укрывшись, наконец, за выступом палубы мостика, спрятавшего меня от этой компании «хромцов», которая продвигалась по задней части главной палубы. Тут я распрямился, на цыпочках подбежал к краю и посмотрел на переднюю часть колодезной палубы.
Там оказался Келлер, боцман! Нетрудно было понять, что человек с такой фамилией не может уклониться от драки. Находясь внутри собственной небольшой стальной полупалубы, он стрелял через один из иллюминаторов из старого флотского револьвера, который, должно быть, хранил в своем сундучке. Револьвер грохотал, словно четырехдюймовая пушка, и было понятно, что боцман явно наслаждается ситуацией; являя, впрочем, больше храбрости, чем мозгов, ибо враги могли вот-вот вломиться к нему внутрь, если бы я не появился на месте. Впрочем, сценка была достаточно любопытной: трое германцев, лежа на главной палубе, укрывались за большим кабестаном. У каждого в руках было по рукоятке от барабана, и я понял, что боцман выкатил свою артиллерию, как раз когда они похватали рукояти, стоявшие в стойке возле кабестана.
Люди, прятавшиеся за кабестаном, не пытались отстреливаться; они только смотрели из-за барабана вперед, в конец полупалубы, словно чего-то ожидая. И в следующее мгновение я понял, чего именно они ждут. Все германцы, оставившие штурманскую рубку, сгрудились с левой стороны полупалубы, вне досягаемости оружия боцмана, a еще два пассажира с опаской огибали ее переднюю оконечность, стараясь прижиматься к надстройке, так чтобы боцман не заметил их. Когда они окажутся рядом, один из них вырвет из руки Келлера выставленный револьвер, a второй выстрелит через открытый иллюминатор – и прощай, боцман, глупый и непослушный олух!
Однако, как уже говорил, я был на месте, и потому сделал пару выстрелов, аккуратно целясь пониже. Но как бежали эти немцы! А ведь я просто поцарапал их, так как намеревался всего лишь наказать и перепугать до потери сознания.
– Келлер! – взревел я. – Захлопни иллюминатор, идиот! Они подбираются вдоль надстройки и жмутся к ней. Закрой иллюминатор и убери свою пушку.
С громким щелчком захлопнулся иллюминатор Келлера, и в тот же самый момент воздух вокруг меня вскипел пулями, пущенными в меня из «маузеров» разочарованными в своем замысле германцами. Я выпустил по ним полдюжины пуль, просто для того, чтобы подбодрить, а затем рванулся к рубке, так как не забыл четверых немцев, ковылявших ко мне сзади. Впрочем, я оказался у левой двери штурманской рубки как раз вовремя, пока они еще не заняли задние трапы; если бы второй помощник не открыл передо мной дверь в то же мгновение, они превратили бы меня в решето: я слышал, как за моей спиной пули шмякаются в стальную дверь, закрывшую меня от них.
Так я целым и невредимым оказался в штурманской рубке, за закрытой дверью, гадая о том, что принесет нам ночь. Я был уверен в том, что нам необходимо придерживаться определенной жизненной линии.
Приход темноты не добавил никаких событий. Раз-другой слух донес звук чьих-то осторожных шагов по бридждеку слева от штурманской рубки. Мне показалось, что идущий был особенно осторожен, стараясь, чтобы мы его не услышали и не наградили парой пуль через иллюминатор.
Когда совершенно стемнело, я решил, что настало время воплотить в жизнь некоторые мои задумки, ибо, скажу откровенно, не намеревался задерживаться в штурманской рубке минутой дольше необходимого. Меня беспокоила вторая канистра со взрывчаткой