Только вот от необходимости полуврать становилось ещё более тошно.
– Вот как? – Тальрин уколола Найджа оценивающим взглядом. – К слову, с этим молодым человеком мы ещё не знакомы.
– Я Ташин друг, – очень серьёзно ответил колдун. Сама девушка молчала: просто не находила, что сказать. – И мы за ней в огонь и воду.
– Как же Арон… отец Кармайкл допустил, чтобы вы оказались здесь?
– Он вам не рассказывал про одного могущественного… не-совсем-человека, который портит ему жизнь уже очень много лет? – спросил Алексас.
Маска непроницаемости на лице Тальрин наконец дала трещину, в которую пробилась обеспокоенность, – и видеть её беспокойство за амадэя (даже сейчас) было больно.
– Нет, – произнесла женщина тихо.
– Пока Арон разбирается с ним, мы прибыли сюда. – Юноша склонил голову. – Ваша внучка в порядке?
– Да. Кира в порядке. – Лицо женщины вновь сделалось похожим на белую маску. – Мне обещали, что Кира ни в чём не будет нуждаться. Что ей помогут забыть про смерть отца и матери, чтобы она не плакала и не просыпалась в кошмарах. И обещание сдержали. Рассвет помогает своим всем, чем может… пока ты помогаешь им.
– И много вас здесь таких? Тех, кто попал сюда так?
Когда Таша наконец сумела снова заговорить, голос её хрипел, будто холод древнего замка всё же сумел прокрасться к ней в горло.
– У нас не принято делиться историями о прошлом. Когда ты попадаешь сюда, твоё прошлое остаётся там, в Долине. Твоим единственным будущим становится то, что определит для тебя Госпожа. – Глаза женщины были мертвенно спокойны. – Но я знаю, что в Рассвете есть и простые люди, которые скрываются от властей, и не всегда по справедливым обвинениям. Есть недовольные текущим положением дел по другим причинам… Их обычно оставляют в Долине. Сюда переселяются лишь те, кто хочет переселиться. Ощутить себя в безопасности. Обрести новый дом. А есть те, кто хочет власти и крови, – далеко не все. Вы, полагаю, тоже прибыли сюда не за этим.
– Нет, – пробормотала Таша едва слышно. – Не за этим.
– Кто бы вам ни угрожал, здесь им вас не достать. Госпожа хорошо присматривает за своими слугами, как и заботится о тех, кто верен ей. – Тальрин поднялась с постели. – Ещё увидимся.
Она говорила ровно, устало, без воодушевления, но и без издевки. Возможно, тоже помнила: эйрдалям не стоит труда прочесть мысли твоих собеседников. А возможно, была искренне благодарна той, кто укрыла её от людского гнева и дала возможность не разлучаться с последним человеком, оставшимся от её семьи, отнятой беспощадной людской толпой.
Таша не смогла бы сказать, какая из двух версий пугает её больше.
Скинув одеяло – мужчины деликатно опустили глаза, – Тальрин прошествовала к выходу. Когда дверь за ней закрылась, Таше почудилось, что она увидела пробивавшийся из-под порога серебристый свет.
«Стало быть, – произнёс Найдж, когда миновал момент тишины, давившей на уши, плечи, спину, – по меньшей мере одна знакомая в Рассвете у вас всё-таки была».
Алексас молча качнулся с мысков на пятки, вглядываясь в вечную зимнюю ночь.
Таша опустила голову, сжимая кулаки до побелевших костяшек.
– Лучше бы не было, – вымолвила она.
Проснувшаяся Лив лежала и смотрела, как на дереве мансардного ската пляшет солнце, просеянное сквозь листву, проникавшее в комнату через маленькое круглое окно.
Снаружи было тихо: видимо, уроки ещё не начались. Так что девочка почти решила закрыть глаза и ещё немного вздремнуть, пока Арон не пришёл её будить… но тут с улицы донёсся негромкий мелодичный звон, к которому считаные мгновения спустя присоединился гул радостных голосов.
Вскочив, Лив прильнула лбом к окну. Так и есть: на улицу высыпали дети, что во всех школах означает одно и то же.
Перемену.
Наспех одевшись и выскочив из комнаты, девочка почти скатилась через все пролёты, оставляя позади одну белую ступеньку за другой, тонко пища «извините» всем школьникам, которых чуть не сбивала с ног. На первом этаже нос к носу столкнулась с Мастером Библиотекарем.
– Доброе утро, – сказал тот, взглянув на неё поверх очков. – Куда спешим?
…пуф, ложная тревога. Мастера ещё здесь.
– Доброе, – вежливо ответила Лив, поборов в себе желание вытянуться по струнке. – Извините. Я просто думала, что вы уже отправились за моей сестрой, а меня забыли разбудить.
– Нет, не забыли.
– Да, я уже поняла, простите за…
– Просто не собирались.
Лив, осекшись, уставилась на волшебника снизу вверх.
– Как… не собирались?..
– Прошу прощения. У меня уроки. – Библиотекарь бесстрастно склонил голову. – Займись, Гирен.
Старик, к этому времени дохромавший до них, кивнул, – и Лив поняла, что от удивления даже не расслышала стук его трости.
– Доброе утро, – очень бодро произнёс господин Гирен, пока Мастер шествовал вперёд по коридору, не тратя времени на дальнейшие разъяснения. – Как, мхм, спалось?
Лив, непонимающе глядевшая в удалявшуюся белую спину, подняла глаза на звездочёта, пока вокруг смеялись и обходили их беззаботные школьники.
– Мастера уже ушли?..
За плечо оттаскивая девочку ближе к стене, чтобы им обоим не приходилось играть роль речных порогов, старик мученически вздохнул.
– Лив, мхм… понимаешь, мхм, это очень опасно, и, мхм…
– Но дядя Арон обещал! Обещал, что с утра мы все вместе отправимся за Ташей и…
– Что мама к вам вернётся, он тоже обещал.
Старик брякнул это, не подумав. И осёкся безнадёжно поздно.
Лишь когда Лив уже уставилась на него широко открытыми, на вишни походящими глазами.
– Мама… не вернётся?
Выражение на маленьком бледном лице, напомнившее бывшему волшебнику о том, что он предпочёл бы не вспоминать никогда, вынудило его мучительно закашляться.
– Нет, мхм, мхм, конечно нет! То есть вернётся, конечно, вернётся! Не слушай старика, совсем плох, мхм, стал! Болтаю что-то, сам не пойму…
– Дядя Арон нам врал, да?
…за всю свою долгую и насыщенную жизнь господин Гирен редко когда чувствовал себя так паршиво.
– Лив, понимаешь, взрослые порой… мхм… им приходится…
Та уже не слушала: выкрутилась из его рук и рванула вперёд по коридору, расталкивая учеников. Те даже не злились, лишь удивлённо смотрели вслед. Злиться на маленький темноволосый метеор в школьном плаще было трудно.
– Стой! – крикнул старик, ковыляя за приёмной внучкой. – Стой, несносная девчонка!..
– Она никуда не убежит, – заметила Травница, вдруг возникшая за его спиной. – А тебе не мешало бы ногу поберечь. Ты ведь не хочешь до конца жизни на коляске передвигаться? Как я и думала.
Пытаясь справиться с одышкой, господин Гирен прислонился плечом к белой стене; оперся на трость обеими руками, вглядываясь в дверь Школы, выпустившую Лив наружу.
– Ничего, остынет, образумится. Поймёт, что так для неё лучше. – Травница намотала на кончик пальца прядь седеющих волос, щекотавшую ей подбородок. – Мы сколько поколений таких детишек воспитали, знаешь? Только моих выпусков было – уже не вспомню.
– Она, мхм, точно никуда не убежит? – господин Гирен почти не слушал.
– Школьная калитка не выпустит её. Дракон улетел. Какие ещё у неё есть выходы? Никаких.
– Наверняка, мхм, на Драконью скалу побежала. У неё теперь, мхм, тяга будет с драконом разговаривать…
– Пусть бежит. Упасть не упадёт, а больше бояться нечего.
После недолгих колебаний господин Гирен, жуя губы, похромал вперёд:
– Всё же пойду, присмотрю за ней.
Он вышел из Школы как раз вовремя, чтобы Лив смогла услышать его крик.
Который, впрочем, уже ничего не мог изменить.
Взбегая по узкой тропинке, девочка яростно пинала мелкие камушки мысками сапог, не замечая, как те отлетают от её ног и повисают в воздухе вокруг Драконьей скалы.
…обманщики, лгуны, вруны! Все эти дурацкие, ненужные взрослые! Даже дядя Арон, самый добрый и хороший человек, которого Лив только видела, – и он врал! Только Таша никогда так не поступала; она и Алексас, и Джеми… Ничего, они с Кесом найдут Ташу раньше всех этих врунов, и Лив ей расскажет, всё расскажет…
– Кес! – закричала она, влетая на вершину.
Дракона на скале не было. Перед пещерой – тоже. Лив сунулась во мрак, открывавшийся взору под каменными сводами, но, наступив на что-то, неприятно хрустнувшее, замерла на грани непроглядной тьмы.
– Ке-е-с!..
Сзади раздался неясный шум. Обернувшись, Лив увидела дракона, снова приземлившегося на площадку за её спиной почти неслышно – и, облегчённо выдохнув, подбежала к нему.
– Кес! Я как раз тебя…
– Залезай, маленькая волшебница. И быстрро, – прервал её дракон шипящим мурлыканием. – Если Мастерра увидят меня, то попытаются нас остановить.
Это полностью совпадало с её собственными планами, так что Лив шмыгнула к драконьей лапе без лишних вопросов.
Та оказалась вполне удобной лестницей из четырёх ступеней: ступня, локоть, плечо и мощный изгиб крыла. Среди шипов между лопаток – далеко не таких частых, как на хвосте, – виднелось углубление для одного-двух человек, будто кто-то придумывал драконов специально для верховых прогулок. Там Лив и устроилась, вцепившись в шип прямо перед собой; на ощупь тот был тёплым и гладким, как отполированная кость.
– Дерржись, маленькая волшебница.
Осторожно, стараясь не задеть крошечную наездницу, дракон развернул огромные крылья – красные, как кленовые листья, с золотистым шёлковым отливом. Подобравшись, взлетел, на миг подарив девочке чувство невесомости, прежде чем её вжало в драконью чешую. Ветер донёс до ушей далёкий вопль: кто-то отчаянно выкрикивал её имя, но Кестрель уже кругами взмывал над Школой. Затем рванул ввысь так быстро, что ветер хлестнул Лив по щекам.
«Что это было?» – без слов выкрикнула Лив, когда её ненадолго ослепило золотой вспышкой. Конечно, кричать не было нужды, но когда вокруг так свистит ветер…
«Грраница защитного поля Школы, – откликнулся Кес в её голове, простирая крылья над заснеженным Адамантом. – Теперрь Мастерра не смогут нам помешать».