Вежливо поздоровавшись с обитателями Приграничного, девочка вприпрыжку побежала к массивным дубовым воротам, сейчас раскрытым настежь.
– Если к тебе кинется рыжая женщина-цверг и начнёт обнимать, – крикнул вдогонку Арон, – не пугайся, это наш друг! – и посмотрел на дракона: уже без тени улыбки. – Так на Лив теперь тоже не действует чтение.
– Что, не удалось запудррить ей мозги своей улыбочкой? – В мурлыканье дракона слышалась насмешка. – Да, Возлюбленный Богиней. Большая часть человеческой магии не действует как на нас, так и на наших избрранников. Теперрь ты лишён возможности ею управлять.
– Возможность при желании отыскать нетрудно. И чтение, поверь, мне для этого не требуется. – За внешним дружелюбием в голосе амадэя пробилась холодная сталь. – Отправляемся в Штольни, как только она поест. Вы и так задержались.
Кес махнул хвостом, взметнув в воздух ещё одно снежное облако. Щурясь, посмотрел в серое небо.
– Что ж, в одном ты ей не солгал. – Не опуская взгляда, дракон выпустил из ноздрей дымные струйки, взвившиеся к тому же белёсому зимнему небу, в которое безотрывно и пристально всматривались огненные глаза. – Однажды, наверрное, они действительно встрретятся.
– Я безнадёжен, – под уничижительным взглядом Картера покорно признал Алексас, в бесчисленный раз поднимаясь с присыпанной снегом брусчатки внутреннего двора.
Другие колдуны упражнялись поодаль; Таша искоса наблюдала за этим, делая вид, что смотрит за тренировочными боями оборотней. И чем дольше наблюдала, тем сквернее себя чувствовала. Если вчера Алексас и Найдж бились друг против друга, сегодня Картер занялся ими лично – и лютовал не на шутку. Найдж уже выбыл из строя и отправился зализывать раны в свои покои. Алексас же вот уже добрые полчаса летал, падал, покрывался коростой, шипел от волдырей и истекал кровью, успешно поставив щит от его проклятий всего пару раз. Картер всё не торопился отпускать новичка – сам лечил очередное неотражённое проклятие и поднимал Алексаса на ноги, чтобы приступить к новому раунду истязаний. Будто находил в этом какое-то извращённое удовольствие.
…впрочем, он правда мог находить в этом удовольствие. Если вчера Кэйрмиль насплетничала отцу, что представители Венца – те же люди и нелюди, чьими стараниями на лбу его дочери красовалось клеймо, выжженное цверговым серебром. Кто летом помешал им осуществить план, к осуществлению которого они явно шли долго и упорно. Вот только зачем? С чего всё-таки Зельде так сдался Клаусхебер?..
Хотелось бы Таше думать только об этом. Не о грядущей охоте. Не о ночном кошмаре – или дамнар его знает, чем этот разговор был.
– Удивлён, что Венец держит у себя столь слабых колдунов. – Казалось, это яд в голосе Картера концентрируется облачками, тающими в морозном воздухе. Он говорил тихо, чтобы не услышали другие колдуны, но слух оборотня всё равно различал слова. – Не суметь поставить щит против формулы Недикори…
– Я очень прилежно учусь, – сказал Алексас, утирая нос. На его бледной ладони осталось кровавое пятно. – Но всё никак не выучусь. Впредь буду ретивее стремиться к вершинам.
…стой Таша не так далеко, она посоветовала бы Алексасу быть самую чуточку прилежнее. И смирнее. Она слишком хорошо помнила: когда в своё время не осаживали Джеми, тот вполне способен был забыть как чувство меры, так и здравую оценку своих возможностей.
А потом Картер впервые за долгое время отвёл взгляд от Алексаса – и встретился глазами с ней, издали наблюдавшей за поединком.
– Думаю, в моих силах придать вам ретивости, – произнёс колдун, прежде чем крикнуть: – Таша-лэн, не соизволите подойти?
Пересекая несуразно огромный двор (противиться было бы подозрительно), Таша уже знала: ничего хорошего её не ждёт. Их обоих не ждёт.
Вопрос лишь в том, насколько всё будет плохо.
– Ваш друг, Таша-лэн, никак не может освоить щиты, которыми при его уровне не владеть прямо-таки стыдно. Я решил прибегнуть к методу, часто помогавшему в подобном случае. – Узкие губы на длинном худом лице раздвинулись в улыбке высшей степени пакостности. – Вставайте перед ним. Да, перед. А вы, Алексас, воздвигайте щит, который прикроет вас обоих. В случае неудачи, как вы понимаете, все неприятные последствия достанутся вашей подруге. До вас дойдут лишь остаточные явления. Суть данного упражнения, надеюсь, ясна?
…достаточно плохо.
Секундой позже огненная волна истаяла перед самым Ташиным лицом, обернувшись копотным облаком. Она отпрянула – и уткнулась затылком в грудь Алексаса, уже стоявшему за ней, вытянувшему напряжённые руки по обе стороны её лица, едва слышно напевавшему слова отражающего заклятия.
– Другое дело, – проговорил Картер весело, на миг прервав собственную убийственную песню. – Берём планку повыше?
Следующий блок Алексаса обрушил на брусчатку осколки льда. Вонючий красный дым, последовавший потом, вынудил Ташу закашляться.
– Надо же, и с наговором Шлимура сразу совладали… – Под порывом обжигающего ветра Алексас пошатнулся, но щит выстоял. – А говорили, безнадёжны.
– Можно я пойду? – сделав большие наивные глаза, спросила Таша как можно жалобнее. Сделала пару осторожных шагов вперёд. – Мне тоже тренироваться надо…
Ответом послужила ледяная пыль, брызнувшая в лицо из ниоткуда, вынудившая девушку прикрыть глаза ладонью и отступить обратно.
– Толку от вас всё равно пока никакого, – пренебрежительно сказал Картер. – А может, никакого и не будет. Оборотнем больше, оборотнем мень…
Невидимый вихрь сбил колдуна с ног, протащил седым затылком по каменным плитам и вынудил вытереть собою брусчатку, обернув тёмный плащ белым.
Таша не сразу заметила, что вокруг воцарилась тишина. Другие колдуны забыли о тренировке, отойдя от места поединка подальше. Даже возня сражавшихся по соседству оборотней притихла.
Кое-как приподнявшись, Картер коснулся своего лица. Посмотрел на кончики пальцев, обагрённые кровью из рассечённой губы.
– Кто-то вроде тебя, – тихо сказал Алексас, – тронет её только через мой труп.
Когда Картер встал на ноги, разогнув сухощавое длиннорукое тело, и скупыми движениями отряхнул плащ, из неприятной его улыбка сделалась страшной.
– Значит, через труп, – произнёс он, прежде чем снова запеть.
Пламя, вспыхнувшее почти под Ташиными ногами, едва не опалило ей лицо. За пару мгновений вокруг них с Алексасом замкнулось огненное кольцо; миг спустя разбившееся о щит заклятие хлестнуло девушку по щекам пепельным ветром, едва не сбив с ног. Вокруг Картера взвился хоровод сухих листьев – видимо, ответный удар Алексаса. За огненным кругом тут же завертелся сноп белых и алых искр.
– Сдайся, мальчишка. – Взгляд Картера становился всё более сумасшедшим. Невесть откуда взявшийся ветер дул Таше в спину. – Лучше сейчас. По-хорошему. Пока я не ударил вас обоих чем-то слишком неприятным.
Таша оглянулась: Алексас раскинул руки, словно удерживая нечто чудовищно тяжёлое на своих плечах, вскинув бесстрастное лицо к тёмному небу, неслышно шевеля сухими губами. Вихрь кружащего вокруг пепла окрашивал его волосы серым. Что же делать?! Перекинуться? Но ей не выйти за границы колдовского щита, не атаковать колдуна – тут же попадёт под заклятие…
А остановит ли Картера её боль? Сочтёт ли он это достаточной местью за заклеймённую дочь?..
– Сдайся!
Ярость, прорвавшаяся в голосе колдуна, хлестнула Ташу пронизывающим холодом. Колдовской ветер уже пробирал до самых ноющих костей. Алексас не отвечал – едва ли у него были силы на ответ. Сил хватало лишь на то, чтобы не прерывать песню-заклятие, чтобы удерживать поднятыми судорожно дрожащие руки; держать их, держать щит – и чудовищную тяжесть, продавливавшую его, как горный валун сминает сталь.
Делая шаг вперёд, Таша едва чувствовала замёрзшие ноги.
…может, её боль Картера и не удовлетворит. Но иных вариантов помочь Алексасу она не видела.
– Сдавайся, щенок!
– Картер.
Знакомый голос прозвучал за миг до того, как ветер стих, бесследно растворившись в зимнем холоде, и огненное кольцо исчезло, словно на него обрушили ушат ледяной воды.
Колени Алексаса подкосились. Юноша рухнул наземь – лицо бледнее мела, лишь кровавая дорожка течёт от носа по подбородку, заляпывая куртку, плащ, припорошенный снегом камень.
Невесть откуда взявшийся Андукар беспристрастно смотрел на Картера, корчившегося в судорогах у его ног.
– Ты знаешь, что будет, если с ними что-то случится, – сказал эйрдаль. – И, какие бы чувства тобой ни двигали, подумай, хочешь ли ты навлечь на себя ещё и гнев Госпожи. Мой ты уже навлёк. – Перевёл взгляд на колдунов, опасливо следивших за разворачивающимся действом. – Новичков – в комнату. Оказать помощь.
…что было дальше, Таша помнила отрывочно. Вот Алексас без сознания плывёт в замок на парящих в воздухе носилках. Вот она сама перебирает ногами, оставляя позади одну звёздную ступеньку за другой, пока кто-то из колдунов поддерживает её под локоть. Вот они уже в комнате, и Алексаса укладывают в постель, а на тумбочке появляются две склянки, синяя и зелёная, и большая серебряная ложка.
– Ещё три раза за сегодня влить в него по ложке из обоих пузырьков, – распоряжался один колдун, пока другой пичкал Алексаса колдовским лекарством. – Последний – перед сном.
– Что с ним?
Таша едва могла шевелить губами. Происходящее казалось нелепым, нереальным, будто она всё ещё спит – с ночи. А может, и правда спит? Это объяснило бы всё: и бред зеркальной тени, и внезапный поединок, который едва не стоил им жизней – в момент, когда они едва ли ждали подвоха.
Вот бы вся её жизнь с момента покушения на Шейлиреара оказалась сном…
– Полное истощение ментальных и почти полное – физических сил. – Мужчина взглянул на неё с мягкостью, которой трудно было ожидать от обитателя этого замка. – Не волнуйтесь. Состояние стабильное, а нужды дальше истощать резерв у него нет. От этого не умирают.