Когда за ним закрылась дверь, Таша смочила в тазу носовой платок. Присев на край кровати, бережно стёрла кровь с мальчишеского лица – во сне оно казалось совсем юным, беззащитным. Джеминым. Только когда кожа мальчишки стала чистой, а Таша кинула изгвазданный клочок ткани в камин, к ней в полной мере пришло облегчение. Настолько, насколько она сейчас могла в принципе испытывать облегчение. Их не прикончил магистр, желавший отомстить за дочь; но, когда ты противостоишь двум амадэям, желающие тебя прикончить выстраиваются в очередь.
Расслабиться только потому, что один претендент из неё выбыл, может стать роковой ошибкой.
Коснувшись кончиками пальцев тёмных кудрей, Таша тихо погладила своего рыцаря по встрёпанным волосам.
…и ведь у него нашлись силы противостоять магистру. Чтобы не дать её в обиду. Чтобы не позволить причинить ей боль.
Возможно, лучше бы они никогда не встречались. Был бы целее. Под крылом у Герланда, в Венце, без всяких причин лезть в самое пекло назревающей войны…
Скрип двери заставил Ташу вздрогнуть – и, обернувшись, не привстать лишь потому, что сил для этого не было.
– Тётя Таша! – внучка Тальрин Ингран в тёплом платье на меху, со светлой косичкой, болтавшейся мышиным хвостиком, радостно подскочила к кровати. – И дядя Джеми здесь? А когда он проснётся? Я скучала!
– Тише, Кира, – сказала сама Тальрин Ингран, прикрывая за собой дверь. – Джеми нехорошо, как видишь. Мы не должны его будить.
Кира послушно кивнула; за полгода, минувшие с их последней встречи, она заметно вытянулась. А ещё у неё прорезались коренные зубы, и речь Киры обогатилась раскатистым «р». Зато наивность голубых глазёнок осталась неизменной.
При виде девчушки, ещё летом живо напоминавшей ей Лив, у Таши защемило сердце.
– Я сказала Кире, что вы здесь. Она захотела вас повидать, – негромко добавила женщина, опускаясь на край кровати. Алексас даже не шевельнулся во сне. – Здесь у неё мало сверстников. И, естественно, никого из знакомых по Пвиллу. Приятно увидеть хоть какой-то привет из Долины.
– Я думала, мы поиграем, – сказала девочка театральным шёпотом, – но раз дядя Джеми спит, приду в другой раз. Да, буся?
– Обязательно. Сейчас мы с Ташей обсудим кое-что и пойдём. – Ласково чмокнув девочку за ухом, Тальрин обратила взгляд незабудочных глаз на Ташу: – Видела, как Картер с вами обошёлся. Из окна.
Не зная, что отвечать и к чему всё идёт, девушка только кивнула.
– И с чего он на вас так взъелся? У Картера свои причуды, конечно, но обычно он жесток скорее к тем, кто этого заслуживает.
– Понятия не имею.
Где-то за окном послышался гулкий зов охотничьего рога, раскатившийся в темноте, заставив Ташу снова вздрогнуть.
Охота…
– Знаешь, я сильно удивилась, когда узнала, что бывшая герцогиня Броселианская – дочь Картера. Что в Пвилл её привело задание Рассвета. – Тальрин отстранённо следила, как Кира с любопытством бродит по комнате, точно кошка, изучающая незнакомую территорию. – Прежде чем мы с Кирой сбежали, по городу пополз слух, что Орек остался без герцогини. Только никто, кроме меня и моей семьи, не знал, что Норманы приглашали Арона в свой особняк. А потом я увидела Кэйрмиль здесь – и поняла, почему она могла так внезапно перестать быть герцогиней. Вы же помешали ей, верно? Довести задание до конца, каким бы оно ни было?
– Буся, там в лесу огоньки! – воскликнула Кира, добравшаяся до окна и прижавшаяся к стеклу маленьким носом. – Там кто-то колдует?
– Да, солнышко. Колдует. – Печаль в голосе Тальрин была почти незаметной. – Зажми ушки, пожалуйста, и считай огоньки. Взрослым надо пошептаться о своём. И не подслушивай.
…смутное чувство тревоги оставило Ташу ради чувства явного.
Девочка послушно прижала ладони к ушам: насколько было видно Таше, и правда достаточно плотно, чтобы это заглушило их с Тальрин голоса.
– Я знаю, Арон не допустил бы, чтобы вы попали сюда, – продолжила женщина тише прежнего. – Не как большая часть обитателей этого замка, во всяком случае. И после того как летом вы столкнулись с Кэйрмиль, вы вряд ли могли попасть сюда случайно. Скорее вы пришли сюда по её следам, и пришли сюда с какой-то целью, и я подозреваю, что эта цель – уничтожить Рассвет. А для этого вам нужно разузнать как можно больше о замке и его обитателях. Так?
Таша молчала: не собираясь ни соглашаться с тем, в чём собеседница была права, ни переубеждать в том, в чём она ошибалась. Кира увлечённо считала шёпотом вспышки заклятий в лесу; за окнами снова протрубил рог, и Таша порадовалась хотя бы тому, что отсюда не слышит крики загоняемых жертв.
– Уж не знаю, как вам удалось провести Андукара. Уж точно не тем, что ты сменила причёску, – не дождавшись ответа, Тальрин несколько насмешливо коснулась её крашеных чёрных волос. – Но скоро, уверена, вас здесь не будет. Потому и Арона здесь нет: он готовит для вас пути отхода. И я хочу, чтобы вы забрали Киру с собой, когда будете уходить. – Женщина вновь посмотрела на внучку: так пристально, так тоскливо, так нежно, что Таше захотелось плакать. – Я не жалею, что сбежала вместе с ней. Я не знаю, что сделали бы с ней родственники людей, которых я убила, защищаясь. Но я не хочу, чтобы Кира росла здесь. Она человек. Она не в ответе за мои грехи и мои преступления. У неё есть шанс на простую, счастливую жизнь. Там, в Долине, но не в этом замке.
– Даже если вы правы, – сглотнув ком в горле, наконец хрипло выдавила Таша, – мы не можем просто…
– Ты в долгу передо мной. – В синих глазах напротив загорелся нехороший огонь. – Ты должна мне жизнь. Я прошу лишь вернуть долг… другой жизнью. – Тальрин поднялась на ноги. – И ради Киры, которая ничем не заслужила подобной участи, ты вернёшь его. – Лёгким неслышным шагом подойдя к окну, она тронула внучку за плечо; та дёрнулась, ясно выдав, что прикосновение стало для неё неожиданностью. – Идём, солнышко. Мы закончили. Не будем больше мешать дяде Джеми спать.
Помахав Таше рукой, Кира, старательно и уморительно прокравшись к двери на цыпочках, вместе с бабушкой выскользнула на лестницу.
Таша долго сидела на кровати. Даже когда за ними закрылась дверь. Даже когда в комнату с замороженной улыбкой вошла служанка и, оставив на столе два глиняных горшка с мясным рагу, удалилась.
Есть не хотелось. Особенно при мысли, чьё мясо может быть в этом рагу.
Прошло немало времени, прежде чем Таша снова услышала стук в дверь.
– Пришёл, как только смог, – ввалившись внутрь, пожаловался Найдж. На скуле его всё ещё виднелся бледный порез: след одного из проклятий Картера, которых тот сегодня для него не пожалел. – Эта сволочь утром здорово меня потрепала. Пришлось отлёживаться… Алексасу, смотрю, тоже досталось?
– Да, – бесцветным голосом сказала Таша. Она решила не расстраивать колдуна новостью, что он едва не лишился даже оставшегося из братьев Сэмперов. – Досталось.
Тот подошёл ближе и, облокотившись на столбик кровати, пытливо склонился над ней.
– Что стряслось? На тебе лица нет.
Арон, думала Таша, глядя, как пламя заставляет тени плясать в углу. Арон, почему ты так далеко? Я больше не могу без тебя. Не могу решать всё сама. Не могу справляться с проблемами, которых становится всё больше, не могу защитить себя – и всех, кого стоит защищать.
…но Арон был и оставался далеко. И Таша должна решить всё сама. Должна превратить «не могу» в «могу».
Даже то, что было бы невозможным для людей куда сильнее и взрослее неё.
– Я должна была Тальрин Ингран свою жизнь, – сказала Таша, прикрывая глаза. Будто темнота перед закрытыми веками могла подсказать ей, что делать дальше. – И она нашла самое неудачное время и самое неудачное место для того, чтобы заставить меня отдать долг.
– Мы точно туда идём? – шёпотом уточнила Лив у Кеса, восседая на драконьей спине, пока тот неторопливо и осторожно продвигался по очередной тёмной пещере, скалившейся сталактитами. Промозглая подземная сырость щекотала кожу и ноздри; мрак развеивали колдовские огоньки, парившие над головами у каждого из Мастеров, и зелёный мох на стенах, светившийся, как гнилушки.
– Если веррить Стрранице, – прошипел тот, глядя на карту в руках волшебницы, бредущей впереди.
– А я склонен ей верить, – добавил шедший рядышком Арон.
…схема Штолен, которой их снабдили, была огромна. Даже сложенная в шесть раз. Чтобы более-менее подробно зарисовать паутину туннелей, развернувшуюся под Окраинными горами, ограничиться небольшим листом было невозможно. И сейчас волшебники, амадэй и дракон с Лив на загривке уходили во Внешние Земли. Те, которые лежали за горными пиками, за пределами обжитых просторов Королевства.
В Штольнях предпочитали разговаривать как можно тише. Все, кроме амадэя: тот держался с непринуждённостью герцога, выбравшегося на послеобеденную прогулку во дворе своего особняка. Непринуждённость его не изменили ни крысы невероятных размеров, которые не нападали, но упорно следовали за пришельцами; ни громадные ящерицы, светившиеся белёсым светом, как поганки, порой проползавшие в боковых ответвлениях; ни гигантские летучие мыши, гнездившиеся в пещерах по пути и питавшиеся явно не цветочным нектаром…
– Пожалуй, поживи я в таком местечке хотя бы пару сотен лет, тоже озверел бы, – заметил Иллюзионист, когда очередная мышь, нацелившаяся на шею Мечницы, свалилась бездыханной. Волшебница не снимала ладони с рукояти клинка, но в дело его пока не пускала: ограничивалась магией.
Накормив Лив в таверне и прихватив еды с собой, волшебники окропили карту Штолен кровью девочки. Капли наползли на место, не столь отдалённое от Дымчатого Пика: по прямой вёрст тридцать, не больше. На пару моментов прикрыв глаза, Странница сказала, что не видит ничего ни над горой, ни под ней; как волшебнице удалось увидеть столь далёкое место без зеркал и даже заклинаний, Лив не понимала, но верила безоговорочно. Впрочем, все сошлись во мнении, что Зельду недаром никто не нашёл за шесть сотен лет.