Минэси замялся и отвёл взгляд. Вжался плечами в сиденье. Юми не понимала, чего он ждёт, её тело распирало изнутри в предвкушении чуда. Казалось, по венам растекался тягучий мёд, а из глаз летели искры. Как она ещё не ослепла? А ещё она слышала чей-то призрачный шепот: «Помоги ему улыбнуться. Не бросай здесь одного».
— Не заставляй меня брать тебя за руку, как маленького! — нетерпеливо возмущалась она.
— Нет! Без рук, — Минэси нехотя встал, вздохнул и тихо пробормотал: — чего вообще пристала ко мне.
Юми хихикнула сквозь обиду:
— Я всё слышала!
Они собрали вещи и вышли из лапшичной.
На оживлённых токийских улицах начался сезон цветения сакуры, — душа Юми любила купаться в нежных цветах, бегать босиком по едва тёплой земле и ловить белоснежных бабочек. Пока Юми шла и мечтательно рассматривала оживающие деревья, мимо проносились машины. Неоновые вывески магазинов мигали озорным светом. Над головой зажглись бумажные фонарики и гирлянды-флажки. В глазах заискрился свет. Юми восхищённо вздохнула и поймала падающий вишнёвый цветок. Заправила прядь за ухо и осторожно вплела хрупкий цветок в волосы.
Она внезапно отбежала от Минэси, раскинув руки по обе стороны и обхватила ладонями фонарный столб и принялась кружиться вокруг него. Остального мира для неё не существовало
— Что ты делаешь? — не понимал Минэси.
— Ловлю момент, — честно призналась она, остановилась и посмотрела на своего спутника. Чарующе улыбнулась. — Побежали!
Минэси не успел ничего ответить, как Юми рванула вперёд:
— Эй!
— Догоняй!
— А ещё чего?!
Юми задумалась, а после в её глазах вспыхнул огонёк:
— Покажу кое-что. Думаю, такому как ты, это место придётся по душе.
Минэси смутился и вынул руки из карманов. Побежал за ней и догнал.
Ребята петляли между прохожих, цеплялись за чужие плечи, наступали на пятки и извинялись в тысячный раз. Юми останавливалась у каждого прилавка с цветами и чуть ли не тонула в душистых корзинках. Минэси срывал листовки со стен. Играли в догонялки, гладили котов, смеялись.
Чем темнее становилось на улице, тем больше встречалось людей. Юми теряла Минэси в толпе, поэтому приходилось громко звать. Он выпрыгивал из-за спин прохожих и пугал её. Она успела лишь пару раз ударить его, потому что он ловко уворачивался. И показывал язык!
Весной по вечерам на улицах Токио прохладно. У Юми покраснел нос, на щеках появился румянец в виде звезды. Замёрзшие пальцы прятала в длинных рукавах кофты.
Они остановились под алыми вратами Тории — на входе в парк.
— Пойдём-пойдём, — она поманила Минэси за собой и шмыгнула носом.
Здесь было куда меньше людей и чем дальше они отходили от оживлённой улицы, тем приглушённее становились звуки города. В глубине бамбукового парка всё затихло и перебивалось кристальным журчанием воды. Впереди виднелся небольшой светящийся фонтан. Ребята присели на лавку напротив него.
Приятный сумрак касался лиц, ветер кружил в воздухе цветочные лепестки, в фонтане поблёскивали золотые монетки. Как же много человеческих желаний хранилось под ледяной водой.
— Ну как тебе? — взволнованно, словно источая свет, спросила Юми.
Минэси пожал плечами, оглядываясь.
— Спокойное место, скажи же.
Идеально.
Он кивнул и незаметно для себя улыбнулся. Юми поймала её краем глаза и сердце колыхнулось.
Получилось. Минэси улыбнулся. Она впервые увидела, как человек улыбается несмотря на всю тяжесть и боль, о которой молчит.
— Здесь, правда, классно, — наконец, ответил Минэси. — Я был в этом парке, но никогда не замечал, как тут красиво.
Юми понимала, что он говорил искренне.
— Я прихожу сюда, когда мне плохо и просто много думаю о… разном. Мне становится легче. Наверное, этот парк обладает особой целительной силой, — мило хихикнула она.
Они замолчали. Юми болтала ногами в воздухе и смотрела на птиц, клевавших хлебные крошки. Теребила браслеты и застёжку на кофте. Вспоминала вкус любимых шоколадных конфет от скуки. Минэси откинулся на деревянную спинку, жевал губы и пустым взглядом сверлил вымощенную камнем дорожку. Иногда нервно дёргал ногой. Ковырял травинки носком ботинка, выросшие между камнями.
Солнце скрылось за горизонтом, уступив молодому месяцу место на небе. Засверкали первые звёзды. А они продолжали сидеть в звеняще-умиротворяющей тишине.
— Почему ты привела меня сюда? — вдруг подал голос Минэси, чем заставил Юми вздрогнуть.
— Хотела помочь тебе отвлечься, — она повернула к нему голову и очаровательно улыбнулась уголками губ. — У тебя был такой пугающий и загруженный вид. Вот и подумала, что не плохо с тобой познакомиться.
— Мм-м, — задумчиво протянул он. — И всегда ты такая?
— Это какая? — игриво отбила она.
— Ну… — он занёс руку за голову, — без стеснения подходишь к незнакомым людям и бегаешь с ними по улице? — на кончиках его ушей вспыхнул румянец.
Юми прыснула от смеха:
— Только, когда понимаю, что человеку это нужно.
— И как ты понимаешь? — оживился Минэси.
— Секрет, — ухмыльнулись она. — Лучше расскажи, как ты так круто научился в волейбол играть. У меня руки до сих болят после твоих подач.
Юми наигранно потёрла ушибленные предплечья, поморщив носик.
— Это я ещё в пол силы играл, — самодовольно, но как-то печально усмехнулся он и продолжил: — Родители отдали в детстве на волейбол, и вот, теперь состою в юниорской сборной. Правда, сижу на скамейке запасных, но тренер говорит, что скоро придёт моё время. С тех пор прошло два года. А я так и не сыграл ни одной важной игры.
Минэси тяжело вздохнул и опустил вымученный взгляд:
— Родители ждут от меня результата, но я всё никак не могу войти в этот чёртов основной состав. Ещё и эти дурацкие экзамены. Бесит, — он пнул маленький камушек и сжимал в кулаках доски.
Юми только сейчас заметила, что его пальцы обмотаны окровавленными пыльными бинтами и отклеивающимися пластырями.
— Прости, я не должен был этого говорить, — виновато пробормотал он.
— Не извиняйся. Наверное, ты долго молчал об этом.
— Вот только не надо меня жалеть. Мне этого хватает, сыт по горло чужой жалостью.
— Я и не думала об этом. Просто не молчи, когда тебе больно.
— Мне не с кем разговаривать.
Юми задумалась:
— Пиши мысли на бумаге. Кричи в подушку. Но не позволяй язвам разрастаться.
Теперь она поняла, почему видела истощённое слезами лицо Минэси в синем чудо-стёклышке. Но находясь рядом с ним, ощущала, сколько мощи сочиться из его души. То ли это из-за появления амулета, то ли по непонятным для себя причинам, она начала ярче чувствовать чужие эмоции. Хотя амулет всё это время приятно грел бок. Юми начала потихоньку догадываться, что магия уже оставляет свой след на её теле.
— Может, купим по рисовому пирожку? — взгляд Минэси просветлел. — Я проголодался.
— Я только «за»!
По пути до ларька с уличной едой они разговаривали о школе и экзамена; стоя в очереди — о увлечениях и домашних животных; после покупки — о любимой музыке и книгах. Делились смешными историями из детства. Юми рассказывала о связанных игрушках и плетении из бисера. Минэси действительно увлечённо слушал и задавал вопросы. А потом он поделился такими невероятными фактами о космосе и параллельных вселенных, что у Юми отвисла челюсть.
Она бы никогда не подумала, что Минэси из того типа людей, что любят поболтать, но приятно этому удивилась.
За занимательными спорами какие кошки мягче: с короткой шёрсткой или всё-таки с длинной (Минэси утверждал, что короткая мягче; Юми была уверена, что длинная) — Юми позвонили родители и попросили поспешить домой. Мама в шутку пригрозила тем, что они с папой почти съели весь яблочный пирог.
К этому моменту они уже выходили из парка. Юми остановилась:
— Да, короткая шерсть не может быть мягче! — возмущалась она.
— Я тебе говорю, это из-за того, что она плотнее, — Минэси стоял на своём и не хотел признавать, что длинная шёрстка у кошек неоспоримо мягче.
Юми в шутку фыркнула:
— Ну, и ладно. Мне уже нужно идти домой, а то без меня съедят мой любимый пирог.
Минэси посмотрел время на телефоне и вздохнул:
— Да, уже поздно.
— Тогда увидимся в школе! — она стояла лицом к Минэси, сжимая в руках школьную сумку и начала отходить назад: — Кошки с длинной шерстью мягче и точка!
Затем она развернулась и побежала.
— С короткой! — вслед крикнул ей он.
— Не-а!
А вообще, шерсть мягче у той кошки, за которой ухаживают. Но чаще всего длинная шёрстка мягче. Минэси просто не любил проигрывать, а Юми — быть серьёзной.
По дороге домой Юми достала из кармана амулет, провела подушечками пальцев по холодной рельефной поверхности — щекотно — и подумала о том, как здорово видеть улыбки на лицах людей. А ещё поняла, что сегодня помогла одному человеку почувствовать себя лучше.
Ради чужого счастья и сияющих глаз хочется жить. Светлый мир теплится в наших сердцах. И Юми сказала себе, что сделает всё, что в её силах, чтобы зажечь радость в других.
Ирэн Блейк
Света с детства была девочкой полной, а к шестнадцати и вовсе растолстела, напоминая круглощёкого колобка из советского мультика, что её совершенно не беспокоило. Ведь её мама и бабушка тоже словно сошли с полотен Рубенса, дышали пышностью и румянцем, как сдобные булки. Питались, к слову, в семье Рябцевых плотно и вкусно. В общем, лет до двадцати пяти Света жила, как тот сыр в масле, не зная ни забот, ни хлопот, кроме как учёбы да типично женской подработки бухгалтером в офисе, пока не умерла бабушка, а затем внезапно и мама. Теперь и денег резко не хватало, а доучиваться ещё целых два года. Не бросать же.
Поэтому пришлось Свете устроиться в другой офис, где больше платили. Вот только там работали ушлые и красивые женщины, которые пышной простушке быстро глаза открыли, разъяснив суровую правду жизни: принцам теперь настоящих принцесс подавай, ухоженных, стройных, а не таких, как Света. Конечно, они говорили очень деликатно и пальцем не тыкали, но оттого, наверное, Свете было гораздо больней, и елось потом, как нарочно, с аппетитом, так много, что словно в наказанье.