– Ты же этого не сделаешь, – говорит Беринг, но я уже касаюсь его лица.
Подключаю вторую руку и призываю дар. Он откликается во мне по первому зову. Кровь разгоняется и бежит по венам на запредельной скорости. Меня бросает в жар, а в следующее мгновение в холод. Электрический разряд проходит по телу и концентрируется на кончиках пальцев.
Разум Беринга сопротивляется.
Он отталкивает меня, не позволяет пройти дальше порога сознания.
Прикладываю чуть больше усилий и пробираюсь вперед.
– Послушай меня, я не собираюсь лезть тебе в голову, чтобы что-то изменить. Я хочу рассказать правду. У меня мало времени, Поул может заподозрить, – мысленно говорю Берингу.
Он на мгновение расслабляется, но потом снова пытается избавиться от моего влияния.
– Эшли? Как ты это делаешь? Зачем? Прекрати.
Я была бы рада прекратить это, но мне нужен союзник. Необходим.
– Слушай. В далеком прошлом именно Поул отправил меня к отцу. Он же пытался тебя убить, а потом привел меня, чтобы я изменила твои воспоминания, – говорю я и пытаюсь протолкнуться в часть сознания, которая скрыта плотным маревом.
Стоит мне войти в туманное пространство, как я вижу Поула в крови. Показываю эти воспоминания Берингу.
Его сознание спутано, оно обволакивает меня, затягивая в воспоминания все сильнее, транслирую Берингу, как Поул медленно подходит к нам и вытирает ладонью капли крови со своего лица, но лишь размазывает их.
Чувствую, что Беринг выталкивает меня из головы.
– Стой! Не сопротивляйся, я хочу помочь. Ты должен…
Он не дает мне договорить и отталкивает физически. Не понимаю, как это возможно, скорее всего виной этому снотворное. Его разум не до конца пришел в себя. Не до конца подчинился мне.
– Отец, – осторожно зовет Поул.
Открываю глаза и смотрю на Беринга. Он не сводит с меня взгляда. Поверил ли он мне?
Пожалуйста, поверь.
Но я даже не успела донести до него важность того, что Поул не должен понять, что отец знает правду о покушении. Я не сказала про то, что Беринг должен притвориться о своем заблуждении насчет былых прегрешений сына.
– Поул, – Беринг переводит взгляд на сына и садится. – Почему я прикован к кровати?
Встаю и отступаю на шаг.
Комната шатается, и я чуть не теряю равновесие.
– Это ради твоей безопасности, чтобы ты не поранил себя, пока был в бреду, – объясняет сын отцу.
– Какая глупость, сними их. – Голос Беринга уставший.
Поул бросает на меня красноречивый взгляд, я киваю. Надеюсь, боже, как я надеюсь, что Беринг мне поверил.
Поул снимает наручники, и взгляд Беринга меняется, он становится холоднее льда.
– А теперь я слушаю тебя, сын мой.
– Меня? Отец, я так переживал, когда ты…
– Ты хотел убить меня?
Прикрываю глаза и закусываю губу до крови.
Черт…
Все рушится.
И с чего я решила, что Беринг поверит мне? Догадается о том ,чего я не успела сказать?
– Конечно, нет, – возмущенно уверяет Поул.
– И в этом вся твоя благодарность, – с печалью шепчет Беринг.
Поул сжимает голову руками и вонзает пальцы в волосы. Кажется, я слышу их треск.
– Ты все испортила, – бормочет он замогильным голосом. – Все испортила. Снова.
Беринг продолжает допытываться о причинах того, что он сделал, а я не могу отвести взгляда от Поула. От его неподвижной фигуры веет дикой опасностью. Медленно отступаю назад, пока не упираюсь спиной в стену.
В этот момент страх становится моим невидимым спутником. Я понимаю – это конец. Беринг слишком переоценивает отношения отцов и детей.
Время словно замедлилось.
Наблюдаю, как Поул убирает руки от головы и расстегивает пуговицу на белом пиджаке. Он достает миниатюрный пистолет, я тут же вспоминаю его. Обойма всего на три пули, но они летят с невероятно быстрой скоростью и раскрываются лепестками внутри тела. Беринг подарил его сыну в честь первой совместной охоты на мутировавших. Поулу тогда было пятнадцать.
Не могу двинуться с места.
Онемела.
Выстрел оглушает, хотя не является громким.
Беринг замолкает. Зажимаю рот ладонями и смотрю на тело воспитавшего меня мужчины. Поул выстрелил ему в лоб, и пуля погрузилась в голову четко над правым глазом.
Страх меняет вектор. Еще мгновение назад я была нема и недвижима, а теперь кровь бешеным потоком несется по венам. Не дожидаюсь, когда Поул вспомнит о моем существовании, срываюсь с места и бегу к выходу.
Мир вокруг теряет все краски, перед глазами смазанная палитра цветов. Из-за шока меня подводит зрение, но ноги помнят дом слишком хорошо.
Бегу целую вечность, но проходят жалкие мгновения.
Распахиваю дверь и кричу от боли. Он выстрелил мне в плечо. Хотя целился явно не туда. Я ему больше не нужна, значит, пришло время выселить меня из гостиницы и оставить мутировавших в былой компании.
Выпадаю из комнаты и случайно врезаюсь в одну из дам. Мы падаем. Страх заставляет сомневаться в собственных силах, кажется, что я не смогу выбраться из дома, из города, не переберусь на другой берег.
Поул убьет меня.
Дама толкает меня в раненое плечо, и я чувствую пулю, что осталась внутри. Закусив губу, отвожу голову назад и с размаху бью противнице в лицо. Зрение до сих пор подводит, и я не понимаю, куда попала, но она кричит, а значит я сделала ей больно.
Слева от меня появляется палка. Шокер. Скатываюсь с поверженного противника, мычу от боли в плече и краем глаза замечаю второй шокер. Не успеваю сформулировать мысль, хватаю оружие, сажусь на колено и чуть не втыкаю его во вторую девушку, нажимаю на кнопку, треск рассекает пространство вокруг.
Дверь комнаты Беринга распахивается. Поул перешагивает порог и направляет на меня дуло пистолета. Раненое плечо отзывается болью. Уклоняюсь и наношу удар шокером ему по предплечью. Пистолет улетает в сторону, срываюсь и бегу в противоположную сторону.
Несусь по опустевшему дому, не видя ничего перед собой, на периферии зрения все смазано, сердце колотится, как в последний раз. Забегаю в одну из комнат, предназначенных для гостей, и тихо закрываю за собой дверь. Бросаю взгляд за окно, слишком светло для широких улиц Ротона. Меня заметят и доложат Поулу.
Чертово ранение.
– Эшли!
Крик Поула побуждает к действиям.
У меня нет оружия и я ранена.
Поул точно подобрал свой пистолет, и его за руку ведут месть и ярость.
Эту схватку тяжело назвать равной. Я проиграла заранее.
Забираюсь в пустой шкаф и закрываюсь внутри.
Игра в прятки началась.
Ненавижу закрытые пространства, когда внутри я одна.
Мне не так жутко было в компании мутировавших, Поул даже не понимал, что сделал мне услугу. Была бы я там одна, то скорее всего не смогла бы заснуть ни в один из дней, проведенных в Ротоне.
Воспоминания отправляют меня в детство. Отец и братья снова запирают меня в гробу, только в этот раз я не имею права кричать и биться в истерике, мне приходится приручить панику и научиться соседствовать с ней. А иначе, я – труп.
Зажмуриваюсь и упираюсь здоровым плечом в стену шкафа. Правой рукой тянусь к левой стороне, к ране. Кофта залита кровью. А боковые части от пули продолжают свое движение внутри тела. Они расходятся по мышцам, как лепестки распустившегося бутона.
– Где же ты? – орет Поул.
С этим вопросом дверь комнаты открывается. Распахиваю веки, жаль, я не вижу сквозь дверь шкафа, только тонкая полоска света снизу дает понимание того, что я не ослепла, а просто нахожусь в темноте.
Одна в чертовом закрытом помещении.
Поул слишком быстро уходит.
Я не наследила кровью. Иначе он уже нашел бы меня.
За короткий промежуток времени Поул хочет обежать как можно больше комнат. Привлечет ли он к поискам еще кого-то?
Время идет, кровь капает на дно шкафа. Чтобы не создавать лишнего шума и не привлекать внимание Поула к комнате, нужно поменять положение тела.
Мне никак не зажать рану, не перевязать ее. Левая рука немеет сильнее, чем мне бы того хотелось. Перебинтовать себя одной правой невозможно, если ты один и нет того, кто сможет помочь. Рана в максимально неудобном месте.
Брайан. Он бы помог. Я снова нанесла ранение, но Брайана тут нет, и придется как-то справляться самостоятельно.
Превозмогая боль, упираюсь отверстием раны к задней стенке шкафа и вжимаю себя в нее, насколько хватает сил. Слышу беготню по дому и постепенно теряю связь с реальностью.
9. Одна команда
Брайан терпеливо ожидал, когда солнце опустится за горизонт, и он сможет спокойно пробраться в Ротон, по уже натоптанным тропам. Он бывал в этом городе немного реже, чем в Дэйли. Оружие его людям нужно не меньше, чем другим городам, вот только с Брайаном никто не будет заключать договора. Его никогда не пригласят на конклав и не признают равным себе. Два из трех правителей, которые были замешаны в истязании Брайана и его братьев, живы, и они понимают всю суть этих нападений. Да, им нужны продовольствие, оружие и медикаменты, но не это первостепенно. Брайан не даст им забыть, что они в опасности. Их не спасут высокие стены, вооруженные люди и даже армия подчиненных мутировавших не защитит правителей городов, если Брайан решит прийти за их головами. Элли и Беринг знают, что он рядом, и это немного успокаивает демонов Брайана. В этом определенном случае – страх хуже смерти.
Брайан стоял у ствола дерева и наблюдал, как главные ворота Ротона разъехались и оттуда появилось три грузовые машины. Судя по направлению транспорта, они поехали в Дэйли. Ворота закрылись, и Брайан отвернулся. Он бы хотел отправиться в город прямо сейчас, но понимал, что если его и Адриана поймают, то Эшли это никак не поможет. Также это навредит его братьям и Салему. Слишком много поставлено на кон и одно необдуманное решение может привести к фатальным последствиям.
При свете дня в Ротоне делать нечего, охрана стен достойна уважения, на широких улицах не так легко спрятаться и остаться незамеченным.