Сегодня день, когда Крис уезжает из Салема по каким-то своим секретным делам. И он не просто уезжает, сев на свой мотоцикл и умчав за пределы Салема. Все не так просто. Я видела, что три огромные машины уже ожидают у главных ворот. Крис загрузил туда все, что только было можно – от еды, до патронов.
Облаченная в одежду, подходящую для главы города, медленно, но уверенно иду в сторону машин. Издалека слышу, как Крис раздает приказы, наблюдаю за ним и где-то в глубине души осознаю, я не хочу, чтобы он уезжал. Остаться в Салеме одной – то же самое, что остаться в одиночестве за его пределами. Как бы я ни пыталась вникнуть в суть правления городом, до конца этого сделать невозможно. И я искренне надеюсь, что город по-прежнему будет стоять здесь, когда Крис вернется. Буду молиться, чтобы не облажаться. На моих плечах будет лежать ответственность за столько жизней, что… Кажется, до этого дня я не осознавала всю серьезность затеи, в которую ввязалась.
Когда Крис замечает мое приближение, то дает последние указания двум мужчинам и направляется в мою сторону.
– Что-то случилось? – тут же спрашивает он.
– Нет.
– Тогда что ты тут делаешь?
Пожимаю плечами, потому что сама не уверена, зачем пришла.
– Решила пожелать тебе удачи, – взмахиваю рукой в сторону машин, – что бы ты там ни делал.
Крис хмурится и смотрит на меня так, словно я только что разговаривала с ним на совершенно неизвестном ранее миру языке. Становится неуютно, я словно не в одежде, а в панцире, который сковывает меня с каждой секундой все сильнее и сильнее.
– Не смотри так, – прошу я и отступаю.
– Ты не перестаешь меня удивлять, – говорит Крис и проводит рукой по темным волосам. – Постарайся выжить, пока я не вернусь. И напомню, что ты можешь доверять только Дейлу и Рэнди. Я их предупредил, чтобы приглядывали за тобой.
Это забота или недоверие? В любой другой день я бы возмутилась и сказала, что я не маленькая девочка, за которой нужен глаз да глаз, но не сейчас. Ведь в данный момент я и чувствую себя той маленькой девочкой, которую оставляют одну. Она растеряна и хочет, чтобы кто-то за ней присматривал. Все это для того, чтобы душа не выла от одиночества.
– Как долго тебя не будет? – спрашиваю я.
– Не знаю. Все зависит от обстоятельств. Мы же все обсудили, любое развитие событий.
– Да, я даже записала.
– Тем более.
Между нами повисает напряженное молчание.
– Ты тоже, – прошу я. – Тоже вернись живым, ладно?
– Постараюсь.
Крис кивает и, развернувшись на пятках, отправляется к машинам. Он уходит так быстро, словно сбегает от меня. Забирается в одну из них, и я до последнего жду, что он обернется. Но Крис этого не делает. Ворота закрываются, и я снова остаюсь одна.
До самого вечера брожу по городу, наблюдаю за людьми, они наблюдают за мной. Не буду прятаться в доме, люди должны видеть меня.
Разговоров о Люке среди местных стало заметно меньше. В основном интересуются только те, кому что-то нужно. Если жители Салема приходят к дому Куин за какими-то прошениями, то в первую очередь спрашивают, а не вернулся ли Люк. После отрицательного ответа, просят, что нужно, и уходят.
Такова жизнь. Печальная истина в действии.
Захожу в одно из четырех кафе, расположенных в городе, и сажусь за крайний столик у окна. Людей внутри много, больше, чем я видела в заведении до этого дня. Несколько столиков собрали в один большой, и люди что-то отмечает, из-за них в кафе создается интересная атмосфера. Праздник, счастье, смех и единение. Есть несколько столиков, за которыми сидят уставшие местные. Скорее всего у них сегодня выходной. У самого входа на кухню расположились двое мужчин, я их моментально узнаю. Это фермеры. Они кивают мне в знак приветствия, отвечаю им тем же. Одна из девушек поднимается из-за сборного стола и идет в мою сторону. Пару мгновений она мнется и теребит пальцами подол длинной юбки. Ее глаза сверкают, а щеки зарумянились так, словно она бежала или смеялась от души.
– Добрый вечер, Эшли, у нас в семье счастливые новости, мы хотели бы пригласить вас за наш столик. – Девушка прикладывает ладонь к груди. – Для нас это была бы великая честь.
– Что за новости? – спрашиваю я, пытаясь скрыть удивление.
– Я, – девушка запинается и понизив голос продолжает, – я жду ребенка. Представляете?
Ее переполняют эмоции, и я не могу удержаться от ответной улыбки. Теперь понятен блеск ее глаз и розовые щеки. Девушка счастлива. С учетом того, что с демографией в наше время очень туго, то эта милая особа вытянула выигрышный билет.
Поднимаюсь из-за столика и протягиваю правую руку, чтобы пожать ладонь будущей мамы и поздравить ее, но она нарушает все границы и обнимает меня, чуть не плача, шепчет:
– Спасибо вам за возможность жить в Салеме! Если бы не спокойствие и не врачи, я бы никогда не смогла забеременнеть.
Обнимаю ее в ответ и говорю:
– Я рада, что мой город сделал тебя счастливой.
– Передайте вашему мужу, что я и ему благодарна. Когда он вернется?
– Пока сильно занят. Но я обязательно передам ваши слова благодарности.
Девушка отстраняется и продолжая улыбаться, утирает вдруг набежавшие на глаза слезы.
Дверь кафе открывается, и на пороге я вижу Матушку, она облачена в черный, как и Каролины за ее спиной. Траур?
Отстраняюсь от беременной и счастливой девушки и полностью переключаю внимание на вошедших, а они тем временем все приходят и приходят, в какой-то момент кажется, что кафе вот-вот не выдержит и лопнет пополам.
Атмосфера веселья постепенно стихает.
– Матушка, что-то случилось? – спрашиваю я, смотря в суровые резкие черты лица Каролины.
Она смотрит на меня, как на букашку. Вздергивает подбородок еще выше и поджимает губы.
Ой, не к добру все это.
– Да. Мы недовольны главой города, – объявляет она стальным голосом, и в кафе моментально становится тихо.
Как бы мне сейчас провалиться сквозь землю? Я не знаю, как вести себя, не ожидала, что все пойдет прахом, как только ворота Салема закроются за спиной Криса.
– Матушка, пройдемте в кабинет, там все и обговорим, – предлагаю я и чувствую на себе взгляды всех собравшихся.
Да твою же мать. Ну вот чего они пялятся то?
– Нет. Я буду разговаривать только с Люком. Где он? Когда вернется? Я не последний человек в городе и знаю законы. Мы просили тебя о помощи, ведь одна из наших подруг пропала. Знаешь ли ты, Эшли, – мое имя она выплевывает, – как часто в Салеме пропадают люди?
– Просвятите меня.
– Они просто так здесь не пропадают с того момента, как Люк заменил своего отца у власти. И как только Люк отошел от дел, так сразу же начался беспорядок. Я этого не потерплю. Народ Салема этого не потерпит.
Она загнала меня в угол. Дождалась, когда Крис уедет, когда я буду в центре толпы.
– Расследование было проведено…
Матушка не дает мне закончить, она подступает ко мне так близко, что наши носы практически соприкасаются.
– Ты предала Каролин, – шепчет она так, чтобы кроме меня никто этого не услышал. – Мы этого тебе никогда не простим и будем вести беседы только с Люком.
– Его нет, – напоминаю я, как можно холоднее.
– Мы дождемся. Меня не устраивает вести переговоры с подстилкой, которая нашла единственный способ, чтобы выбраться в люди.
– Перегибаешь, – шепчу я.
Внутри поднимается волна гнева, и если эта сука сейчас не замолчит, то ее затопит. Понимаю, что не могу позволить себе потерять лицо на глазах у стольких людей, но и продолжать вытирать о себя ноги я тоже не позволю.
Матушка отступает на шаг и обводит внимательным и слегка высокомерным взглядом всех собравшихся.
– Будьте осторожны, Салем больше небезопасен.
Вот гадюка!
Каролины уходят так же быстро, как и вошли. Даже после того, как за последней девушкой в черном закрывается дверь, разговоры не возобновляются.
Я сажусь за столик и делаю вид, что ничего не произошло. Мне приносят еду. Сегодня день супа с гренками. Аппетита совершенно нет, но я ем, раздумывая над дальнейшими шагами. Матушка все запорола. Она специально явилась в людное место, а не пришла ко мне домой, чтобы мы могли поговорить наедине. Матушке это было не нужно.
Поздравляю тебя, Эшли, с новоприобретенным врагом.
12. Синим пламенем
Эти сучки с дарами все испортили. Уже пять дней как город гудит о том, что пансионат подозревает меня в сокрытии убийства женщины по имени Хелена. Как же тяжело негодовать на правду. Если бы Матушка знала, насколько она близка к истине, то уже бегала бы за мной по Салему с вилами наперевес.
Как повернуть эту ситуацию в свою сторону? Я без понятия. Все мысли, которые приходят в голову, кажутся такими глупыми. У меня нет умений управлять городом и успокаивать толпу.
– Об этом говорят везде и всюду, – говорит Охра, помешивая на плите кашу для Деймона. – Я сегодня ходила за покупками и не было места, где это бы не обсуждалось.
Сжимаю пальцами переносицу и откидываю назад влажные после душа волосы. Тренировка была изнурительной. Я выжала из себя все соки. Бегала, пока легкие не начали отказываться качать кислород, а ноги не одеревенели.
– Это плохо, – говорит Охра, снимая кашу с плиты.
– Знаю, – протягиваю я.
– Что будешь делать?
У меня есть единственная адекватная мысль по этому поводу.
– Пойду к ним в пансион и поговорю с Матушкой с глазу на глаз. Нужно уладить этот конфликт.
Охра поджимает губы и смотрит на меня с легко читающейся жалостью.
– Матушка достаточно сложный человек, – говорит няня. – Она добра и сострадательна, но ровно до того момента, пока человек не попадает в ее немилость. Из этой немилости невозможно выбраться.
И я, разумеется, туда попала. Кто бы сомневадся? Я вот даже не удивляюсь, что каждый день в моей жизни что-то идет не так. Как же хочется спокойствия. Я категорически не хочу ничего решать, искать выходы, подбирать слова, как общаться с Матушкой или с любыми другими людьми. Не хочу нести ответственность за других. Я и за себя-то с трудом тащу.