Когда мы с Охрой и Деймоном остаемся одни, няня снова говорит:
– Вышку специально перенести в центр после того, как ее сбили в прошлый раз. Мистер Куин заверял, что никто и никогда не доберется до центра Салема. Он обещал.
Мой отец уже давно мертв, да и его словам верить не стоит. До этого момента я даже не задумывалась, как местные относились к нему? В папке написано одно, я помню его другим.
Да плевать на него. Этот человек не стоит, чтобы я о нем думала и пыталась понять.
Переключаюсь на настоящее. Что мы имеем? В наличии у нас есть только пистолет и две запасные обоймы. Из оружия больше ничего нет, ну может быть разломать стул и воспользоваться ножкой, но это равно самоубийству.
Расхаживая из стороны в сторону, пытаюсь понять, что мне делать дальше. Закрытое пространство начинает давить, паника волнами возрастает от каждого звука проклятой сирены.
А она все орет и орет.
Воет и воет.
Изредка слышны звуки выстрелов.
А я тем временем прячусь.
Я – глава города – прячусь в подвале, как крыса, пока мои люди погибают там. Эта мысль прицепилась ко мне настолько крепко, что я больше не могу от нее отмахнуться. С каждым шагом, она все сильнее впитывается в кровь и разносится по венам, подобно заражению.
Если отодвинуть в сторону ужасы нападения, то оно может сыграть мне на руку, но только в том случае если я выйду отсюда и буду помогать местным. Я сильнее многих из них, у большинства нет оружия и навыков выживания. Крис забрал с собой часть обученных людей, некоторые из оставшихся точно пострадали.
Черт!
Подхожу к Охре и присаживаюсь перед ней на корточки.
– Ни в коем случае не выходи отсюда, – говорю я, пристально смотря в ее испуганные глаза.
Она хватает меня за руку, пальцы впиваются так, что там точно останутся синяки.
– Нет. Ты же не пойдешь туда? – спрашивает девушка дрожащим голосом.
В этот момент до нас доносится истошный мужской крик и грохот. Скорее всего это прямо рядом с домом, а может быть, и внутри.
– Я должна туда пойти.
– Не должна.
– Это мой город.
– Мистер Куин никогда не участвовал в опасных…
– Тогда я тем более должна быть там, а не здесь.
Слова Охры подействовали на меня сильнее, чем мысли, которые я гоняла до этого. Я не хочу быть похожей на отца и не стану прятаться. Если бы я была обычным гражданином, то обязательно бы спряталась так, что меня бы потом еще неделю не могли найти. Но я не обычная местная девушка.
– Будь здесь, – повторяю я. – Смотри за Деймоном и не выходи, пока я не вернусь.
– А если ты не вернешься?
– Вернусь.
Отрываю от себя пальцы Охры, провожу рукой по спине уснувшего мальчика и выпрямляюсь в полный рост.
– Не уходи, – просит девушка, но я уже поднимаюсь по ступеням.
Приоткрываю крышку подвала и выглядываю в щель, не замечаю опасности и выбираюсь. Сжимаю пистолет двумя руками и медленно иду по первому этажу. Сирена продолжает выть, выстрелы разносятся вдалеке. Выхожу из дома и останавливаюсь на пороге. На улице еще не сильно темно, и это дает возможность рассмотреть, что происходит там, куда я собираюсь идти. Решаю забраться повыше.
Обхожу дом и хватаюсь за лестницу, которая ведет на крышу, не знаю, для чего она здесь, но благодарю того, кто ее соорудил. На подъем уходит около минуты, взбираюсь на выступ на козырьке и снова обхожу дом, но только уже на высоте.
Твою же мать…
Сирена продолжает давить на нервы, а глаза не верят тому, что я вижу. По Салему ползают огромные крокодилы. Длина некоторых доходит до невообразимых размеров. Если поставить рядом три машины среднего размера, то это будет примерная длина чудовища. Есть и меньше, но легче от этого не становится. Они двигаются достаточно медленно, и вот я наблюдаю, как один из огромных открывает пасть и производит странный звук – смесь рыка в ведро и шипения, он мог бы проглотить меня за один присест.
Мысли о том, чтобы вернуться в подвал заиграли новыми красками.
Не так уж и плохо быть крысой, они хотя бы живут дольше.
Вдалеке замечаю серые прыгающие пятна, они постепенно приближаются. Обезьяны, мартышки, макаки, не знаю, к каким они относились до того, как природа изуродовала их до тех чудовищ, что теперь скачут по домам и столбам. Иногда они сбивают фонари, погружая город в темному. Возможно, это те самые особи, которых видел Поул, когда ехал в Салем.
Сирена заглушает крики и выстрелы, но наводит панику больше, чем мне бы того хотелось. Этот звук настолько жуткий, что его невозможно игнорировать.
Если там стреляют, то им нужна помощь.
Спускаюсь с крыши и перебежками между домами и постройками двигаюсь в глубь города. Выглянув из-за очередного дома, тут же возвращаюсь обратно и прижимаюсь спиной к стене так, что могу продавить ее покрытие и оставить вмятину. Слева от меня появляется огромная морда крокодила, свет из окон домов подсвечивает его красные глаза. Кожа стала броней, уверена, что даже не стоит пытаться пробить ее. Если целиться, то только в открытую пасть или глаза. Все остальное неприступно. Он медленно переставляет лапы, их я насчитываю около десяти пар, скорее всего скорость его движения такая низкая именно из-за них. Чудовищу не сделать большого размаха, он запутается в них и рухнет. Чешуя размеров от кончиков моих пальцев и до локтя. Хвост кажется бесконечным.
Когда он проходит мимо меня, я выжидаю еще несколько секунд и снова выглядываю из-за укрытия, и тут же натыкаюсь взглядом на подростка. Девушке не больше тринадцати лет, она сидит, прижавшись спиной к стене, и хватается за живот, ее руки в крови. Это ранение ей оставил не крокодил, скорее всего это чертовы мартышки, которые перепрыгивают с крыши на крышу.
Срываюсь с места и подбегаю к девочке. Она издает беззвучные всхлипы, так как понимает, что если она даст волю боли и страху, то тут же умрет.
– Я уведу тебя в госпиталь, – шепчу я.
Она не возражает, не отказывается от помощи, а просто кивает. В глазах всепоглощающий страх, он душит ее и сковывает. Девочка даже не представляет, насколько она храбрая, ведь сидеть в ночи на улице, кишащей монстрами и молчать, это сильно. И кто придумал, что женщины слабый пол? Посмотрели бы они сейчас на этого подростка и повторили бы этот бред? Сомневаюсь.
Отодвигаю ее руки и смотрю на разорванную одежду. Идти она скорее всего долго не сможет.
Обернувшись, рыскаю взглядом по ближайшей местности, выискивая опасность. Никого нет, звуки борьбы, выстрелов и рычаний разносятся как раз с той стороны, куда нам придется идти. Возвращаю внимание на девушку.
– Как твое имя? – спрашиваю я.
– Меган, – выдыхает она еле слышно.
Лицо бледное, покрытое потом. Она смотрит на меня с такой надеждой, которую я не могу не оправдать.
– Хорошо, Меган, я сейчас повернусь к тебе спиной и ты возьмешься за мои плечи. Я донесу тебя до госпиталя.
Убираю оружие в кобуру на поясе и поворачиваюсь к девушке спиной. Меган хватается мне за плечи, беру ее под колени и поднимаюсь. Несмотря на то, что Меган очень худая и не высокая, я отчетливо чувствую ее вес уже через пятьдесят метров.
Стараюсь двигаться, как мышь, тихо, быстро, так, чтобы меня не было видно и слышно, желательно бы превратиться в тень от ветра. Не дойдя около ста метров до госпиталя, останавливаюсь и усаживаю Меган возле столба, вынимаю пистолет и говорю:
– Я на минуту.
Медленно иду вперед, разминаю плечи и чувствую себя пушинкой. Я уже вижу закрытые металлическими ставнями двери и окна госпиталя, а также наблюдаю за преградой в виде двух обезьян поедающих кого-то в форме охраны. Мерзкие серые твари вгрызаются в тело, погружая глубоко в живот свои мерзкие морды. Они пируют. Этот вид не отличается повышенной волосатостью, шерсть растет кусками, хвосты, с помощью которых они прыгали по крышам, длинные и на концах расходятся на три ответвления, они в момент поедания человеческой плоти шлепают по земле.
Они быстрые. После первого выстрела у меня будет не больше десяти секунд на убийство второго чудовища.
Сирена спасает мой слух от чавканья обезьян, уверена, услышь я это, то меня бы точно стошнило.
Присаживаюсь на колено и прицеливаюсь. Снимаю оружие с предохранителя и на выдохе выпускаю первую пулю на волю. Она четко попадает в ухо обезьяне, она валится рядом в трупом напоследок взмахнув уродским отростком. Вторая вздрагивает и тут же отпрыгивает от тела с помощью своего трехслойного хвоста и начинает двигаться в моем направлении, перемещаясь быстрыми, маленькими хаотичными прыжками.
Две пули пролетают мимо.
Макака приближается.
Стараюсь просчитать ее траекторию, но это невозможно. Слишком хаотично, слишком быстро, слишком непредсказуемо.
Выпрямляясь в полный рост и перестаю тратить патроны, в обойме осталось всего два, за поясом еще две обоймы, но сейчас у меня не будет возможности сменить магазин.
Прыг-прыг.
Прыг-прыг-прыг.
Прыг.
Макака взмывает вверх прямо напротив меня. Нас разделяет не больше трех метров. Беру нервы и страх под контроль, целюсь и стреляю.
Мутировавшая тварь сшибает меня с ног, валимся на землю. Локоть обжигает болью, а из легких выбивает дух. Вонь от макаки настолько невыносимая, что на глазах моментально выступают слезы. Скидываю с себя вонючку и отползаю, смотря на место, куда я похоронила предпоследнюю пулю, я выбила мартышке глаз.
Со всех ног несусь к Меган, она уже практически теряет сознание.
– Нет. Не отключайся, – прошу я и закидываю ее руку себе на плечо.
Если девушку сейчас вырубит, то я не смогу ее дотащить. Она еле передвигает ноги. Последние метры до госпиталя, кажутся бесконечными. С меня льет пот, а локоть жжет сильнее, чем в момент падения.
Остановившись перед дверью, долблю по ней ногой, что есть силы. У госпиталя и еще у нескольких зданий в Салеме есть защита в виде металлических преград, которые запираются изнутри, а не снаружи. В случае чего-то непредвиденного они имеют право без приказа свыше забаррикадироваться внутри.