Мой собственный голос кажется таким далеким, словно я говорю из колодца.
Крис опускает пистолет, но не сводит взгляда с гостя.
– Но только дернись, я пристрелю тебя.
– Даже не сомневаюсь, – говорит Адриан и под кивок Криса входит в город, предварительно вернув капюшон на место. – С твоими методами я отлично знаком.
19. Брайан
Кабинет словно стал в разы меньше, чем я его помню. Энергия, исходящая от Криса и Адриана, заполнила собой все свободное пространство настолько, что моей нервозности не осталось места в их противоборствующем мире. Если бы у меня в руках был самый острый нож во вселенной, и я попыталась бы разрезать им хотя бы сантиметр воздуха, то он безнадежно бы затупился даже не коснувшись этого самого сантиметра.
Благодаря свету в кабинете я могу рассмотреть лицо Адриана более детально. Он изменился, но не сильно. Взгляд все такой же холодный, но теперь в нем притаилось что-то жуткое и чужеродное. Красные крапинки практически закрыли глаза. Он как будто похудел, теперь скулы стали выделяться еще сильнее, но в то же время его плечи стали шире. Щетина пропала. Не представляю как это возможно. Рисунки на теле ярче, у меня они блеклые, а у Адриана черные, словно художник с остервенением рисовал дуги, завитки и уголки.
Сижу за столом и наблюдаю за тем, как Адриан и Крис, расположившись на креслах лицом к лицу, испепеляют друг друга взглядами. Если бы не преграда в виде стола, то они бы уже сцепились. Крис не убрал пистолет, положил его себе на бедро. Я знаю, он выстрелит не задумываясь, но надеюсь, что этого не произойдет.
Тишина затягивается, никто не смеет нарушить ее покой. Кажется, что любое неаккуратное слово приведет к трагедии невообразимого масштаба.
– Как ты выжил? – спрашивает Крис, и его голос прокатывается по кабинету словно лавина, которой под силу снести с ног любого. Но Адриан не любой, возможно, он такой единственный в мире мутировавший, который не утратил разум и может общаться так же, как и раньше.
Уму непостижимо.
Адриан переводит взгляд на меня, но тут же возвращает внимание на друга. Или врага. Я уже запуталась, кто они друг другу. Кто они мне?
– Я не выжил, – отвечает он, запуская ответную лавину.
Крис прикрывает глаза и глубоко вздохнув задает вопрос, смысла которого я не понимаю:
– У них получилось?
– Да.
– О чем вы говорите? – спрашиваю я.
Я больше не буду мириться с тем, что они что-то скрывают. Или пусть валят из моего кабинета и решают свои дела где-нибудь в другом месте. Или лучше свалю я. Нет, куда я пойду, когда тут началось все самое интересное? Пожалуй, останусь.
Они переглядываются, словно заговорщики, и Адриан говорит:
– Нет смысла скрывать от нее. Эшли глава города и все равно узнает об этом на следующем конклаве.
– Адриан, – начинаю я, но не успеваю ничего сказать дальше.
– Адриан? – переспрашивает он и переводит внимание на Криса. – Ты рассказал ей мою историю?
Напряжение нарастает.
– Крайне сжатую версию, – отвечает Крис.
– А свою? – Адриан улыбается, дожидаясь ответа и не получив его, повторяет вопрос: – А свою историю ты ей рассказал… Брайан?
На меня летит ледяной ушат воды. Можно ли захлебнуться на суше? Да, черт возьми! Очень даже можно!
Смотрю на Криса, он впервые отвлекается от Адриана и поворачивается ко мне.
– Почему ты не рассказал? – спрашиваю я, пытаясь выстроить логическую цепочку.
Брайан? Я бы скорее поверила, что Брайан это Лже-Люк, чем Крис. Но это многое объясняет. Он пропадает из города и не возвращается по нескольку дней. А провода? Где их возможно достать, если не украсть у соседнего города?
Да чтоб их черти!
– Ты не спрашивала, – спокойно произносит он.
Да, я никогда не спрашивала об этом, но…
У меня сейчас взорвется голова. Несмотря на то, что я внимательно смотрю на Криса, чувствую на себе изучающий взгляд Адриана.
На Криса? Он не Крис.
Кто-нибудь в этом проклятом городе носит свое настоящее имя? Или мы всю жизнь будем играть в чертовы шарады?
– Брайан? Тот самый, что грабит города? – уточняю я.
Потому что если это не так, то я вообще не понимаю смысла его лжи.
Крис кивает. Да черт, Крис – это не Крис. Люк – это не Люк. Не удивлюсь, если мое имя не Эшли, а какая-нибудь Пунция.
– Я не мог рассказать тебе обо всем сразу же. На кону слишком много жизней, – говорит Адриан, гипнотизируя меня чужим взглядом.
Мне кажется или он специально заговаривает нам зубы? Ведь на вопрос Криса, черт возьми, Брайана он не ответил.
Глубоко втянув воздух, перевожу внимание от Брайана на Адриана.
– Там, в лесу. Куда ты делся? Я искала тебя, – на последних словах мой голос трескается, как битое стекло.
– Меня забрали люди Элли из Дэйли, увезли к себе по воде и вылечили.
Элли? Ничего не понимаю. При чем тут она?
– Зачем ей это? А мутировавшие? С поляны пропали все, а дождь смыл следы, ничего не осталось.
– Они всех забрали. И тела, и мутировавших, и меня.
В кабинете стоит тишина, каждый думает о своем.
Адриан возвращает внимание к своему другу-врагу-брату по вранью и говорит:
– Брайан, нам придется ей рассказать. Она Куин и узнает все рано или поздно. Это часть постыдного наследия ее семьи.
Как будто у моей семье есть другая часть наследия.
– Да что вы должны мне рассказать? Кто вы вообще такие? – чуть ли не криком спрашиваю я и достаю пистолет. Кладу его на гладкую поверхность стола и продолжаю на выдохе: – Если вы мне ничего не расскажите, я пристрелю вас обоих.
С каждой пройденной минутой гнев внутри меня все сильнее закручивается в спираль, которой вот-вот, буквально через мгновение сорвет резьбу, и я их тут перестреляю. Чертовы лжецы! Ненавижу обоих…
Адриан смотрит на меня своими красными глазами и спокойно говорит:
– Ты этого не сделаешь.
Слышу в его голосе нотку нежности. Он разговаривал так со мной всего пару раз, но я запомнила.
– Я бы не был так уверен, – произносит Брайан и начинает свой рассказ, смотря на Адриана, но обращаясь ко мне: – Не только Каролин держали на фермах. Я вырос в одном из подобных заведений, только там было не так чисто, светло и сытно. Главы городов Дэйли, Ротона и Салема еще до нашего рождения решили создать армию, которая будет защищать их задницы от мутировавших людей. Ведь с ними обычным смертным было не справиться. На тот момент нападений на города было не сосчитать. Они знали о существовании Каролин, но никто не понимал, откуда взялась их сила, и почему она проявляется только у девочек. Они решили, что у мальчиков тоже есть силы, но они требуют особого подхода, чтобы их разбудить. Они создали подземную лабораторию, так они ее называли, мы, дети попавшие туда, считали это пыточной. Пока ряды их армий редели от нападков мутировавших, пока их города несли потери, определенный отряд из людей воровал младенцев мужского пола и привозил в лабораторию. Мальчиков по отношению к девочкам было достаточно много. Там в этих детей вливали всякую дрянь, называя это вакцинами, побудителями и лекарствами. Подготавливали детские тела к дару, который сделает мальчиков воинами, защитниками, рыцарями, убийцами, называйте, как хотите. За все это время мы забывали, что кроме серых стен когда-то видели небо, леса и людей, не причастных к пыточной.
После пятилетнего возраста наступала вторая фаза, там уже не было лекарств, там были пытки. А все из-за того, что ученые решили, что сила у мальчиков проявляется только под соусом физической боли, благодаря адреналину и его выбросу в кровь. Как только рана затягивалась, они наносили новые и отправляли нас на бои. Бои между собой. Я как сейчас помню этот бетонный ринг, который было невозможно отмыть от крови, она пропитала покрытие, витала в воздухе. Смысла в этих боях я не понимаю до сих пор, скорее всего мучители так развлекались, делая ставки и играя с небывалым азартом. Те, кто доживал до двенадцатилетнего возраста, отправлялись наружу и имели честь сразиться с мутировавшими во имя Ротона, Дэйли и Салема. Мы не знали этих городов, но умирали за них, нас калечили, мы учились бою уже на улице. Мы не имели права бежать от опасности, как это делали те, кто привозил нас на растерзание мутировавшим.
– Но это ведь просто дети, – шепчу я, преодолевая мысли, что этими самыми детьми были Адриан, Брайан и множество других. Вся моя недавняя злость на них улетучилась, не оставив и следа.
Брайан награждает меня безразличным взглядом.
– Для них мы никогда не были детьми, мы были оружием, которое не стало работать так, как им было необходимо. Никто из нас не стал особенным и дара не проявил, но они убили в нас все человеческое. Я не помню, как попал туда, но помню, как сбежал.
Холодность и жестокость Брайана заиграли новыми красками. И сейчас, уже в который раз я смотрела на него совершенно по-другому. Он просто не может быть нежным или ласковым, он никогда в детстве этого не видел. Не испытывал. У него не было примера.
Сердце сжалось так, что я почувствовала его скрип.
– Как? – спрашиваю я, позабыв, что в кабинете мы не одни.
– Мне было четырнадцать. Я уже два года как выходил с военными на поверхность и участвовал в отлове и убийстве мутировавших. Мысли сбежать и не возвращаться, преследовали меня каждую вылазку, но нас растили с той мыслью, что мы станем теми, кто очистит мир от мутантов, что мы важны и ценны. Обратного никто не говорил, и тяжело было перестроить свой подростковый мозг на другую волну. В тот раз мы защищали Дэйли от атаки мутировавших и впервые после этого меня пустили в город. Из подопытных был только я. Я увидел, что не все живут в пыточных, что есть города, которые функционируют совсем иначе. Но больше всего меня удивил вид мальчика. Он таскал мешки из машины в оставлял по одному на пороге каждого дома. На нем не было футболки, и я не увидел на его теле ни одного шрама. Он был чист.
Вот откуда у него столько шрамов. Единственное, что мне хотелось сделать в этот момент, это встать со своего места главы города, обойти стол и обнять Брайана. Я знаю, что ему это не надо, но я до боли в сердце хотела это сделать и даже начала подниматься со стула, но он еле заметно отрицательно покачал головой, и я опустилась с небес на землю и вспомнила, что кроме нас тут был еще и Адриан. И если он хотел заговорить нам зубы, то у него это получилось.