авнейших горных пород» (408 страниц — объем немалый). Утверждение в должности произошло всего через месяц — 7 мая 1877 года. На первом же экзамене Карпинский появился в сюртуке с бархатным воротничком, золотыми пуговицами, золотыми нашивками на манжетах, при шпаге — так полагалось профессорам; в этом одеянии он и будет являться на экзамены всегда теперь (и принимать их, надо сказать, с редкой снисходительностью). Академик А.М.Павлов в своих «Воспоминаниях металлурга» говорит, что у него можно было в ы п р о с и т ь нужный балл. Иногда он записывался на экзамен по богословию вторым экзаменатором единственно для того только, чтобы выручать студентов, отношение которых к предмету было пренебрежительное. Если батюшка ставил «два» или «три», то второй экзаменатор «четыре» или «пять», а в среднем выходил приличный балл.
Судьба берегла его от волнений и завистливых хлопот; быть может, чувство зависти было даже неведомо ему; он мог повторить о себе пушкинские слова: «Блажен, кто званий и чинов спокойно в очередь дождался». Но если бы — попробуем решиться на предположение — его обошли и кто-либо другой занял место, предназначенное ему, — что тогда? Скорее всего продолжал бы работать и дожидаться своего часа «спокойно в очередь» и в полной уверенности, что дождется...
Таков Карпинский!
Однако продолжим изложение событий.
В Петербург возвратился Геннадий Данилович Романовский. Давненько его не было, но вопроса «где пропадал?» никто не задавал — знали! Исполнилась его мечта, побывал он в Туркестане! И до Тянь-Шаньских хребтов добрался, и в долинах бродил, и под солнцем пожарился в Голодной степи... Но исполнилась ли другая мечта, доказал ли, что между Уралом и Тань-Шанем существует связь? Увы, орешек оказался покрепче, чем раньше предполагал. Доставил огромную коллекцию камней и к разбору ее привлек кого же? Бывшего подопечного. Александр Петрович составил обстоятельный петрографический обзор «Определение и описание некоторых главнейших горных пород Туркестанского края», который в виде отдельной главы (с указанием авторства Карпинского) Романовский поместил в книге «Геологический и палеонтологический обзор северо-западного Тянь-Шаня и юго-восточной части Туранской низменности» — книге, которая положила начало научному освоению дотоле совершенно не исследованного края.
Романовский был приглашен преподавать в Горный институт.
Александр Петрович исподволь начинает увлекаться новой темой, необычной не только для него, но и для всех, похоже, геологов его времени и вообще могущей быть исполненной всего, быть может, один раз в истории данной научной дисциплины.
Александра Петровича ждал здесь неожиданный блестящий успех, принесший ему международную известность и признательность.
Геология наука п л а н е т а р н а я. И потому геологи всегда стремились к общению друг с другом. В конце 60-х — начале 70-х годов международные встречи начинают происходить регулярно. И чем чаще встречаются геологи разных стран, тем яснее, насущней становится для них необходимость создания специального мирового форума, на котором они могли бы обсуждать сложные, важные и актуальные проблемы своей науки, притом такого, который мог бы общение ученых сделать постоянным, периодически собирая их, а в перерывах публикуя труды.
Наконец в Париже в 1878 году собрался I Международный геологический конгресс. Тут-то и выяснилось, что не та беда, что геологи разных национальностей разговаривают на разных языках — они без труда понимают друг друга; беда в том, что нет общего языка науки. Геологи разных стран пользуются разными знаками для обозначения одних и тех же отложений, и, следовательно, невозможно соотнести, увязать между собой карты и стратиграфические колонки (чертежи напластований в их временной последовательности). А отсюда невозможно представить даже в общих чертах историю планеты как геологического тела. Возникла необходимость в самом срочном порядке составить для всех обязательную систему геологических обозначений, то есть выработать общую знаковую систему и общие наименования для геологических единиц.
Постановлено было собраться через три года и рассмотреть готовые к тому времени проекты.
И геологи разных стран принимаются за работу.
Русскую геологию на первом конгрессе представляли Иностранцев, Гельмерсен и Мёллер. Вернувшись домой, они предпринимают попытки создать «геологический язык»: каждый работает сам по себе, но время от времени у кого-нибудь сходятся и обмениваются мнениями. Но, видно, ничего толкового не получалось. Мы не знаем, в какой момент этой проблемой заинтересовался Карпинский — ведь он и без того очень загружен! Обрабатывает обширный и все время пополняющийся уральский материал, читает лекции, издает учебники. Наконец, работа на кафедре отнимает много времени. И все же принимается еще и за эту тему.
И решает ее с необыкновенной легкостью! Первые же эскизы, которые показывает своим старшим коллегам, получают их, полное одобрение, и один за другим они складывают оружие. Они отходят от темы. Он продолжает разрабатывать ее один.
И вот наступает 1881 год. Русская делегация отправляется в Болонью на II конгресс: в ее состав включен Карпинский. Делегацию приветливо встречают, возят на экскурсии по городу, показывают дворцы, палаццо с причудливыми башнями, зубчатыми стенами... Карпинский охотно участвует в экскурсиях, посещает Академию художеств с ее прекрасной коллекцией старых итальянских мастеров, любуется «Святой Цецилией» Рафаэля...
26 сентября открытие конгресса в здании Болонского университета, который готовится отметить свое тысячелетие. На другой день начинают работать подкомиссии по унификации геологических обозначений и геологической номенклатуры. Карпинский выступает с докладами и в той и в другой. 2 октября конгресс закрывается, а 5-го объявляются итоги конкурса. Три проекта удостоены премий — Карпинского, французского ученого Малляра и швейцарца Гейма.
Проходит еще некоторое время, и становится известным, что в основу сводной таблицы номенклатур положен проект Карпинского.
Номенклатурой этой геологи пользуются до сих пор.
В Болонье Александр Петрович познакомился и установил дружеские отношения с учеными разных стран. Вскоре завязалась обширная переписка, он поддерживал ее до конца жизни.
Обретя свой «язык», геологи могли приступить к созданию международной геологической карты.
Глава 9Геологический комитет
Однако в России по-прежнему не существовало организации, которая руководила бы таким сложным делом, как картирование. Картировались отдельные районы в зависимости от надобности в том; единых принципов не было, не было должной проверки, тем более государственного надзора. И снова выплыло название «Геологический комитет»... Теперь появилась как бы внешняя побудительная причина к его созданию. Россия должна была внести свою лепту в создание европейской геологической карты.
И снова престарелый генерал Гельмерсен зачастил на Сенатскую площадь в Министерство государственных имуществ; и вновь там попросили представить проект будущего учреждения, каковой немедленно и был представлен, поскольку всегда находился в портфеле Григория Петровича. Оказывается, он с ним никогда и не расставался; время от времени вынимал, перечитывал, вносил поправки. И вновь, как в прошлые годы, курьеры принялись носить проект по этажам и кабинетам министерства, и на заглавном листе стали появляться резолюции и витиеватые росписи; когда же в самом важном и высоком кабинете эти резолюции разобрали, то оказалось, что все они носят одобрительный характер. Поверх прежних резолюций появилась еще одна, самая важная и витиеватая, однако мы слишком поторопились бы, решив, что это последняя. Курьер отнес проект к писарям, и те его переписали во многих экземплярах, после чего другие курьеры, взяв каждый по экземпляру, посетили квартиры геологов и чиновных лиц, причастных к геологии, и пригласили принять участие в совещании по обсуждению проекта, экземпляр коего прилагался к приглашению.
Созывалось, так сказать, учредительное собрание.
Оно собралось и принялось обсуждать проект пункт за пунктом. На трибуну выходили ораторы, но, сколько ни старались они, ни одного дополнения, исправления или изменения ни в один из пунктов внести не смогли. Проект был безупречен.
И тогда он был направлен на высочайшее утверждение; его повез сам министр. И появилась еще одна наиважнейшая и витиеватейшая подпись, после чего все поняли: свершилось. Геологический комитет учрежден!
Видно, приспел его час появиться на свет!
15 марта 1882 года вошло в историю русской геологической службы как знаменательная дата. В этот день состоялось первое заседание Геологического комитета. Дирекция Горного института любезно предоставила две комнаты в левом крыле. Сюда и пришли члены Присутствия, списки коих были утверждены Министерством государственных имуществ без распределения по должностям. Это им самим предстояло выяснить. За исключением Гельмерсена. Накануне он получил уведомление о назначении его директором. Против этого, разумеется, никто возражать не стал. Мы, наверное, не погрешим против истины, если скажем, что Григорий Петрович был счастлив. Он отдал делу создания Комитета столько сил, столько лет ждал этого часа...
Он сидел в центре стола, счастье его было видно всем, и оно было тихим, умиротворенным и задумчивым. По правую руку от него сел Ерофеев. Усы его грозно вздувались, и он сердито вытирал лоб; чем торжественней было на душе у него, тем свирепей и непреклонней оглядывали пространство поверх голов и стен его узкие степные глаза; по виду он был чем-то недоволен. Его соседом справа был профессор Мёллер, палеонтолог; к его консультации прибегал Александр Петрович, когда нуждался в уточнении видов уральских ископаемых животных. Через несколько лет Мёллер станет директором Горного института. Мёллер бесстрастен, высок, сух, деловит и молчалив; он не выказывает нетерпения. Напротив, профессор Романовский шумно торопит: пора начинать! Кого ждем? В последнее время Геннадий Данилович прихварывает, и присущее ему благодушие все чаще его покидает; порою он желчен и раздражителен.